Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых - Ольга Белошицкая

не надо, — попросил он. — Есть у меня одна нехорошая мысль… надо ее обдумать, прежде чем объявляться.

— Ты, может, поешь? А то поить мы тебя поили, а кормить не получалось, — предложила она.

— Давай, — улыбнулся он. — Только очень немного. И жидкое.

Потом он сразу же заснул, а Юлька побежала к старейшине, сообщить радостную новость.

— То есть он допускает, что ищут именно его? — предположил локки. Юлька кивнула. — Тогда тебе точно нет необходимости срываться с места. Интересно, откуда он знает о Белом Овраге? Поспрашивай его потом, когда окрепнет, откуда он да чем занимается.

Но ее новообретенный постоялец поправлялся медленно. Прошло еще несколько дней, раны от когтей стали затягиваться, а вот ножевые никак не хотели схватываться, продолжая воспаляться и кровоточить. Дана и он сам сошлись на том, что на клинках его противников был сильный яд, который и не давал плоти заживать, как положено.

Его это сильно изматывало. Злило. Он упрямо вставал, не позволяя женщинам помогать себе с туалетом, возвращался обратно с намокшими от крови повязками, стискивал зубы, шумно дышал, ложился и отворачивался к стене.

— Ты не привык быть слабым, — подытожила Юлька после очередного позорного похода в ванну. — Забыл, как болеть. Может, вообще не болел, вы тут все такие крепенькие, аж завидно. Ты пойми — слабым быть не стыдно. Помощь тоже надо уметь принимать.

— Но не в таких же вещах, — буркнул он.

— Да какая разница? — рассердилась она. — Это называется — ложная гордость.

— Это называется — уважение к женщине, — ответил он. — Ты с Основы, что ли?

— Почему ты так решил?

— Есть что-то такое… во взглядах, — проворчал он. — Ну и внешность, конечно. Речь, опять же… говоришь, не как здешние.

— А ты-то откуда знаешь, чем наша речь от здешней отличается?

— Бывал когда-то.

— Зачем? Тоже шпионил? — разозлилась Юлька.

— Почему тоже? — удивился он, наконец-то повернувшись к ней лицом. — Ты столкнулась с кем-то, кто там шпионил?

— Столкнулась, — фыркнула она. — А тебе-то что у нас надо было?

— Да ничего особенного, — парировал он и продолжил с ностальгической задумчивостью. — Я начинал в гвардии Пауков, на стихийных прорывах Грани, выводил потерявшихся. Приходилось бывать и на той стороне, сама понимаешь. Потом работал в Братстве Стражи в Тайреме, там много зеркал, наблюдающих за Старой Землей. Тамошний участок Грани один из самых старых. Станцию построили, потому что старые части Грани очень тонкие, особенно если они по древним точкам цивилизаций проходят. Есть у вас такая страна — Китай, вот там трудное место. Грань во многих местах с самого начала тонкая была, и сейчас положение не лучше. Религия, опять же, влияет… Так что Основу я знаю неплохо и вас, пришлых, отличить от коренных могу.

Он закрыл глаза, устав от такой длинной речи, и Юлька ушла заваривать ему свежий чай.

— Давай завтра попробуем выйти на улицу, — попросил он.

— Да как ты выйдешь, ты ж кровью истечешь, — рассердилась она. — Лежи, пока Дана не придумает, что с тобой делать! Нашелся тут неугомонный на мою голову!

— Не истеку, — успокоил он ее. — Я живучий. И еще — я лучше знаю, что мне нужно.

Эксперимент с прогулкой показался Юльке катастрофически неудачным: осторожными шагами ее пациент проковылял в самую дальнюю часть усадьбы, и там с ним начала твориться какая-то чертовщина. Лицо исказилось болезненной гримасой, по всему телу прошла пугающая судорожная волна, он вскрикнул, зашатался и камнем рухнул на землю. Юлька в отчаянии пыталась привести его в чувство, но он очнулся не сразу, проворчал что-то невразумительное, уперся руками в изгородь — и все повторилось, с тем же самым результатом. Придя в себя, он стиснул зубы, выругался так, что у Юльки покраснели уши, отполз на четвереньках к ближайшему камню, оперся об него — и опять с него свалился в тех же странных конвульсиях. Когда он снова открыл глаза, Юлька с силой сжала его голову ладонями и приказала самым строгим голосом:

— А ну прекрати! Не знаю, что ты делаешь, но ты делаешь это умышленно. Хватит. Что бы это ни было, у тебя не получилось. Ты что, Двуликий, что ли? Все, пошли домой, бросай эту бодягу!

И он покорно поковылял за ней. Дома свалился на кровать и долго, до самого вечера, лежал молча, отвернувшись к стене и не реагируя на ее вопросы. Вечером пришла Дана, переменила повязки и отругала их обоих за самодеятельность. Рес выслушал ее отповедь в хмуром молчании, а потом сел на кровати и заявил, что лежать больше точно не будет.

— Сегодня не помер, завтра уж тем более не помру, — подытожил он упрямо. — Не дождетесь.

Юлька неожиданно рассмеялась. Растрепанный и насупленный, сейчас он напоминал ей нахохлившуюся на ветке птицу.

— Лучше расскажи мне, как ты тут оказалась, — предложил он, когда Дана ушла. — Девушка с Основы, в сотне хааров от ближайшего Порога, да еще и в деревне беглецов. Думаю, твоя история будет поинтереснее моей раз в сто.

Неожиданно для себя самой Юлька принялась рассказывать. По частям, подробно, потому что он внимательно слушал и задавал очень много вопросов, уточняя каждую деталь и заставляя вспомнить такие моменты, о которых она уже успела забыть. Когда она добралась до побега из Рамьена, он неожиданно рассмеялся, но, заметив ее удивленный взгляд, ничего объяснять не стал, а вместо этого заявил:

— Знаешь, я уверен, что Нэстэ изначально говорила вам неправду. Я не могу утверждать, что знаю всех наблюдателей Вечных на Старой Земле, но Двуликих там точно нет. Опасно, — пояснил он. — Слишком уж они отличаются от основного населения, если, не дай бог, потеряют контроль над формой. Это, считай, гибель разведчика.

— Что же она там делала?

— Возможно, это была разовая, краткосрочная операция дома Эрлен, — предположил он. — Вы ведь возвращались не через прямой портал, а двумя скачками. У Нэстэ с собой была редкая разработка Горностаев, для разового переноса из одного места в другое. Неудачная, но эффективная.

— Она запутывала следы?

— Да.

— Почему же она сразу нас не убила?

— Значит, зачем-то вы ей были нужны, — предположил он. — Давай-ка дальше.

Она