Волчий камень - Петр Заспа

– Зачем ему люди чужого племени?

– С ними вождь Чикахуа может сделать все, что захочет. Принести в жертву своим богам, отдать в другое племя, оставить в своем. Вождь Чикахуа может забрать и тебя.

– Но я не из вашего племени и я не туземец!

Карлос выбрался на вершину обрыва и подал руку жрецу.

– Вождь Чикахуа суров и зол. Он приносит жертвы богам войны. Если он укажет на тебя, не противься, потому что тогда все старания Ситлалис окажутся напрасны. Вождь не терпит тех, кто ему перечит.

Закрывшись ладонью от солнца, Карлос взглянул на море. Куда ни доставал взгляд, всюду была лишь ровная голубая пустыня. Где-то далеко над горизонтом белело одинокое облако. Возможно, там была земля.

– Дьявол! Куда вы меня завезли? Где наш остров?

Он попытался вспомнить карту. Острова были и южнее Бенито, и севернее. На карте они были рассыпаны то мелкими зернами, то крупными гроздьями, но все – очень далеко.

Отвернувшись от моря, Карлос осмотрел клочок суши, на котором сейчас находился. Шагов на триста тянулась выжженная и растрескавшаяся земля, утыканная редкими кустами и покрытая красной пылью. Дальше начинались джунгли, такие же, как и на его острове. Остров был большой, возможно, даже больше, чем Бенито. Не было только такой, как у них, горы, служившей в море отличным ориентиром.

– А где же ваши пироги? – спросил Карлос. Он был уверен, что туземцы спрятали их где-то в кустах.

– Их забрали люди из племени Падающего орла.

– И вы им отдали?! – Карлос не поверил собственным ушам, почувствовав, как под ногами качнулась земля вместе с зародившейся надеждой.

– У нас нет вождя.

– О господи! Да-да, я помню. Вы как войско, потерявшее знамя. Другого выбрать вы не можете, потому что легче сменить на испанском троне короля, чем вам назначить нового вождя. Коланихе, неужели ты не видишь, что эта глупость вас погубит? А почему бы тебе не объявить себя вождем? Этим ты спас бы свое племя!

– Я – жрец! Я не должен думать о племени. Я должен хранить мудрость, идущую к нам из глубины времен.

– Тысячу штормов вам на голову! А что же делать мне?!

– Спускайся и собирай ягоды вместе с женщинами. Тебе нужно окрепнуть.

Карлос застонал от собственного бессилия. Увидев внизу Ситлалис, он побрел к ней. Ягоды оказались вполне съедобными и даже вкусными. Но они только пробудили голод. Карлос сыпал их себе в рот горстями, но так и не наелся. Ситлалис смеялась над его бородой, перепачканной соком ягод, и показывала, какие можно есть, а какие нежелательно. Она поднесла к его лицу пучок корней и, очистив один от черной кожицы, с аппетитом надкусила. Карлос скривился. Затем он увидел радостного мальчишку, который выковырял из сухого бревна жирную личинку размером с детский мизинец и поторопился ее проглотить, пока никто не отобрал. Карлос отвернулся. Еще он чувствовал, что ему все больше и больше нравится Ситлалис. Он ходил за ней хвостом, каждый раз смущаясь, когда встречался с ней взглядом. Карлос вздыхал и с удвоенным вниманием принимался рассматривать ягоды на протянутой ладони Ситлалис. Его раздражал собственный облезлый вид. От прежнего лоска не осталось и следа. Обрывки штанов жалкими лохмотьями болтались на ремне. Он похудел. Некогда аккуратный клинышек бородки среди взлохмаченной жесткой щетины. Болтающаяся поверх ремня кольчуга покрылась пятнами глины и ржавчины. Кожа на открытых ногах пестрела ранами и волдырями от ожогов.

Карлос критически осмотрел себя с головы до ног. Да… такой вид может вызвать в женском сердце лишь жалость, а не восхищение.

С досадой он сорвал с головы бесполезный шлем и принялся собирать в него ягоды.

За этим занятием прошел и второй день, с него же начался и третий.

Карлос чувствовал, что от жары, однообразного занятия и голода он начинает тупеть. Утром он увидел выбежавшую из джунглей маленькую пятнистую лань. Обрадовавшись, он крикнул Коланихе, чтобы тот отправил ей наперерез охотников.

– Табу! – отрезал жрец.

– Плевать я хотел на ваше табу! – в сердцах выкрикнул Карлос, с сожалением провожая взглядом убегающую лань. – От ваших ягод у меня уже вяжет рот. Я сам добуду мясо!

Но, задумавшись, он не двинулся с места. Будь у него мушкет, он бы обязательно пошел на охоту, и никакой запрет вождя его бы не остановил. Можно было бы взять у туземцев лук, но Карлос отлично понимал, что одно дело – тянуть тетиву изо всех сил, пока она не треснет, и совсем другое – попасть в цель.

Слушая грустное урчание желудка, он побрел к Ситлалис, склонившейся над очередным кустарником.

Постепенно на берегу появились сплетенные из веток шалаши туземцев. Один из них отдали Карлосу. Там он прятался от обжигающего солнца, и, когда рядом появился жрец, Карлос окликнул его и рискнул завести разговор о девушке:

– Ситлалис совсем не похожа на женщин твоего племени.

– Она не из нашего племени.

– Вот как? Кто же она?

Коланихе задумался: стоит ли рассказывать? И с неохотой ответил:

– Ее принесла ваша пирога, когда она была еще размером с руку. Мужчина и женщина уже не дышали. Ситлалис была завернута в мокрую тряпку и потому еще жива.

Вот так новость! Карлос был потрясен. Ситлалис вовсе не туземка! Она жертва кораблекрушения!

– Она красивая, – с чувством произнес он.

– Через три луны я скажу всему племени, что Ситлалис выросла, и тогда ты можешь объявить, что хочешь взять ее себе в жены.

– Вот так все просто?

– Нет. Многие мужчины нашего племени хотели бы взять Ситлалис в жены. Они будут вызывать друг друга на поединки, и заберет ее лишь тот, кто всех победит.

– Но так вы рискуете оставить племя без мужчин, если они поубивают друг друга.

– На наших поединках не бывает гибели. Достаточно, чтобы один мужчина признал силу другого. Хотя, если они упрямы, то могут и отправить друг друга в долину павших. Тогда победитель забирает себе в жены девушку и жену погибшего вместе с детьми. Теперь кормить их будет он. Взять девушку в жены без поединка может только вождь.

– Ха! Так он может оставить всех ваших женихов без невест, – засмеялся Карлос.

– Много женщин – плохо! – возразил жрец. – Нужно много еды.

Карлос задумался над диковинными для него обычаями, хотя не мог не признать, что рациональное зерно в этом есть. Весь уклад жизни туземцев нацелен на выживание.

Затем громким раскатом напомнил о себе голодный желудок. Нужно было выползать из спасительной тени и идти собирать осточертевшие ягоды.

– Вы живете, чтобы есть, а не едите, чтобы жить! – бросил он вождю.

– Я задумаюсь над твоими словами, – ответил Коланихе. – Но сейчас я думаю о бледных людях. Вы не такие, как мы.

– О! Это уж точно.