Петр 2 альтернативный - Илья Канаев

  После сытного обеда расположились в гостиной, и я с интересом стал слушать, что думает о поэзии интеллектуальная элита российской столицы. Юнкер, мой придворный драматург, зачитал начало собственного перевода 'Гамлета' Шекспира. Успех постановки 'Ромео и Джульетты' а также высочайшее, то есть моё внимание к творчеству английского автора мотивирует Юнкера на новые литературные свершения. Хотя то, что у него получилось с переводом, на мой вкус сложно назвать хорошей поэзией. Но публика у нас пока непритязательная, а я помалкиваю и даже одобрительно похваливаю рвение своего придворного.

  Синявич высказался в том духе, что пора уже публиковать отечественную поэзию в печатном виде. Все присутствующие одобрили, а я дал прямое указание - подготовить сборник русских стихов.

  Паус поднял важную тему перехода от силлабического стихосложения к силлабо-тоническому. Второй способ более сложный, учитывает не только количество слогов в строке, но и ударения и способ их расположения в стопе. Там достаточно непростая математика для моих современников. Только через восемь лет Тредиаковский, а затем Ломоносов разработают соответствующую теорию построения стиха для русского языка. Но дожидаться, пока Ломоносов подрастёт, мне не хочется, поэтому я поручил тут же Паусу подготовить работу по теории стихосложения с примерами различных стоп, особенно простейших, ямба и хорея. Бедняга-поэт обомлел. Похоже, поставленная задача его напугала. Поэтому в помощь ему я отрядил профессора Коля. Может быть, вдвоем они сочинят 'Руководство по стихосложению с образцами высокого, лирического и простого стиля' или что-нибудь с таким же витиеватым названием.

  Закончив малопонятную присутствующим агитацию за тонический стих, Паус прочитал кое-что из собственных стихов под названием 'К Доринде'.

  Доринде! Что меня сожгати,  Бывати в пепел последи?  Тебе я смогу нарицати  Свирепу, хоть смеешься ты.  Почасте ты рожам подобна,  Почасте и кропивам ровна.

  Ну и так далее в слабоперевариваемом для человека XXI века виде. К сожалению, больше никто ничего своего не прочитал. Только сестра Натали, мило краснея, продекламировала вирши тётки Елизаветы Петровны.

  Я не в своей мочи огнь утушить.  Сердцем я болею. Да чем пособить?  Что всегда разлучно  И без тебя скучно!  Легче б тя не знати,  Нежели так страдати  Всегда по тебе!

  Екатерина Ивановна прочитала что-то из немецкой поэзии. Голицын припомнил что-то из французского. Князь и княгиня Черкасские с чопорным видом порассуждали о пользе поэзии вообще. Салтыков вторил им о необходимости прославления деяний Петра Великого. Я, как старший по титулу, завершал симпозиум. Поблагодарил всех за приятный вечер среди умных людей. Выразил надежду, что салон будет процветать. Обратил внимание на использование в прозе и поэзии общеупотребительных слов русского языка без церковнославянизмов или переделанных иностранных словечек.

  - Излишество в слове вредит также, как неумеренность в любом деле.

  Собеседники наклонили головы в знак понимания, а сестра Наталья попросила.

  - Петя, почитай что-нибудь из своего?

  - Натали, я не умею сочинять стихи, ты же знаешь!

  - А я слышала две песни, которые ты придумал. 'Солдатушки' и 'Знают турки нас и шведы'.

  - Так это не я сочинил!

  К уговорам сестры подключились другие гости, и я в итоге прочитал стихотворение 'неизвестного' английского поэта 'Yesterday'. Английский язык среди присутствующих кроме меня знает только Юнкер. Знают французский, немецкий, латынь, а вот с британским проблема! Разительный контраст с XXI веком, когда знание самого распространенного в мире языка является нормой для интеллектуалов. Екатерина Ивановна, обмахиваясь веером, спросила.

  - О чём эти стихи, Петя?

  С отъездом тёток Анны и Елизаветы она пытается проявлять материнскую заботу обо мне. Я не возражаю, Екатерина умная и сильная характером женщина. Не сомневаюсь в её верности, но вокруг неё есть разные люди, которые могут использовать её против меня в тёмную. Вон в уголочке Салтыков глазами поблескивает.

  - Стихи называются 'Вчера'. Они о том, что вчера было лучше, чем сегодня. От автора ушла любимая и он тоскует и верит во вчерашний день, когда она была рядом, и всё было хорошо.

  - Как трогательно! Верить во вчерашний день!

  - Всё хотел спросить тебя, Екатерина Ивановна.

  - Зови меня Катя, пожалуйста.

  Оба-на! К чему эти бархатные нотки в голосе? Она же мне в матери годится!

  - Хорошо, Катя. Я о том, что Георг Ганноверский и английский умер и есть шанс снятия имперской экзекуции с Мекленбурга. Ты можешь вернуться к мужу и вновь занять герцогский трон.

  Екатерина даже побледнела с испугу.

  - О нет! Боже, Петя, не отсылай меня к этому чудовищу! Карл Леопольд не смог ужиться со мной также, как с двумя своими предыдущими жёнами.

  - Ваше величество! - отозвался немедленно Салтыков. - Герцог мекленбургский нанёс оскорбление русскому правящему дому. Негоже такое спускать!

  Я спокойно посмотрел в глаза обер-шенку, выдержал паузу и, повернувшись к тётке ободряюще улыбнулся.

  - Разумеется, Катя, ты можешь оставаться в России столько, сколько пожелаешь. Я не хотел тебя пугать.

  И в самом деле, зачем я это спросил? Знаю ведь, что не поедет она никуда. Да и трон её мужу Венский надворный совет не вернёт. Посовещаются и в следующем году передадут его младшему из братьев герцогов мекленбургских. А неудачник Карл Леопольд продолжит бессмысленно доживать в Данциге.

  Показательное испытание новой пушки решили провести в Сестрорецке. Почти два месяца Корчмин, Гинтер и Бороздин занимались отливкой ствола, его шлифовкой и рассверливанием. Кроме того, подготовили запас бомб большого калибра. Изначально я думал сразу начать с 68-фунтового калибра, самого распространенного для бомбических орудий через сотню лет. Однако, опасаясь всяких производственных неувязок, решил начать с 48-фунтового размера. Всё равно это в полтора раза более мощные орудия, чем на моём флагмане 'Петр I и II', которому сейчас в Адмиралтействе устанавливают такелаж. К тому же, дубовая броня современных линейных кораблей значительно меньше той, что будет в 19 веке.

  Сделали всё достаточно быстро. Лично я ожидал, что могу и не успеть до зимы посмотреть на первые испытания. Но на Литейном дворе соскучились по заказам, тем более таким необычным. Мои представления о конструкции бомбической пушки достаточно приблизительные: длину уменьшить на треть, казённую часть утолщить в полтора раза, камору для пороха внутри ствола сделать конусообразной для уменьшения порохового заряда, у дульного среза расширить канал (получится т.н. распал) для удобства заряжания. Позже мастера поэкспериментируют с размерами и сделают их оптимальными. Неделю назад артиллеристы провели первые стрельбы на берегу, проводя обычную проверку двойным зарядом пороха на устойчивость орудия к разрыву. Тогда же испытали и стрельбу бомбами, причем успешно по словам Корчмина. Так что сегодня всего лишь проводят показательную стрельбу для меня и прочих важных чинов в условиях стрельбы с качающейся корабельной палубы.

  Плотники разместили на берегу тяжелые деревянные мишени, имитирующие толстый борт линейного корабля 1го ранга, а это больше аршина крепкого дуба! Экспериментальное орудие установили на 66-пушечном корабле 'Дербент'. Не самый крупный корабль флота, но нужно было оценить возможность установки батареи мощных бомбических орудий именно на таких судах, составлявших основу нашего флота. Я, Сиверс, Гинтер, кораблестроитель Пальчиков и капитан корабля Лювис с подзорными трубами устроились на юте, наблюдая пустынный лесистый берег. Корчмин, Бороздин и их помощники хлопотали на гондеке (нижней палубе с орудиями тяжелого калибра). Остальная команда почти вся была безжалостно согнана в трюм, чтобы лишние глаза не видели результаты испытания новейшего секретного оружия. На берегу люди Матюшкина оцепили весь район с той же целью. Некоторые сомнения у меня вызывали иностранные офицеры рядом со мной, но я уже давно заметил, что большинство иностранцев, присягнув мне, сохраняют верность пока служат. Особенно те, кто в России уже давно и уезжать не собирается. Во всяком случае, Матюшкин имеет полномочия следить за всеми носителями государственной тайны. А ещё за иностранцами в Петербурге приглядывает Юрьев из международной разведки. Если нужно, его люди смогут достать шпионов за границей и жизнью заплатить за измену. Пока, правда, прецедентов при мне не было, но ещё мой дед создал определённую репутацию. Например, сумев вытащить моего отца с территории Австрийской империи.