Сумерки героя - Дэвид Геммел

Ю-ю промолчал. Вид у Рен Танга, несмотря на напускную беззаботность, был усталый до предела. Сонг Чжу оперся на меч и оглянулся, прикидывая, сколько воинов у них осталось. Ю-ю сделал то же самое и увидел позади чуть больше сотни риадж-норов, из которых многие были ранены.

— Ну что, одолеем их? — спросил он.

— Нам не обязательно их одолевать, — сказал Сонг Чжу. — Достаточно будет пробиться к Вратам.

— Но это-то нам под силу?

— За этим мы сюда и пришли.

— Так давайте покончим с этим делом, — подхватил Рен Танг. — В ближайшем городишке уж верно найдется таверна и толстозадая бабенка — или две.

— Чего две — таверны или бабенки? — крикнул кто-то.

— Таверны, — сознался Рен Танг. — Для двух бабенок я что-то притомился. — Он прижал к ране окровавленный лоскут кожи, а Сонг Чжу, достав из кисета за кушаком кривую иглу, парой стежков пришил лоскут на место.

— Если тебе вторая баба не нужна, я ее у тебя заберу, — сказал он.

— Идет, — ухмыльнулся Рен Танг. — Ладно, нечего тянуть. Порубим этих гадов и напьемся.

— Правильно, — одобрил Сонг Чжу и обратился к Ю-ю: — Я слышал, что твой друг говорил тебе. Тогда он заблуждался, но теперь другое дело. Тебе нельзя идти с нами в этот последний бой. Ты не сможешь защитить себя сам, а на нас, когда мы прорвем их оборону, тоже надеяться нечего.

— Почему?

— Как только наши мечи коснутся Врат, они попросту исчезнут. Их поглотят охраняющие Врата чары.

— Но ведь тогда вас всех перебьют!

— Зато Врата закроются.

— Я вас не брошу, — упорствовал Ю-ю.

— Послушай меня, — вмешался Рен Танг. — При всей моей ненависти к криаз-норам я должен признать, что бойцы они отменные. Мы не сможем драться с ними и в то же время присматривать за тобой. Однако если ты пойдешь с нами, мы обязаны будем защищать тебя. Понимаешь? Твое присутствие подрывает нашу надежду на успех.

— Не печалься, Ю-ю, — сказал Сонг Чжу. — Это ради таких, как ты, мы — Кин Чонг, я и другие — отказались от своего человеческого естества. Я рад, что ты здесь, ибо это доказывает, что мы избрали этот путь не напрасно. Твой друг Кисуму пойдет с нами и будет представлять человечество в этой битве. Он сам этого хочет. Он не любит жизнь по-настоящему. Он не знает страха, но и радости тоже не знает. Вот почему ему никогда не стать таким героем, как ты. Вот почему приа-шатхом, мой друг, сделали тебя. Без страха нет и мужества. Ты сражался вместе с нами, землекоп, и мы гордимся, что узнали тебя. — Он протянул руку, и Ю-ю, сморгнув слезы, пожал ее. — А теперь мы должны исполнить свое предназначение.

Риадж-норы построились в шеренгу с Рен Тангом, Сонг Чжу и Кисуму в середине.

Сделав это, они медленно двинулись навстречу своим старинным врагам, и Ю-ю проводил их горестным взглядом.

Нездешний посмотрел в золотистые глаза Устарте:

— Ты хочешь сказать, что я умираю? Но я чувствую себя прекрасно. Никакой боли.

— И сердце у тебя не бьется, — грустно сказала она. Нездешний сел и пощупал пульс. Устарте сказала правду — пульса не было.

— Ничего не понимаю.

— Это дар, которого я не знала за собой, пока мы не прошли сквозь Врата. Одну из наших, девочку по имени Шетца, ударили ножом, и ее сердце тоже остановилось. Я залечила ее рану, как и твою, — и послала заряд своей силы в ее кровь, заставив ее струиться. Шетца прожила еще несколько часов, а затем, когда чары иссякли, умерла. У тебя времени не больше, чем у нее, Нездешний. Мне жаль, но это так.

Кива, выйдя из-за деревьев, приблизилась к ним.

— Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать, — сказала она, упав на колени рядом с Серым Человеком.

— Сколько примерно часов у меня в запасе? — спросил он.

— Десять... самое большее двенадцать.

— Мальчик ничего не должен знать. — Нездешний встал и вернулся к сидящим у дороги Эмрину и Ниалладу. Ниаллад, увидев его, поспешно вскочил.

— Я не хотел в вас стрелять.

— Я знаю. Пойдем-ка со мной. — Ниалл не двинулся с места, его лицо выражало страх. — Я тебя не трону, Ниалл. Нам просто надо поговорить. — Нездешний с юношей дошли до россыпи камней у быстрого ручья и сели там. Солнце закатывалось за горы. — Зло подкрадывается к человеку постепенно, — начал Нездешний. — Он встает на путь, который считает праведным, но с каждым новым убийством мрак завладевает его душой все сильнее. Время, в котором он живет, это не день и ночь... это сумерки. И вот однажды этот сумеречный... серый... человек вступает в полный мрак. Начинал я как порядочный человек, но однажды, придя домой, увидел, что вся моя семья убита. Жена Тана, сын и две грудные девчушки. Это злодейство совершили девятнадцать человек, и я их всех выследил. На это у меня ушло почти двадцать лет. Я убил их. Я заставил их страдать, как страдала моя Тана, и они умерли в муках. Теперь, оглядываясь на палача, которым я был тогда, я его не узнаю. Его сердце окаменело, и он повернулся спиной почти ко всему, что есть святого в мире. Не могу сейчас сказать тебе, почему он — то есть я — согласился убить короля. Теперь уж не важно почему. Верно одно — я согласился на это и убил его. И сделав это, я сравнялся наконец с теми, кто убил мою семью. Я говорю тебе это не для того, чтобы оправдаться или получить твое прощение. Ты не вправе прощать меня за это. Я рассказываю тебе об этом только потому, что это может помочь тебе в твоей собственной жизни. Ты боишься быть слабым — я вижу в тебе этот страх. Но ты не слаб, Ниалл. Один из людей, убивших твоих родителей, был в твоей власти, но ты не отступил от рыцарских законов чести. Силой такого рода я не обладал никогда. Будь таким и дальше, Ниалл. Держись светлой стороны. Помни о чести, какие бы решения тебе ни пришлось принимать. И даже сходясь лицом к лицу с врагом, не делай ничего такого, чего мог бы стыдиться потом.

Сказав это, Нездешний встал, и они вернулись к остальным. Нездешний взял свой арбалет, зарядил его и подозвал к себе четырех пленных. Те боязливо приблизились.

— Вы свободны, — сказал он им. — Если я увижу вас еще раз, вы умрете, а пока ступайте с глаз долой.

Четверо постояли в нерешительности. Затем кто-то один подался в лес, а остальные ждали на месте, следя, выстрелит в него Нездешний или нет. Нездешний не выстрелил, и они потянулись за первым.

— Погони за вами быть не должно, — сказал Нездешний Эмрину. — Их лошади далеко отсюда. Поезжайте по верхней дороге и двигайтесь к столице. Если у мальчика хватит силенок, он одержит верх над своими соперниками и станет герцогом. Я хочу, чтобы ты был подле него.

— Хорошо, мой господин. А куда отправитесь вы?

— Туда, куда ты не пойдешь со мной, Эмрин.

— Зато я пойду! — воскликнула Кива. Нездешний повернулся к ней: