Племя Тигра - Сергей Щепетов

– Ну, уж до этого-то, – вздохнул Семен, – я бы и сам мог додуматься.

– Рад слышать. Между прочим, именно таков принцип нашего вмешательства: никого ни к чему не принуждая, направить мышление в нужную сторону, предоставить людям дополнительную свободу выбора.

– Насчет свободы выбора я уже понял…

– Чтобы закрыть этот вопрос, Семен Николаевич, давайте подойдем к нему с другой стороны. Представьте себе, что перед вами японский военачальник, принимающий решение об атаке на Пирл-Харбор. Вы, в отличие от него, знаете, что после атаки последуют Хиросима и Нагасаки. Вы бы оставили ему полную свободу выбора?

– А при чем тут охотники из тундростепи? Кому они мешают? Чему угрожают?

– Еще раз напоминаю, что за нами опыт развития тысяч миров, причем сотни из них похожи и на этот, и на ваш. Вспомните сравнительно недавнюю историю Евразийского континента, все эти степные-кочевые псевдоцивилизации: Чингисханы, Тамерланы и иже с ними. Вспомнили? Их армии пролили реки крови… И что? Каков их вклад хоть во что-то? Зачем? Их жестокость настолько иррациональна и бессмысленна, что жертвы склонны были считать их карающим орудием в руках Бога или богов, созданным для выполнения одной задачи – наказания их за что-то. После чего этот бич будет выброшен на свалку истории, поскольку ни для чего больше не годится.

Представьте себя всезнающим и почти всемогущим. Вы бы устояли перед искушением подставить ножку повитухе, спешащей в юрту к женщине, рожающей ребенка, который станет Чингисханом? Допустим, подставили, и этот урод так и не родился. Но беда-то в том, что осталось МЕСТО, жизненное пространство и для него, и для тех, кто станет его армией. Значит, с вероятностью девяносто восемь процентов кто-то другой станет Чингисханом, и совсем не факт, что он будет лучше. Выход? Ежегодно отстреливать половину боеспособных мужчин-степняков? Внести изменения в генетический код, чтобы мужчины рождались без больших пальцев на руках и не могли держать оружие? А может, будет вернее и гуманнее увеличить количество атмосферных осадков в регионе, чтобы степь стала лесом? Или, наоборот, уменьшить влажность и превратить степь в пустыню? Да, жертвы будут – ломка привычного уклада без них не обходится. Но сопоставимы ли они?

– Допустим, я понял. А дальше?

– Дальше совсем просто: сдвиньте абрис этой ситуации на восемь-десять тысяч лет в прошлое. Похоже?

– Это чем же? Где цивилизованные оседлые народы и дикие степные орды?

– А вы не видите? Давайте оперировать историей и географией вашего мира. Ну, скажем, в интервале двенадцать тысяч лет назад плюс-минус тысяча. Почти вся Европа – мамонтовая тундростепь с охотниками, а Ирак, Палестина, Малая Азия – земледельческие районы, в которых уже есть почти города. Культурная пропасть между населением того и другого регионов ничуть не меньше, чем при Чингисхане и Тамерлане.

– Просто блеск! – рассмеялся Семен. – Последнее напряжение фантазии, и я представлю орду кроманьонцев, которые с дубинами наперевес верхом на мамонтах штурмуют стены Чатал-Гуюка! Смешно?

– Нет, не смешно. Правда, Чатал-Гуюк возник чуть позже, но под стенами Иерихона их вполне можно представить.

– Однако!

– А знаете, почему в вашем мире этого не произошло? Потому что как раз в это время началась стремительная деградация ландшафтов приледниковой зоны.

– Послушайте, Нит-Потим, вы это серьезно? Или это такой юмор?

– Никакого юмора. Это точный прогноз развития событий без постороннего вмешательства. Между прочим, этот сценарий реализован в двух десятках наблюдаемых миров, подобных вашему.

– И что, – окончательно обалдел Семен, – так прямо и на мамонтах? А почему не на носорогах?

– Примерно в половине случаев – на лошадях. А носороги, насколько я знаю, для этого не годятся. Во всяком случае, ни в одном из миров не зафиксировано сколько-нибудь успешных попыток их одомашнивания. Лошадь же является универсальным объектом для этого. Мимо нее никто никогда и нигде не проходит.

– Та-ак… Дайте привыкнуть к новой системе координат… А мамонт, значит, кое-где стал домашним, да?

– Семен Николаевич, не забывайте, что речь идет о других мирах. Подчеркиваю: не планетах, а мирах! То есть это, конечно, планеты, но разделяет их не только пространство, но и время. Если некое животное из мира «А» морфологически похоже на животное из мира «Б» и занимает при этом такое же место в природе, то мы называем их одним именем – скажем, тигр или кролик. Только это совсем не значит, что они идентичны. Понимаете, о чем я?

– С трудом, но, кажется, врубаюсь.

– Я не биолог, и знания мои в этой области скудны, но попытаюсь на ваш вопрос ответить. Если ничего не путаю, то считается, что мамонты и их иномирные аналоги ни ручными, ни домашними не могут быть в принципе. В отличие, кстати, от современных вам слонов.

– Но вы же сказали…

– Это, пожалуй, единственное животное, которое может СОТРУДНИЧАТЬ с человеком. Если захочет, если найдутся общие интересы.

– Так они, что же, разумны?! Бред!!

– Семе-ен Николаевич, – урезонил его Нит-Потим, – вы совсем-то уж почву под ногами не теряйте, ладно?

– Постараюсь! Так что?

– Конечно же, они не перешагнули барьер, за которым начинается то, что мы с вами называем разумом. Соображать они вроде бы могут, а мыслить – нет. Или обладают каким-то иным разумом, который нашему не адекватен, – простите, в этих вопросах я не специалист.

– И это чудо природы вы обрекаете на гибель?!

– Оно и без нас обречено. Вариантов развития человеческих цивилизаций не так уж и много. И в результате реализации любого из них места для подобных животных на планете не остается. В качестве иллюстрации можно привести ситуацию в вашем мире на территории Североамериканского континента в восемнадцатом – девятнадцатом веках: прерии, бизоны, индейцы… Попробуйте придумать хоть один сценарий развития событий, при котором первые, вторые и третьи могли бы сохраниться в первозданном виде.

– Послушайте, неужели нигде и никогда не было случая, чтобы все как-нибудь устроилось без взаимного вытеснения и уничтожения? Неужели это обязательно?!

– Ну, что вы, – улыбнулся Нит-Потим, – примеров деградации сколько угодно! Путь вниз – в полуживотное состояние для человека легок и прост. Ответ на вопрос о возможности жизни человека в гармонии с природой известен давно. Он отрицательный. И вы, задумавшись всерьез, с этим согласитесь. В начале начал, когда огонек разума еще не разгорелся, существу, которое еще не стало человеком, был предоставлен выбор: потушить или разжечь, вернуться в бессознательную гармонию с природой или ступить на бесконечный мучительный путь к высшей гармонии – с Творцом-Вседержителем. Эта ситуация аллегорически описана в вашей Книге Бытия как история грехопадения Адама и Евы. А когда выбор сделан, когда пройдены первые шаги вверх, вернуться той же тропой назад уже нельзя, можно лишь спрыгнуть с нее вниз – изгнание из рая состоялось. Ни одно человечество, конечно, не может двигаться куда-то дружными рядами – кто-то отстает, кто-то просто не хочет. И участь таких в конце концов оказывается печальной. Если отставание не слишком велико, они ассимилируются, теряя свое лицо, как индейцы Южной Америки. Те, чье отставание больше, оказываются жителями резерваций, как, скажем, туземцы Северной Америки, – и совсем не обязательно, чтобы выделенные им земли были огорожены колючей проволокой. Ну, а те, кто отстал катастрофически, исчезают с лица земли, как жители Тасмании в вашем мире.