Утраченный символ - Дэн Браун

Рывками, как в любительской съемке, камера взяла крупным планом дальний угол комнаты, где собралась небольшая группа людей, оценивающих кандидата. Все в полном масонском облачении. В полумраке профессор не различал их лиц, однако догадывался, где проходит ритуал.

Типичная в своем оформлении ложа могла бы находиться где угодно – если бы не бледно-голубой треугольный щипец над троном Мастера, выдающий своим присутствием самую старую ложу округа Колумбия – Потомакскую ложу номер пять, членами которой состояли Джордж Вашингтон и масонские отцы-основатели, заложившие краеугольные камни Белого дома и Капитолия. Лэнгдон знал, что ложа действует и по сей день.

Питер Соломон, выполняя обязанности председателя Масонского храма, был одновременно мастером своей местной ложи. Именно в таких камерных, небольших ложах и начинался обычно путь кандидата. Там он проходил посвящение в первые три градуса.

– Братья, – прозвучал знакомый голос Питера Соломона, – во имя Великого архитектора вселенной я объявляю ложу открытой для отправления масонских церемоний первого градуса! Громко стукнул деревянный молоток.

Отказываясь верить своим глазам, Лэнгдон смотрел на экран, где, сменяя друг друга, мелькали шокирующие эпизоды из ритуалов с Питером Соломоном в главной роли.

323

Д. Браун. "Утраченный символ"

Вот он прижимает сверкающий кинжал к обнаженной груди посвящаемого; грозит казнью на колу "в случае несанкционированного разглашения масонских тайн"; разъясняет, что черно-белыми клетками пола представлены живые и мертвые; сулит кандидату страшные кары вплоть до того, что ему "разрежут горло, вырвут язык с корнем, а тело погребут в морских песках…". Лэнгдон смотрел, не в силах отвести взгляд. "Неужели это действительно возможно?"

Масонские ритуалы посвящения веками скрывала завеса тайны. Изредка сквозь нее просачивались немногочисленные откровения, написанные низложенными братьями. Лэнг-дон их, разумеется, читал, однако увидеть собственными глазами оказалось совсем другим делом.

"Особенно в таком хорошо подредактированном варианте". Лэнгдон уже понял, что видеоролик намеренно представляет масонов в неприглядном свете: все достойные стороны посвящения вырезаны, подчеркиваются лишь самые низменные. Если фильм выложат в Сеть, к утру поднимется шум на весь Интернет. "Почуяв запах крови, слетятся настроенные против масонов конспирологи". Вокруг масонской организации и лично Питера Соломона закипят споры, начнут бушевать страсти, и масонам придется срочно изыскивать пути спасения – хотя на самом деле ничего криминального ритуал в себе не содержал, неся лишь символическую нагрузку.

У Лэнгдона побежали мурашки, когда он увидел отсылку к библейским строкам о жертвоприношении: "…явил Авраам покорность Всевышнему, без колебаний согласившись отдать первенца своего, Исаака". Представив себе Питера, профессор пожалел, что вертолет не может лететь еще быстрее. Камера тем временем переключилась снова.

Та же комната. Другой вечер. Более многочисленная группа наблюдающих масонов. Питер Соломон на троне Мастера. Это уже посвящение во второй градус. Драматизм нарастает. Преклонение колен перед алтарем; клятва "вечно хранить тайны вольных каменщиков" и согласие на то, чтобы "еще трепещущее сердце было исторгнуто из груди и брошено на растерзание алчным стервятникам".

У самого Лэнгдона затрепетало сердце, когда кадр сменился снова. Еще один вечер. Еще более многочисленное собрание. Масонский табель в форме гроба на полу. "Третий градус".

Обряд смерти, самая суровая из всех церемоний перевода в следующий градус, – момент, когда кандидату приходится "выдержать последнее испытание гибелью". Смерти предшествует изнуряющий допрос, породивший известное выражение "устроить допрос третьей степени", то есть допрос с пристрастием. Однако даже Лэнгдон, знакомый с обрядом по описаниям и представлявший себе его суть в теории, оказался не готов к происходящему на экране. "Убийство".

Леденящая кровь нарезка из быстро сменяющих друг друга кадров показывала жестокое убийство кандидата, увиденное глазами самой жертвы. Имитировались удары по голове – в том числе тяжелым молотом каменщика. За кадром Досточтимый мастер скорбным голосом пересказывает историю "сына вдовы" – Хирама Абиффа, главного зодчего Храма Соломона, который погиб, но не выдал известных ему тайн.

Разумеется, нападение и смерть разыгрывались, это был спектакль, однако при такой подаче, как в этом ролике, у зрителя кровь стыла в жилах. Последний удар, и кандидата "ныне мертвого для своей прошлой сущности", что демонстрируют закрытые глаза и скрещенные на груди руки, кладут в символический гроб. Братья-масоны встают и скорбной процессией обходят вокруг гроба под органный аккомпанемент похоронного марша.

324

Д. Браун. "Утраченный символ" Мрачная церемония повергала в ужас. Однако на этом страшное не закончилось.

Масоны окружили убиенного собрата, и скрытая камера запечатлела их лица со всей четкостью. Только теперь Лэнгдон осознал, что Питер Соломон – не единственная знаменитость в этой комнате. Один из склонившихся над гробом мелькает на телеэкране почти ежедневно. Известный американский сенатор. "О Боже…"

Снова смена кадра. Город… вечер… то же прыгающее изображение… человек идет по городской улице… в объектив то и дело лезут светлые пряди, раздуваемые ветром… поворот за угол… камера наезжает на предмет, который человек держит в руке… долларовая купюра… Большая печать крупным планом… всевидящее око… усеченная пирамида… Затем резкий скачок, и в кадре тот же силуэт пирамиды на горизонте… массивное каменное здание пирамидальной формы… покатые стены и усеченная верхушка. Масонский храм. Лэнгдону стало жутко.

Ролик продолжался. Вот человек быстрым шагом идет к Храму… взбегает по многоярусной лестнице… Величественные бронзовые двери… два семнадцатитонных сфинкса на страже у входа. Неофит, переступающий порог пирамиды посвящения. Экран потемнел. Затем послышались приглушенные звуки органа, и возникла новая сцена. Храмовый зал. Лэнгдон судорожно сглотнул.

Просторное помещение заливал электрический свет. Черный мраморный алтарь сиял в лунном луче, проникавшем через квадратное окно в потолке. Вокруг на обтянутых свиной кожей стульях ручной работы восседали высокопоставленные масоны тридцать третьего градуса – совет призванных в свидетели. Камера медленно поплыла вдоль ряда, останавливаясь на каждом из лиц. Лэнгдон смотрел с неослабевающим ужасом.

Такого поворота он не предвидел, однако, если подумать, ничего нелогичного тут не было. По определению, в число титулованных и опытных членов масонского братства, собравшихся в столице самой могущественной державы на свете, входят немало известных и влиятельных персон. Вокруг алтаря, сверкая драгоценностями, восседали в длинных шелковых перчатках и запонах каменщиков многие представители власть предержащих. Два судьи Верховного суда… Министр обороны… Спикер палаты представителей… Помертвев, Лэнгдон смотрел, как объектив камеры выхватывает все новые лица. Три известных сенатора – в том числе лидер парламентского большинства… Министр государственной безопасности… И наконец… Директор ЦРУ…

Лэнгдон попытался отвести взгляд – и не смог. Ролик затягивал, будто завораживая своим содержанием, устрашающим даже для Лэнгдона. Профессор моментально понял, почему так переживает Сато.

Изображение на экране снова сменилось, теперь в кадре был один-единственный предмет.

325

Д. Браун. "Утраченный символ"

Человеческий череп… наполненный темной багряной жидкостью. Кандидат принимал знаменитый "caput mortuum" из рук Питера Соломона (в мерцающем свете свечей на тонком пальце блеснул золотой масонский перстень). Лэнгдон знал, что красная жидкость в черепе – вино, однако она казалась густой, как кровь. Впечатление возникало жуткое.

"Пятое возлияние", – догадался Лэнгдон, читавший описания очевидца и участника этого таинства в "Письмах о масонской организации" Джона Квинси Адамса. И все равно… видеть такое, стать свидетелем того, как за подобным процессом спокойно наблюдает политическая элита страны… Ни один ролик еще не приковывал внимание профессора до такой степени.

Кандидат взял череп из рук Мастера. Его отражение мелькнуло на блестящей багровой глади. "Да обернется это вино смертельным ядом, – провозгласил он, – если я когда-либо осознанно и по своей воле нарушу свою клятву".

Этот кандидат, вне всяких сомнений, изначально собирался нарушить все мыслимые и немыслимые клятвы. Лэнгдон боялся даже представить, что начнется, если запись попадет в Сеть.

"Не поймут и не простят". Запахнет государственным переворотом. Поднимется массовый вопль, всевозможные антимасонские группировки, фундаменталисты, конспирологи начнут брызгать слюной и ядом, пойдет очередная "охота на ведьм".