Новый Дозор - Сергей Лукьяненко

То, что когда-то давным-давно рассказал мне Эдгар. На космодроме Байконур, когда я стоял напротив Кости Савушкина, своего приятеля и Высшего Вампира, собиравшегося превратить всех людей мира в Иных…

Сила прошла через меня, обдав холодом пальцы. Арина поставила «щит» — она не поняла, что я делаю.

Некоторые вещи трудно понять тем, кто слишком долго был Темным.

Сумрак вздрогнул, когда сквозь него проросли белые каменные стены. Пространство будто раздвинулось — стол, за которым сидели дети, отнесло куда-то вдаль, потолок растворился и его сменил белый сверкающий купол, пол покрыли мраморные плиты.

Мне все-таки не хватило Силы. Чуть-чуть. Но рядом был бесконечный источник — и я потянулся к дочке, зачерпнул — и пространство вокруг оформилось окончательно.

Круглый зал метров десяти диаметром, с потолком-куполом.

Ни окон, ни дверей.

Ничего.

Сверкающий белый камень, в котором заключены мы с Ариной.

Навсегда.

Саркофаг Времен — самое страшное заклинание Инквизиции. Заклинание, срабатывающее и на жертву, и на палача.

— Ты с ума сошел, — прошептала Арина и села на пол.

— Наверное, — сказал я, садясь рядом.

Здесь был воздух, и, наверное, он навсегда останется свежим.

Здесь был даже Сумрак — но ни на одном его слое из Саркофага нет выхода.

Если верить Эдгару, заключенные в Саркофаг не испытывают ни голода, ни жажды.

Им позволено вечно сходить с ума, не испытывая физических мучений.

— Его же невозможно взломать, — сказала Арина. — Ты понимаешь? Никак. Даже твоя дочь не сможет.

Я пожал плечами.

Десятиметровый пятачок белого камня. Плывущая в вечность капсула.

Интересно, сменится ли расширение Вселенной сжатием и новым Большим Взрывом? Если да, то у нас есть какой-то шанс.

Я захохотал, представляя себе миллиарды лет заточения. Арина потянулась ко мне и отвесила звонкую пощечину.

Я замолчал.

— Ты действительно ему веришь? — спросила Арина. — Сумраку?

— Не знаю. Я верю только в то, что люди сами творят свою судьбу. Люди, а не Сумрак… и не мы.

Арина помолчала. Развела руками.

— Что ж… в любом случае мы уже не узнаем ответа. Никогда.

Я полез в карман, достал пачку сигарет. Заглянул внутрь. Две штуки.

Перед лицом вечности экономить смысла не было.

— Будешь? — спросил я.

Арина вяло кивнула. Она была даже не напугана… в конце концов, она и так шла на смерть. Она была задумчива. Будто мой поступок ее поразил.

Я засунул в рот обе сигареты, раскурил и протянул одну Арине. Она удивленно посмотрела на меня.

— В каком-то старом американском кино видел, — пояснил я. — Всегда хотел это сделать.

— Вот ведь Петр, модернизатор хренов, приволок на Русь это зелье окаянное, а я же его просила этого не делать… — пробормотала Арина.

— Не ври, ты родилась, когда Петр Первый уже умер, — возразил я.

— Привыкай, нам теперь нечем заняться, кроме как байки травить, — отпарировала Арина. Затянулась. — Хотя, конечно, будут и другие развлечения. Сам понимаешь — вечность…

Я вынул сигарету изо рта и затушил о пол, глядя поверх Арины — на расступающуюся стену непроницаемого Саркофага.

Тигр стоял в проеме, за которым кипела серая мгла. Мне даже показалось, что я вижу те «пузырики», про которые говорила Надя.

— Впечатляюще, — сказал Тигр, входя в Саркофаг. — Ты знаешь, что за всю историю Инквизиции это заклинание использовали всего три раза?

Я покачал головой. Арина уже была на ногах — и, похоже, собиралась сражаться.

— В принципе это вполне убедительно, — продолжал Тигр, неторопливо идя ко мне. Арину он игнорировал. — Но тебе не приходило в голову, что твоя дочь может сделать неожиданный вывод?

— Какой? — спросил я.

Рука Тигра схватила меня за шиворот и без малейших усилий вскинула вверх.

— К примеру, такой, что если Сумрак умрет, то любимый папочка вернется из Саркофага?

— А это так? — прохрипел я, хватаясь за горло и пытаясь ослабить воротник.

— Нет! Но разве она мне поверит?

В следующий миг Тигр рванулся вперед — и мы прошли сквозь стену.

Крик Арины оборвался за спиной, будто отрезанный.

Мы снова стояли в домике, затерянном в подмосковных лесах.

— Папа! — закричала Надя, бросаясь ко мне. Тигр отпустил мой воротник и отступил на несколько шагов. Я обнял дочку, посмотрел на него. Тигр мрачно смотрел на стоящего рядом с ним Кешу. Мальчишка будто оцепенел.

— Вот даже не думай! — сказал я.

— А какие у меня гарантии? — негромко спросил он.

— Никаких. Только мы всю жизнь без них обходимся, придется и тебе научиться.

Тигр буравил Кешу взглядом. Потом спросил:

— Мальчик-пророк… Ради собственной безопасности я должен тебя убить…

— Я не хочу! — воскликнул перепуганный Кеша и начал неуклюже пятиться в мою сторону.

— Хорошо. Так и запишем, Иннокентий Толков отказался, — произнес Тигр. И исчез.

Мы остались втроем.

— Он правда ушел? — спросила Надя. — Как ты думаешь, папа?

— Я думаю… — Я потер горло и закашлялся. Тигр меня чуть не придушил, вытаскивая из Саркофага… сил он точно не соизмеряет… — Я думаю, что существо, у которого есть чувство юмора, не может быть совсем уж плохим…

Надя всхлипнула и обняла меня крепче. Кеша помялся секунду, потом подошел и неловко ткнулся с другого бока.

— Все, все в порядке, — сказал я. — Все уже закончилось.

— А где Арина? — спросила Надя негромко.

— В Саркофаге Времен, — ответил я.

— Это значит — навсегда?

— Это значит, что еще никогда и никто не попадал в Саркофаг, из которого нельзя выйти, с Минойской Сферой, которая прокладывает порталы откуда угодно. Не знаю, Надя. Возможно, и Тигр этого не знает.

Я и сам не знал, чего в моих словах больше — попытки утешить дочь или правды.

А еще больше не знал, хочу ли я, чтобы древняя ведьма смогла совершить немыслимый побег из темницы. Как по мне — так лучше бы она там осталась до конца времен.

— Мне попробовать открыть портал? — спросила Надя. — Сумрак успокаивается…

— Через десять минут и тридцать секунд Великие Гесер и Завулон откроют к нам портал… — внезапно сказал Кеша. Голос его изменился. Как это часто бывает с юными пророками, от испуга он начал прорицать. — Следующую неделю вы будете давать объяснения на Трибунале Инквизиции в Праге…

— Это я и сам догадываюсь… — прошептал я, глядя на растрепанную Кешину макушку.

— Вы — Антон Городецкий, — продолжал мальчик. — Вы — Светлый Иной. Вы — отец Нади. Вы… вы нас всех… вы нас всех…