О скитаньях вечных и о Земле - Рэй Брэдбери

Тихонько-тихонько он помахал рукой. И вот зияет пустой люк – ни лица, ни соломенной шляпы.

– Уильям! – пронзительно крикнула Кора.

На чердаке темно и тихо.

С криком она кинулась за стулом, кряхтя взобралась в эту затхлую темень. Поспешно посветила фонариком по углам.

– Уильям! Уильям!

Темно и пусто. Весь дом сотрясается под ударами зимнего ветра.

И тут она увидела: в дальнем конце чердака, выходящем на запад, приотворено окошко.

Спотыкаясь, она побрела туда. Помешкала, затаив дыхание. Потом медленно отворила окошко. Снаружи к нему приставлена была лесенка, другим концом она упиралась в крышу веранды.

Кора отпрянула.

За распахнутым окном сверкали зеленой листвой яблони, стояли теплые июльские сумерки. С негромким треском разрывались хлопушки фейерверка. Издали доносился смех, веселые голоса. В воздухе вспыхивали праздничные ракеты алые, белые, голубые – рассыпались, гасли…

Она захлопнула окно, голова кружилась, она чуть не упала.

– Уильям!

Позади, через отверстие люка в полу, сочился снизу холодный зимний свет. Кора нагнулась – снег, шурша, лизал стекла окон там, внизу, в холодном ноябрьском мире, где ей суждено провести еще тридцать лет.

Она больше не подошла к тому окошку. Она сидела одна в темноте и вдыхала единственный запах, который здесь, на чердаке, оставался свежим и сильным. Он не рассеивался, он медлил в воздухе, точно вздох покоя и довольства. Она вдохнула его всей грудью.

Давний, так хорошо знакомый, незабвенный запах сарсапарели.

Рэй Бредбери

Завтра конец света

– Что бы ты делала, если б знала, что завтра настанет конец света?

– Что бы я делала? Ты не шутишь?

– Нет.

– Не знаю. Не думала.

Он налил себе кофе. В сторонке на ковре, при ярком зеленоватом свете ламп «молния», обе девочки что-то строили из кубиков. В гостиной по-вечернему уютно пахло только что сваренным кофе.

– Что ж, пора об этом подумать, – сказал он.

– Ты серьезно?

Он кивнул.

– Война?

Он покачал головой.

– Атомная бомба? Или водородная?

– Нет.

– Бактериологическая война?

– Да нет, ничего такого, – сказал он, помешивая ложечкой кофе. – Просто, как бы это сказать, пришло время поставить точку.

– Что-то я не пойму.

– По правде говоря, я и сам не понимаю, просто такое у меня чувство. Минутами я пугаюсь, а в другие минуты мне ничуть не страшно и совсем спокойно на душе. – Он взглянул на девочек, их золотистые волосы блестели в свете лампы. – Я тебе сперва не говорил. Это случилось четыре дня назад.

– Что?

– Мне приснился сон. Что скоро все кончится, и еще так сказал голос. Совсем незнакомый, просто голос, и он сказал, что у нас на Земле всему придет конец. Наутро я про это почти забыл, пошел на службу, а потом вдруг вижу, Стэн Уиллис средь бела дня уставился в окно. Я говорю – о чем замечтался, Стэн? А он отвечает – мне сегодня снился сон, и не успел он договорить, а я уже понял, что за сон. Я и сам мог ему рассказать, но Стэн стал рассказывать первым, а я слушал.

– Тот самый сон?

– Тот самый. Я сказал Стану, что и мне тоже это снилось. Он вроде не удивился. Даже как-то успокоился. А потом мы обошли всю контору, просто так, для интереса. Это получилось само собой. Мы не говорили – пойдем поглядим, как и что. Просто пошли и видим, кто разглядывает свой стол, кто руки, кто в окно смотрит. Кое с кем я поговорил. И Стэн тоже.

– И всем приснился тот же сон?

– Всем до единого. В точности то же самое.

– И ты веришь?

– Верю. Сроду ни в чем не был так уверен.

– И когда же это будет? Когда все кончится?

– Для нас – сегодня ночью, в каком часу не знаю, а потом и в других частях света, когда там настанет ночь – земля-то вертится. За сутки все кончится.

Они посидели немного, не притрагиваясь к кофе. Потом медленно выпили его, глядя друг на друга.

– Чем же мы это заслужили? – сказала она.

– Не в том дело, заслужили или нет, просто ничего не вышло. Я смотрю, ты и спорить не стала. Почему это?

– Наверно, есть причина.

– Та самая, что у всех наших в конторе?

Она медленно кивнула.

– Я не хотела тебе говорить. Это случилось сегодня ночью. И весь день женщины в нашем квартале об этом толковали. Им снился тот самый сон. Я думала, это просто совпадение. – Она взяла со стола вечернюю газету. – Тут ничего не сказано.

– Все и так знают. – Он выпрямился, испытующе посмотрел на жену. – Боишься?

– Нет. Я всегда думала, что будет страшно, а оказывается, не боюсь.

– А нам вечно твердят про чувство самосохранения – что же оно молчит?

– Не знаю. Когда понимаешь, что все правильно, не станешь выходить из себя. А тут все правильно. Если подумать, как мы жили, этим должно было кончиться.

– Разве мы были такие уж плохие?

– Нет, но и не очень-то хорошие. Наверно, в этом вся беда – в нас ничего особенного не было, просто мы оставались сами собой, а ведь очень многие в мире совсем озверели и творили невесть что.

В гостиной смеялись девочки.

– Мне всегда казалось: вот придет такой час, и все с воплями выбегут на улицу.

– А по-моему, нет. Что ж вопить, когда изменить ничего нельзя.

– Знаешь, мне только и жаль расставаться с тобой и с девочками. Я никогда не любил городскую жизнь и свою работу, вообще ничего не любил, только вас троих. И ни о чем я не пожалею, разве что неплохо бы увидеть еще хоть один погожий денек, да выпить глоток холодной воды в жару, да вздремнуть. Странно, как мы можем вот так сидеть и говорить об этом?

– Так ведь все равно ничего не поделаешь.

– Да, верно. Если б можно было, мы бы что-нибудь делали. Я думаю, это первый случай в истории – сегодня каждый в точности знает, что с ним будет завтра.

– А интересно, что все станут делать сейчас, вечером, в ближайшие часы.

– Пойдут в кино, послушают радио, посмотрят телевизор, уложат детишек спать и сами лягут – все, как всегда.

– Пожалуй, этим можно гордиться – что все, как всегда.

Минуту они сидели молча, потом он налил себе еще кофе.

– Как ты думаешь, почему именно сегодня?

– Потому.

– А почему не в другой какой-нибудь день, в прошлом веке, или пятьсот лет назад, или тысячу?

– Может быть, потому, что еще никогда не бывало такого дня – девятнадцатого октября тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, а теперь он настал, вот и все. Такое уж особенное число, потому что в этот год во всем мире все обстоит так, а не иначе, – вот потому и настал конец.

– Сегодня по обе стороны океана готовы к вылету бомбардировщики, и они никогда уже не приземлятся.

– Вот отчасти и поэтому.