Предчувствие весны - Виктор Исьемини

К обеду Хромому стало тоскливо, захотелось, чтобы немедленно случилось хоть что-нибудь, неважно — хорошее или дурное. Лишь бы не маяться в лавчонке, изнывая от вынужденного бездействия!

Однако ничего не происходило — да и чего можно ждать так скоро? Пока Лысый разговорит пленника, пока улучит время, составит план… да и пока Раш Рыбак заметит потерю? Подобные дела быстро не делаются. В «Шпоре сэра Тигилла», куда Хромой зашел пообедать, говорили о привычном и скучном: обсуждали погоду, прикидывали, когда откроется навигация, как отразится война императора с Гевой на стоимости соленой рыбы. Очень скучные разговоры, ибо весна неизбежно наступит, суда уйдут в плавание, император не примирится с непокорными вассалами, а продукты всегда дорожают.

Так и завершился этот день — без происшествий. На следующий день снова ничего не произошло. Дел в лавке немного прибавилось. К весне зерно и овощи подорожали, кое-кто из окрестных фермеров, соблазнившись новыми ценами, снова стал возить продукты на рынок в Ливду. О переменчивой удаче Раша Рыбака в Восточной стороне по-прежнему ничего не было слышно. Лысый не показывался, купец Томен Трот не объявлялся. Миновало еще несколько дней — ни новостей, ни событий, разве что погода стала меняться. Немного похолодало, знатоки утверждали, что вскоре начнутся снегопады, скорей всего — последние в эту зиму.

Неделю спустя в лавку заглянул Коль Лысый. Преувеличенно внимательно озираясь, будто в крошечной комнатенке мог притаиться шпион, сержант вручил Хромому мешочек с монетами.

Меняла задумчиво распутал тесьму и высыпал деньги на стол. Немного, однако.

— Дело оказалось не таким уж выгодным, — буркнул стражник. — Чего ты так смотришь на меня?

— А? — Хромой будто вышел из задумчивости. — Нет, ничего… Просто я думал, у тебя руки будут по локоть в крови, а на шее — ожерелье из зубов нашего молодчика.

— Хромой, вечно ты со своими шуточками… Я тебе что, палач? Кормим этого урода соленой рыбой, воды не даем. Он и колется помаленьку.

— И как, жрет соленое?

— Не то слово. Вот уж точно болван. — Лысый понизил голос. — Понятно, что Раш ему не доверял, ничего особо интересного Жаба не знает. Но помаленьку выуживаем из него, как видишь.

— Это хорошо. Коль, мне пришла в голову одна идея… Хорошо, что ты Жабу не бьешь.

— Ну, как сказать. Иногда не удержишься… — Лысый поглядел на свой кулак. — Но особо не приходится, больше так справляемся… можно сказать, по-доброму… А что ты придумал?

— Расскажу, когда придет время это все заканчивать. Тут нужно все очень тщательно обмозговать, верно? Если почуешь, что Жаба пуст, скажи мне. Договорились?

В дверь постучали. Собеседники умолкли. На пороге возник купец Томен Трот. Увидев стражника, замялся.

— Сейчас, почтенный, — объявил меняла, — вот господину сержанту отсчитаю… Подождите минутку, если можно.

Купец кивнул и прикрыл дверь. Хромой сгреб монеты со стола и заявил:

— Коль, я вполне доволен своей долей и очень даже благодарен. Могу я вдобавок попросить тебя кое о чем?

— Выкладывай, да и пойду.

— Коль, мне потребуется вывести из Ливды караван, но так, чтобы его не досматривали. Хорошо бы провернуть дельце, когда в Восточных воротах ты будешь за старшего. Четыре воза, или, может, пять. Ничего интересного — ящики, бочонки. Людей с десяток. Поможешь?

Лысый хмыкнул.

— Ты придумал что-то новое?

— Да. И обещаю, что если вернусь живым, все тебе расскажу… Да что там, если у меня выгорит — вся Ливда будет судачить! Но вначале мне потребуется сохранить кое-какие секреты, иначе погорю. Ну, так поможешь?

Сержант задумался. Жадность боролась в нем с великодушием…

— Ладно, — решил наконец Лысый, — там будет видно.

Нахлобучил шлем, тяжело поднялся и шагнул к выходу.

— Мудрое решение, — бросил в спину сержанту Хромой. Меняла не сомневался, что сумеет добиться содействия.

Едва стражник удалился, вошел купец.

— Меняльная лавка — хорошее место для свиданий, — заметил Хромой, — можно встречаться с кем угодно, повод всегда имеется. Что скажете, мастер?

— Скажу, что товар у меня, — сразу перешел к делу Трот. — И как раз погода портится. Помните, вы собирались заночевать в замке, а я сказал, что удобней это сделать, если случится снегопад или что-то в таком роде?

— Да, помню, конечно.

— Так вот, я беседовал с колдуном. Хороший колдун, приметы знает, погоду предсказывает. У меня были случаи убедиться, он дельно говорит. Так вот, через три дня можно выступать. Как раз у Леверкоя нас пурга застигнет. Что скажете на это?

— У меня тоже почти все готово… Три дня будет довольно, чтобы завершить… Однако следует переговорить с Обухом.

— Хорошо, — кивнул Трот, и полез в кошелек, — я сейчас к нему, все перескажу. А пока что, разменяйте мне, мастер, вот этот фенадский келат.

— Фенадская монета нынче не в цене, — ухмыльнулся Хромой. — Запасайтесь лучше энмарскими, они надежнее.

— Я знаю, — улыбнулся в ответ купец. — Вот и решил избавиться.

— Ну а я, пожалуй, расплачусь нынче вашим келатом за обед.

Оба рассмеялись, довольные друг другом. Люди, знающие толк в монетах, легко понимают друг друга и быстро приходят к согласию.

ГЛАВА 45 Вейвер в Сантлаке

В «Золотой бочке» вечером праздновали. Накрыли длинный стол, выставили яства — все, что нашлось под рукой. Особых разносолов не было, некогда оказалось их готовить, но уж выпивки было много, в ход пошли запасы из подвалов постоялого двора.

Хозяин, распаренный, чисто отмытый, созвал гостей. Рядом с ним, розовым и лоснящимся, жена казалась бледной и увядшей — будто она, а не муж, провела месяц в тюрьме. Возможно, причиной было то обстоятельство, что деньги на взятку отдавала именно она. Сейчас супруг счастлив, он уже десять раз простился с жизнью и готовился к худшему… конечно, завтра он протрезвеет и осознает, что деньги, скопленные долгими годами праведных трудов — ушли, пропали без возврата. Но теперь он празднует чудесное избавление, ему плевать на все — он жив!

Батраки, делившие заключение с хозяином, переживали куда меньше, они-то ничего не потеряли. В другой ситуации могло бы показаться обидным, что они могли сгинуть ни за что, просто потому, что оказались рядом, да и спаслись точно так же — за компанию, заодно с хозяином, будто они и не люди вовсе, а этакий довесок, дополнение к хозяину «Золотой бочки»… но сейчас им было не до философских рассуждений. Спаслись же! Могли бы с жизнью распрощаться, да гилфинговой милостью — живут! Посему работники с радостью, не мудрствуя, пили за здоровье хозяина, за здоровье славных чужеземцев, которые так здорово пособили вейверцам, за все хорошее и доброе.