Второй - Ята Петри

Сколько он раз говорил себе- что этого просто не может быть. Это затянувшийся кошмар, длинный длинный сон. Но даже самого себя он не мог уговорит. Не было в нем веры. Не осталась.

Чем бы закончились эти осенние размышления он не знал. Выхода для себя он не видел. Какой мог быть выход? Снова идти на улицу и с верной береттой патрулировать улицы? Ради чего? Ради кого?

«Мы спасаем людей»- тоже фраза отчима слишком глубоко засевшая в душу. Как девиз, как призыв, как талисман. Который вдруг перестал работать, перестал действовать. Просто потому что в спасении нуждался сам Максимов. Не от прилипал, не от черного пуха, и спор и плесени. От самого себя. Ведь по совести, по справедливости- во всей случившейся ситуации кроме него никто и не был виноват. Он сам выбрал такую дорогу.

Ему же ничего не мешало, закончив институт, плюнув на все дела и проблемы клиники, просто жить своей маленькой тихой жизнью, такой как всегда хотела Машка.

Но тихая жизнь была не для Максимова. Душа ждала подвигов — во имя и вопреки…И дождалась. И подвиги, и слава, и признание- все уже было, все случилось, но в таком искаженном извращенном виде, что самому стало тошно. Стало просто темно и страшно.

Разве он этого хотел, разве он об этом мечтал? Разве он мечтал сидеть часами у постели любимой женщины, понимая что ее уже нет, дотрагиваться ладонью до еще теплой кожи, целовать такие знакомые губы и знать, что ты прикасаешься к прошлому? К тому, чего уже никогда не будет. Разговаривать, рассказывать последние новости, пытаться шутить, пытаться просить прощения и понимать что ты говоришь сам с собой. Потому что она тебя уже не слышит. Что она уже не рядом, что она слишком далеко и дороги назад для нее нет. Но даже не это было самое страшное. Смерть- вполне естественный ход событий. Тяжело, больно, но понятно. А вот как объяснить то, что зная что чувствует сейчас Машка, заперта в съедаемое за живо тело, зная, насколько ей сейчас больно, зная о всех тех кругах ада, которые она проходит, и настаивать на продолжении этой пытки, этой эксекуции — было невозможно для любой логики.

Даже Гальцев не смог это вынести, хотя у него были все основания и права. Самый весомый аргумент- свой ребенок. Даже он не смог.

Почему и какого черта это делал Максимов даже ему самому было непонятно.

В один из таких дней, наблюдая уже очень долгое время за Серегой, отчим не выдержал и понял- пацана надо спасать. И чем быстрее тем лучше. Сам он не выкарабкается. Не в нем еще жесткости, нет душевной черствости, нет стального каркаса опыта, получаемого только с годами и с потерями.

Зайдя вечером в палату, не удовлетворившись обычным обменом приветствий и любезностей, отчим почти насильно вывел Серегу из клиники и, усадив к себе в машину, отвез далеко за город.

Остановившись практически в чистом поле, под серым октябрьским таким необъятным небом отчим вывел Серегу на воздух, так чтоб ветер пронзительный, сильный привел в чувство, так чтоб вынес из души темноту.

— Надо поговорить Сережа- начал отчим. Он смотрел в серые слишком уставшие глаза и не знал найдутся ли нужные слова, для того что б достучаться до разума, заставить отбросить эмоции, посмотреть на мир по другому.

— О чем говорить? Мне жить не хочется, батя… — Серега не хотел кривить душей и разыгрывать спектакль под названием «все хорошо». — Сил больше нет. Почему все так, почему со мной?

— Не правильный вопрос, сына. И на него никогда не будет правильного ответа. Я его тоже тебе не подскажу. Давай по проще, с другой стороны. Я расскажу тебе то, в чем уверен на 100 процентов, что является правдой. А ты сам делай выводы. Ты же уже взрослый и умный.

Каждый человек приходит в мир к какой-то целью. Кто-то становится гениальным поэтом, кто-то великим воином, кто-то рождается философом, путешественником, кто-то умеет создавать миры, кто-то может заставить улыбаться других людей только лишь взмахом руки. Каждый несет в себе какой-то талант, у каждого свое предназначение. Оно может быть маленьким- просто жить долго и счастливо в хижине на берегу реки и смотреть на звезды. Оно может быть великим- выиграть войну, построить город.

И у каждого есть своя жизненная дорога со множеством перекрестков, ответвлений, параллельных маршрутов. И чем важнее цель у человека, тем ему сложнее, тем тяжелее путь, тем тернистее тропа, тем больше ложных путей и поворотов в никуда. И очень легко сбиться в этом лабиринте, потеряться, запутаться. Очень легко растеряв все силы на преодоление маленьких препятствий и преград, так и не добраться к той самой последней крепости, которую ты должен был взять чтобы выполнить предназначение.

И ты запутавшись, растеряв всех попутчиков, потратив все запасы и ресурсы, бродя в бесконечных переходах и сворачивая в никуда на бесконечных перекрестках, отказываешься от своей главной цели. Опускаешь руки, застываешь и говоришь себе что все, что ты не делал, не имело смысла. Ты сдаешься и умираешь. И твоя миссия, твоя задача становится невыполненной. Незавершенной. И получается, что все что ты делал, все о чем мечтал, все на что тратил время — все это уходит в темноту и пустоту. И только ты виноват в том, что сдался, что опустил руки, что не смог сделать еще один последний и такой важный шаг к цели. Ты провалил самое главное задание. Жизнь.

И в этом нет никакого смысла. Ты потратил так много усилий, ты получил так много знаний, в тебя так много вложили и от тебя ожидали таких больших результатов- а ты просто сдался.

И от этого никому не стало легче. И прежде всего тебе. Потому тебя уже не существует.

Теперь ближе к теме. Я все вижу и все понимаю. Я знаю что ты чувствуешь, я знаю как ты думаешь. Я вижу что у тебя внутри. Но все это неправильно. Все это бессмысленно.

Ты сейчас во всех грехах обвиняешь только самого себя, но скажи мне в чем конкретно ты виновен. В чем именно твоя вина. Не судьбы, не случая, а лично твоя вина?

— Машка, — выдохнул Максимов сцепив зубы чтоб не разревется как маленький.

— Не правда, Сережа. Ты точно не причем. И она бы тебе сказала сама тоже самое. Ты не виноват в том, что у нее Дар. Это действительно случай. Ты не виноват в том, что у Марии именно такая миссия и именно такая цель. Не ты ее придумал. Это — судьба.

— Если бы я послушался ее и…

— И что? Уехал бы из города, бросил работу, нашел бы себе другое занятие?

— Даже если и так? — упрямо спросил Серега.

— Это ничего бы не поменяло. Нельзя изменить то, что должно было бы быть. Если бы вы уехали и у Машки дар открылся пусть даже в другом городе — то где гарантия того, что ее не достал бы кто-то из прилипал? Или если бы ты все бросил и уделял ей больше внимания у вас было бы по другому? Так это тоже не правда. Ни ты не умеешь жить тихо и мирно, ни ей ты тихий и мирный был бы не нужен. Пойми, до тех пор пока ты не стал ее опекать и дрожать над каждым ее шагом, у вас все было хорошо. По своему — но хорошо. Потому что ты для нее был важным и нужным. А после случившегося, после того как у нее открылся дар ты стал, извини Сережа, просто размазней и ей стало плохо. Потому что у нее была цель, а ты не помогал выполнять эту цель, а только мешал. Ты стал для нее именно тем, кто уводит на маленькие проселочные дороги с большого тракта. Ты стал не партнером в деле, а всего лишь помехой. Да вот так. Жестоко- но кроме меня тебе это никто бы не сказал. И ушла Машка к этому парню из Чистильщиков не потому что он был ей так уж сильно нужен, а потому что именно он помогал выполнять ей свою миссию.