Византийская тьма - Александр Говоров

Принц был взбешен: и без того все расклеивалось, расползалось. Он схватил хлыст, Денису стоило труда его уговорить, успокоить. В выступавшем он узнал Стративула, того самого, который в харчевне на краю Филарицы дал когда-то приют Денису и Фоти… Он же всегда чужд был политики, ему бы кости да вино. Уж если такие протестуют!

— Такова горькая участь наша, римлян, — сказал принц, успокаиваясь. — Западный рыцарь, крестоносец, кавалер ордена, он раб войны, за него мужик пашет, а он только и воюет. У него и родины нет! Таков и сарацин, кочевник Востока, грабительским промыслом живет. Иное дело наш римский стратиот, он сам и пашет, сам и воюет. Ему и на себя надо напахать, и на царя, и на грабителя!

Денису трудно было не согласиться со справедливостью этих слов. А Андроник, видя, какое впечатление он на слушателя произвел, даже развеселился.

— Вот увидишь вскоре, — похлопал он Дениса по плечу, склоняясь к нему с седла. — У меня оружие есть такой необыкновенной силы! Вскоре все эти никейчики побегут стремглав сдаваться в плен.

Собрался военный совет. С моря надвигались тучи, гремел отдаленный пока гром, ветер отдувал полы большого принцева шатра, в котором за походным столом сидели сумрачные генералы.

Андроник постучал рукоятью плети, открывая собрание, как вдруг вылез вперед рыжий Исаак Ангел в шутовской полувоенной одежде — несколько медных бляшек нашито на сугубо сельскую овчину.

— Всевысочайший! — пытался он пасть на колени в тесноте сидящих полководцев. — За что ты велел арестовать мою старуху мать?

«Конечно, вопрос этот непростой, — думал Денис, который перед Андроником разматывал свиток с картою Вифинии и Троады. — Но лучше бы об этом наедине. Какой-то дьявольский замысел у этого Исаака есть…»

Генералы перестали шушукаться, ожидая, что будет дальше.

— Я велел взять ее из монастыря, где она игуменьей, как заложницу, — четко ответил принц. — Ты, конечно, знаешь, что братец твой там? — Андроник плетью показал в сторону Никеи. — Могу ли я быть уверен, что и ты не окажешься вместе с ним?

— Да здравствует великий Андроник! — петушком пропел Исаак и на коленях выполз из шатра.

Настроение было испорчено. Воеводы сидели потупясь, а лысый Врана помедлил и встал за столом.

— Прости, всевысочайший, задам вопрос и я. А за что вчера арестована моя теща, Манефа Ангелисса? Ночью, как мне передали, прискакал, как черт, твой Агиохристофорит и ее забрал.

Все стали оглядываться, правда, Агиохристофорита не было видно. Все думали, он обжирается и под каким-нибудь предлогом на войну не идет, а он вон оно — нате!

— Это у тебя какая теща? — спросил Андроник, зло раздувая усы. — Я имел в виду которая по счету?

— Вторая. Первая умерла давно.

— Вторая! Ха, ха, ха! У меня, если сосчитать всех законных и незаконных, будет двенадцать тещ. Двенадцать! Хочешь — бери на выбор любую, хочешь — половину их так отдам!

Генералы сочно захохотали, разрядка произошла. Андроник рванул на своей груди далматику с двуглавым орлом.

— Скажите, зачем вы меня призвали к престолу? Крах, крах во всем, мы накануне развала. Зря топчемся, войска не в комплекте, дезертиры уже не скрываются по лесам. Сегодня не покорится Никея, завтра отпадет Кипр, за ним Родос, Далмация, вся наша лоскутная держава…

Андроник разглядывал лица своих полководцев и вдруг обратил внимание, что состав их сильно изменился. Аристократов нет — Лапарды, Андроника Ангела, остались какие-то мужики от сохи — Мурзуфл, Канав… Происходит размежевание общества.

— Мало захватить заложников, я думаю, у тех, кто бежал в Никею или в другие места, имущество — дома, имения, деньги — отобрать и отдать беднейшим! Пусть народ знает, кто его друзья, а кто враги.

Андроник сорвал с себя шлем и вытирал лысину поданным Денисом полотенцем. Указал этим полотенцем прямо на продолжающего стоять Врану.

— А ты знаешь… А ты не можешь не знать, у тебя есть своя армейская разведка, что старший сын твоей названной тещи на Кипре уже поднял мятеж. А младший ее сынок, косноязычный этот, он тоже там, — и Андроник вновь махнул в сторону Никеи.

И весь задрожал в приступе гнева, закричал срывающимся голосом:

— Да я кля-нусь бо-го-родицей, я бы род-ну-ю свою мать не по-ща-дил!

И сел в изнеможении в походное кресло, а тут подоспел приехавший Каллах, расстегнул ему кирасу, налил гранатового сока.

— Все исполнил, как ты велел, — доложил он. — Только напрасно все-таки ты это…

— Молчи! — закричал и на него Андроник. — Всех пригнал? Где они?

Каллах указал куда-то вдаль кивком головы и продолжал обтирать лицо сюзерена, искаженное злобой войны.

Немного помолчав и отойдя от страстей, по карте обсудили положение. Расстановка сил не вызвала возражений. Было решено после удара походного колокола в ставке принца выступать всем одновременно. Это будет решающий штурм!

— У меня есть такое оружие, — предупредил Андроник. — Обалдеете!

А оружием этим чрезвычайным была вереница (не назвать же ее толпою) немощных стариков и старух, которых выгружали из военных фур и строили в колонну. Успевшие выпить пафлагонцы древками копий гнали их к самым воротам осажденного города, где бил и бил таран, словно забивал сваи. Там уже заготовлены были осадные лестницы, по которым этих стариков и старух погнали бы наверх, к зубцам стены, где притаились готовые к отпору их сыновья и зятья.

— Вот мое оружие! — хохотал Андроник на пляшущем от возбуждения коне. — Видишь, Дионисий? Колонна тещ!

Денис со страхом смотрел на его раздувающиеся в гневе знаменитые усы, на синее, трясущееся лицо.

Тещ, тестей, сватьев и прочих родственников подвели к лестницам, но оказалось, что выполнить адский по хитрой задумке план принца фактически невозможно. Заложники были столь немощны, что самостоятельно лезть на ступеньки были не в состоянии, несмотря на то, что их и понукали и хлестали.

Какой-то никейский снайпер из-за зубца примерился из самострела и пронзил ловким выстрелом одного из принцевых офицеров. Пафлагонцы тут же убили первого попавшегося из заложников. Старики и старухи подняли вой, плач, кричали о пощаде.

— Принц, принц, — молила из-под копыт Андроникова коня старая заложница. — Смилуйтесь, всевысочайший! В моем доме бывала в гостях ваша дочь, дружила с моей Теотоки, она же теперь Врана!

Старый раб Иконом, который добровольно последовал за нею, сам весь трясущийся от страха, поддерживал хозяйку, чтобы та действительно не бросилась под коня. Но слабый голос ее не был слышен в гуле тарана, звоне оружия, ржании коней, ругательствах солдат и прочем гаме гражданской войны.

11

Принц заканчивал трапезу, когда ему доложили: вернулся Пупака. Принц вскочил, потребовав салфетку, отпустил свиту, только Денису кивнул — не уходи. С помощью Каллаха натягивал свою любимую сарацинскую кольчугу из мелких звеньев. Ветер снаружи крепчал, хлопание парусины шатра усилилось.

И вот Денис увидел, как приподнялся полог и в шатер шагнул гигант Пупака, а за ним, облизываясь как лиса, все тот же плешивый и все тот же юродивый чародей Сикидит.

Не успев даже поклониться принцу, Сикидит набросился на Дениса, указывая скрюченным пальцем:

— Мой, он мой! Мой это раб, он от меня сбежал, разбил два хрустальных холодильника… Девку мою увел, аптекаря зарезал. Хулиган несусветный! Отдай мне его, принц!

Оправив кольчугу перед зеркалом, Андроник обернулся к Сикидиту, прищурился.

— Оба вы мои рабы, и ты и он. Поэтому мое желание — не цапаться по-пустому. Подумаешь! Девки тебе не хватает? Скажите лучше, господа чародеи, как мне взять этот город зла?

Сикидит недовольно взмахнул длинными рукавами. Пусть он первым докладывает, я, мол, слыхал, что он тут во дворце теперь в главных предвещателях ходит…

— Как, Дионисий, возьму я Никею? — повернулся к синэтеру принц.

Денис лихорадочно перелопачивал память, но никак не мог вспомнить ничего, кроме самого факта взятия Никеи.

— Возьмешь обязательно. Только, может быть, не сегодня, а в другой раз.

Андроник пришел в совершенное неистовство, усам его досталось.

— Хватит мне морочить голову! Как вы не понимаете остроты обстановки, знатоки, интеллигенты ленивые. Мне надо не вообще взять Никею, мне надо ее взять сегодня, по-гречески — симерон! Ну, сделайте там что-нибудь в своем загробном царстве, чтоб вас…

Денису сделалось стыдно, Сикидит заинтересовался иноземным палестинским самострелом с тетивой из металлической струны, который лежал у принца на столе. Принц же прямо ныл от бессилия что-либо изменить.

— Ну а твой секрет, где он? Ты же обещал…

— Что я обещал, это я всегда исполняю, — важно заявил Сикидит. — Уже устанавливают напротив никейских ворот…