Африка — земля парадоксов - Владимир Корочанцев

А вот у кенийца Джона Мбити свое мнение. «Согласно традиционным понятиям, время — это двухразмерное явление, с долгим прошлым, настоящим и практически без будущего, — указывает ученый. — Линейное представление о времени с неопределенным прошлым, настоящим и бесконечным будущим, присущее европейской мысли, чуждо африканскому мышлению. Для африканца «нынешнее» время — это то, что существует, и то, что уже миновало. Оно движется «назад» скорее, чем «вперед», и люди задумываются не над будущим, а над тем, что происходило».

Подсказываемое извне изменение традиционных мер времени на практике для африканцев — да и для других народов мира — означает коренную ломку психологии, сложившегося народного мышления.

— В конечном счете время есть реальность, которая не ускользнет от внимания предков, — сказал мне Франсуа Эвембе. — Для нас прошлое — неясно, это не время.

Для его соплеменников человек рождается во времени и живет в нем с правом использовать его без злоупотреблений. По этой причине они отказываются рассекать его на часы, получасы или четверти часа и использовать его так, чтобы вечно не торопиться куда-то с бешеным неистовством. В их глазах время не кончается: оно — символическое отражение вечности, косвенное напоминание о ней.

У некоторых людей, вполне очевидно, такое отношение выливается в определенную беспечность, равнодушие, измеряемые к тому же нуждами и простыми условиями их материальной жизни. Среда и жизнь четко диктуют человеку свой ритм, свое время.

Но есть, наверное, неосязаемое подобие времени, которое, отвлекаясь от всех наших представлений о нем, наполняется вокруг нас, как эфир, и регулирует нашу жизнь. У нашей жизни есть свой календарь. У каждого человека есть свое время жизни даже в количественном плане, измеренном привычными человеческими мерками. Он пребывает в своем времени, как аквариумная рыбка в ей предназначенном сосуде.

Деннис Дуэрден подарил мне свою книгу «Африканское искусство и литература: невидимое настоящее»: мол, в ней выстрадано все, и лучше мне уже, возможно, не сказать. «Африканские общества и африканское искусство не пытаются выйти за пределы линейного времени и не преклоняются перед вечностью какого-то мифа, — считает он. — Их время, как можно предположить, не линейно, потому что это время каждой группы по отношению к каждой группе. Каждая и всякая группа имеет свое собственное время и собственное пространство, а следовательно, универсальных времени и пространства нет, нет и никаких имеющих измерение координат, общих для каждого общества». «Каждая земля имела свое собственное небо; оно было таким, каким ему следует быть», — вторит ему Эзеулу, персонаж из романа нигерийского писателя Чинуа Ачебе «Стрела бога», глядя на новую луну. Более того, у каждого человека в Африке заложен с рождения родителями свой временной механизм. Всякий опытный знахарь-целитель настраивается на ход времени пациента. Он тщательно расспрашивает больного, стараясь вникнуть в его время и найти ключ к его недугу. Если человек вдруг запнулся, о чем-то задумался, целитель не спешит сбивать его с присущего ему ритма излишними, несвоевременными вопросами, ибо для пациента, погрузившегося в личные переживания и раздумья, течение личностного времени отличается от общепринятого. Каждому принадлежит свое время. Аритмия противоречит внутренней сущности любого черного африканца и всей Африки.

Время в Африке мыслится иначе, более конкретно, чем на Западе или у нас, но и не понимается в соответствии с каким-либо архаическим неолитическим или первобытным представлением. Камерунец, нигериец или малиец не воспринимает его как простое повторение качания маятника времен года. В принципе, по африканским понятиям, на поверхности явлений оно, подобно маятнику, движется назад и вперед от деда к отцу и от отца к внуку, или от семьи мужа к семье жены и обратно к семье мужа. В действительности, если вглядеться пристальнее, время — это движение из стороны в сторону, и если оно кажется текущим зигзагообразно, то все же оно линейно. Ясно видно, что каждая группа рассматривает его сквозь призму действий определенных предков в прошлом.

Иначе говоря, течение времени не означает просто ежегодное возобновление одинаковых физических событий, оплодотворение урожаев дождями с небес весной и уборкой зерна осенью, так, чтобы события продолжали совершаться по поворачивающемуся кругу. В Черной Африке время — не непрерывный круг от одного года к другому, охватывающий всю полноту бытия — посадку и уборку урожая, плодородие и плодовитость, землю и небо, дождь и солнце, королеву и короля, мир и Бога. Оно отнюдь не является постоянным чередованием между этими полюсами, которым помогает посланник богов. Не означает оно и простое чередование солидарности поколения, или рода, или брачных союзов.

Напротив, время зачастую совмещает в себе всю взаимозависимую и взаимовлияющую серию событий в прошлом и настоящем, которая помогает создавать единую монолитную группу с ее уникальной сутью, неповторимым характером и единым мировоззрением; в то же время оно вписывается в различные серии интервалов для другой группы, хотя характер каждой был сотворен ее собственными сериями и в свои промежутки времени. Константы для одной группы не являются теми же самыми для другой группы. Соответственно время видится как нечто сюрреалистически расплывающееся, расходящееся как веер и не является чисто линейным, циркулярным или чередующимся. Для одной группы одни события забываются, если они были разрушительными, для другой запоминаются и долго-долго не забываются. Каждая группа осознанно или неотчетливо охватывает события в своей памяти, добавляя их к своей индивидуальности как творение этого народа.

— Даже относительно малые общества в Африке также не только помнят положительные события и забывают несчастливые, неудачные, но и умышленно отказываются принимать отрицательные, которые, перейдя в символы, будут довольно долго потом жить, оказывая деморализующее влияние на существование этих обществ, — говорил мне в яундском квартале Мвог-Мби оригинальный мыслитель Жан-Батист Обама, представлявшийся африканским философом.

Наше время, состоящее из прошлого, настоящего и будущего, чуждо практичной психологии черного африканца. Будущее фактически отсутствует в его понимании, поскольку не наполнено реальными событиями. Есть лишь долгое-долгое прошлое, непрестанно напоминающее о себе радостными и щемящими болью событиями, и быстро текущее, наваливающееся своими заботами настоящее. Прошлое накапливается за счет конкретно случившихся событий, которые не следует додумывать, домысливать или переосмысливать, но из которых надлежит извлекать уроки, пользу.

Время для африканца включает в себя события, которые уже произошли, происходят или с полной вероятностью произойдут в его личной жизни и жизни его народа. То, что случится с неодолимой вероятностью, или то, что твердо вписывается в естественный ритм природы, входит для него в категорию неминуемого или потенциального времени. В языках кикуйю и кикамба в Кении есть три времени будущего, которые охватывают предстоящий период жизни до шести месяцев, но не более двух лет. Под их определение подпадают все события, которым суждено непременно произойти и которые входят в понятие фактического времени. А то, что могло случиться и не случилось, не подпадает под эту категорию.

Отсюда и жесткое, педантичное понимание истории в Черной Африке. Африканцев, например, забавляют наши рассуждения и споры о том, как бы повернулась история или война, если бы в ней не произошло то, что имело место, а случились бы другие конкретные события. Для него подобные предположения «если бы да кабы» — нечто пустое, бессмысленное, смешное. Людей мало интересуют события, которые можно предположить в дальнем будущем и которые вообще маловероятны. Они по-иному представляют исторический процесс. Раньше африканцы вообще не мыслили историю как процесс событий, движущихся вперед к какой-то определенной цели или, скажем, к концу мира. Надежды на приход мессии, на наступление золотого века или разрушение мира не укладывались в их концепцию истории.

Наверное, единственным исключением здесь является народ соджо в Танзании. По их пророчествам, однажды миру придет конец. Это представление ничуть не влияет на их повседневную жизнь — они живут так, как будто этого представления совсем не существует. Связано же это исключение с тем, что соджо живут у подножия вулкана, который в тех краях известен как «Гора Бога». Этот вулкан когда-то стал изрыгать огонь и выжег их маленькую страну, и это трагическое событие, начисто забытое соджо, накрепко вписалось в их мифы о мрачных перспективах на будущее.

Реально у черных африканцев не укладывалась и теперь плохо укладывается чисто европейская «вера в прогресс». В Африке не любят планировать свою жизнь на долгий срок или строить воздушные замки. История там движется больше назад, чем вперед, и над ней господствуют мифы и представления предков. Чтобы понять настоящее, истый африканец устремляет свой взгляд назад, а не вперед.