Любимые дети, или Моя чужая семья - Диана Чемберлен

– Как ты можешь говорить такое! – почти закричала я, изнемогая от ярости. Я почувствовала, как она взорвалась в моей груди и выплеснулась на руки. – Взгляни на Кита! На моего сына! Она не просто покалечила людей, Маркус. Она их убила!

– Она клянется, что ничего не поджигала. Как только она увидела, что в церковь входят дети, она отказалась от своего плана.

– О, верно! – рявкнула я. – Самовозгорание!

– Знаю…

Маркус провел по лицу трясущейся рукой.

– Я знаю, все это не имеет смысла.

Кит неожиданно шмыгнул носом, и я увидела, как по его неповрежденной щеке текут слезы.

– О, милый!

Я схватила салфетку и стала вытирать его лицо. Он выглядел таким беспомощным! Руки лежали по бокам бесполезными бревнами. Каково ему слушать все это?!

– Я думал, что виноват я, – неожиданно сказал он. – Думал, что это я сделал.

– О чем ты? – спросила я. – Каким образом это могло быть твоей виной?

Он глотнул воздуха, и по его искаженному лицу было видно, какую боль причиняет ему каждый вздох.

Как я хотела взять его боль на себя!

Кит рассказал, как вышел на заднее крыльцо церкви, чтобы покурить. Зажег сигарету, а когда бросил спичку, она упала на разлитый по устилавшим землю сосновым иглам бензин.

– Огромное пламя, – пробормотал он. – Огромное! Преградило дорогу. Я думал, что виноват я.

Мое сердце разрывалось за него, и я обняла Кита.

– Мое бедное дитя, – твердила я, почти не сознавая, что Маркус все еще в палате. – Это не твоя вина, милый. Совсем не твоя.

Я держала его осторожно из-за повязок и металлического поручня, и проводов, и трубок, и всех приборов, окружавших его. Мне плевать, плевать на необходимость защищать Лорел и ее семью! Я хотела ранить их так же сильно, как они ранили меня!

В этот момент я бы отдала правую руку, чтобы Мэгги горела в аду. И хотела быть той, кто зажжет спичку…

После разговора с Энди я отправился на сеанс физиотерапии и, клянусь, даже не заметил боли, когда Гуннар подвергал меня обычным пыткам. Мысли были в тысяче миль отсюда, в каком-то чертовом месте. Что, спрашивается, происходит? Моя мать. Джен. Я просто хотел, чтобы хоть одна часть моей жизни была нормальной и предсказуемой. Мать утаивала от меня какие-то идиотские секреты. А другая женщина, которой, как я считал, можно доверять, Джен… скажем, так: Энди, скорее всего, как всегда, порет чушь, но ему удалось посеять в моем мозгу какое-то докучливое семя сомнений, и я не знал, что с этим делать. Я бы не поверил ему, не обратил бы внимания на сказанное им, если бы не эта фраза о белых волосах. Я все еще помнил тончайшую белую полоску в то утро в моей постели. Обманывает ли меня Джен?

Я не мог понять. Все, что я чувствовал, – страшную злобу, пока Гуннар выламывал мою руку, и по-прежнему злился, когда ехал в тот вечер к дому Джен.

Я не стал пить после физиотерапии лишнюю таблетку перкосета, хотя был готов выть от боли. Я хотел, чтобы ум был ясным, когда буду говорить с Джен. Хотел оставаться самим собой. Сосредоточенным. А не быть под кайфом.

Однако когда я вошел в дом, она буквально прыгнула на меня. Даже не поздоровалась. Как обезьянка. Обвила меня ногами и стала целовать. Держать ее на весу я из-за боли почти не мог. Но сейчас мне было плевать. Все вопросы вмиг вылетели из головы. Пропади все пропадом. Хотя бы хорошенько оттрахаю ее напоследок.

Мы побежали наверх, в ее спальню, и не знаю, кто кого швырнул на постель. Я понимал только одно: мой гнев улетучился. А секс был куда грубее, чем обычно. Но Джен вроде бы не возражала. И даже рассмеялась.

– Тебе здорово это было нужно, так, бэби? – прошептала она, когда я оседлал ее. Я выбросил из головы ее вопрос. Ее голос. И ее саму. Потом будет время для вопросов.

Когда все кончилось, она свернулась клубочком рядом со мной, как любила, и положила голову мне на грудь. Но я не обнял ее. И не потому, что плечо дергало как черт знает что. Просто сейчас не хотел дотрагиваться до нее.

– Кто ты на самом деле? – спросил я, когда отдышался.

Должно быть, прошло секунд тридцать, прежде чем она ответила:

– Я – Дженнифер Энн Паркер. А ты кто?

– Какого цвета у тебя волосы? По-настоящему?

Джен втянула в себя воздух.

– Знаешь, женщине подобных вопросов не задают. – Она приподнялась на локте. – Что происходит? Мы прекрасно проводили время. С чего ты вдруг так странно себя повел?

Я решил сквитаться с ней.

– Сегодня я встретил Энди Локвуда. Он сказал, что видел тебя раньше. Давно или… не знаю, когда точно, но он сказал, что тогда у тебя были белые волосы. Он узнал тебя по этому.

Я коснулся сердечка под ее ухом.

Она рассмеялась и плюхнулась на подушку.

– Ты сам говорил, что Энди не в себе. Вот тебе доказательство.

– Я видел… сам однажды видел корни твоих волос. Думал, что они седые, но, может, они просто…

Она шлепнула меня ладонью по груди. Сильно. До боли.

– Решил поверить слову этого мальчишки, а не мне? Что я сделала тебе, кроме того, что любила? Мне казалось, ты обращаешься со мной лучше, чем другие парни. Думала, знаешь, что это такое – пережить несчастье.

Она неожиданно вскочила, включила свет на тумбочке и показала на кустик темных волос внизу живота.

– Это похоже на белые волосы? Сукин сын!

Она схватила груду одежды со стула в углу и выбежала из комнаты.

Дерьмо! Я прикрыл глаза рукой, морщась от боли в плече. Будь оно все проклято! Я нашел что-то хорошее и сам все профукал! История моей жизни!

Все же мне казалось, что тут что-то не так. Я знал, что Энди со странностями. Но он никогда не лгал. Не настолько он изобретателен. У скольких телок может быть под ухом родимое пятно сердечком?

Я встал, чуть не корчась от боли. К тому же мне было не по себе при мысли о пистолете в машине Джен. Я вдруг представил одну из тех картин, где ничего не подозревающий парень спускается по лестнице, а девушка стоит с пистолетом, готовая пустить пулю ему в голову. Но когда я спустился вниз, то увидел Джен на крыльце, в свете луны. Она сидела на верхней ступеньке, накинув на плечи одеяло.

Я открыл раздвигающуюся стеклянную дверь и вышел на крыльцо. Если у Джен пистолет, со мной покончено.

Но мне было почти все равно.

Я сел рядом. Ее трясло, а глаза сверкали. Я обнял ее и привлек к себе.

– Прости. Когда Энди сказал это, я сообразил, что почти ничего о тебе не знаю. Только то, что ты из Эшвилла и в постели просто потрясающая.

Она слегка усмехнулась и провела рукой по глазам. Я через одеяло поцеловал ее плечо. Вдохнул запах апельсинов от ее волос.

– Ты прав, – вздохнула Джен. – Вряд ли Энди видел меня до той встречи в доме твоего дяди. Но и я не была с тобой полностью откровенна. Не люблю говорить о себе. У меня такая дерьмовая жизнь.