Сексуальная культура в России - Игорь Семёнович Кон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От обличения сексуальной разнузданности Ю. Н. Давыдов переходит к развенчанию самой любовной страсти, видя в ней, в соответствии с этимологией слова «страсть», прежде всего «страдание», «болезненное состояние души, связанное с нарушением присущей ей меры» (там же. С. 164). Супружеская любовь, считает Давыдов, основывается не на страсти, а на чувстве долга. Для супружеского счастья «нужны настоящие, а не «феминизированные» мужчины, застывшие в позе «радикальной необязательности». Причем они должны иметь не только мужской характер, но и мужской склад мышления, которое не уклоняется от ответственности за результаты однажды принятых решений» (там же. С. 176).
Каков нравственный пафос этих рассуждений? Сведение любви к сексу действительно означает инфляцию не только слов, но и чувств. Но всегда ли личная свобода означает моральную необязательность? Верно ли, что не уклоняться от ответственности может лишь мужчина? И не вытекает ли из этой философии практически, что, однажды сделав ошибку (например, неудачно женившись), человек уже не может развестись, даже если он глубоко несчастен и заражает своим несчастьем окружающих, включая собственных детей?
Постепенно, по мере роста свободы и рефлексивности, россияне научились лучше различать любовь и чувственность и более откровенно говорить о последней. На поставленный во всесоюзной анкете ВЦИОМ в 1992 г. вопрос, допустимо ли заниматься сексом без любви, положительных ответов было мало. С наибольшей готовностью секс без любви принимали узбеки (35 %), затем шли эстонцы (25 %), а замыкали таблицу литовцы и таджики (по 9 %). В Российской Федерации секс без любви признали нормальным 15 %, ненормальным – 57 % опрошенных, причем доля признавших это мужчин в славянском регионе втрое превышала долю женщин. Но любовь – товар дефицитный и трудноопределимый. На вопрос: «Как вам кажется, была ли у вас в жизни настоящая любовь?» – в славянском регионе положительно ответили 53 % мужчин и 49 % женщин, отрицательно – 16 % и 18 %, затруднились ответом 31 % и 33 %. И далеко не у всех «счастливая любовь» совпадала со «счастливым браком».
При более тонких исследованиях и у более молодых респондентов взаимосвязь любви и сексуальности выглядит проблематичнее. При сравнительном исследовании советских и немецких студентов в 1990 г. (в СССР было опрошено 1509 человек) россияне высказали меньше уверенности в посюстороннем существовании «так называемой большой любви», чем их немецкие сверстники, и только 33 % российских студентов (по сравнению с 53 % восточных и 49 % западных немцев) сказали, что они сами ее испытали. Наименее романтичными оказались российские юноши. Секс без любви был для них морально вполне приемлем и фактически широко распространен, они заметно опередили своих немецких сверстников по количеству сексуальных партнеров (Штарке, Лисовский, 1993).
Сексуальные сценарии
За поведенческой статистикой и спорами о соотношении любви и секса фактически стоит вариативность сексуальных сценариев. Интересную попытку классификации советских и постсоветских сексуальных сценариев россиян предприняла Анна Темкина (Темкина, 1999, 2008).
Идеально-типический сценарий, по Темкиной, это устойчивые, повторяющиеся в определенной последовательности способы категоризации сексуальности в повседневности. В чистом виде они нигде не представлены, но их можно обнаружить при изучении индивидуальных сексуальных историй (биографий). Проанализировав 19 женских и 18 мужских сексуальных автобиографий людей, родившихся между серединой 1930-х и серединой 1960-х годов, исследовательница выделила пять основных сценариев: брачно-пронатальный, романтический, коммуникативный, гедонистический и рыночный.
Брачно-пронатальный сценарий (секс как репродукция) предполагает рассказ не столько о сексуальности, сколько о браке. После первой романтической (платонической) влюбленности следует рассказ о первом сексуальном контакте, который обычно происходит с мужем (женой). Основанием для вступления в отношения служит брак, смена партнеров связана с разводом и новым браком. Сексуальные и телесные практики не описываются, сексуальная жизнь выглядит не особенно важной и часто неинтересной.
«Все это было абсолютно рутинно. А сексуальная жизнь меня не очень волновала. Это прикладывалось к отношениям, к браку» (женщина 39 лет).
«Поскольку я не любила своего мужа, то мне всегда хотелось, чтобы он побыстрее отвязался» (женщина 40 лет).
«Брак – это непрерывная монотонная функция… и это очень важно, насколько ты можешь терпеть человека. Если ты его видишь почти каждый день, фактически каждый день, тут мало чего остается» (мужчина 35 лет).
Романтический сценарий (секс – это любовь) – это рассказ прежде всего о чувствах, эмоциональных отношениях, ревности, любви и страсти. Отношения описываются как устойчивые и стабильные, их распад связан с тяжелыми переживаниями. Сексуальные техники описываются редко и рассматриваются как подчиненные.
«Любовь. Она определяет сексуальный успех. Секс – это следствие, инструмент почувствовать любовь. Сексом надо заниматься, когда у тебя есть чувства к этому человеку» (женщина 46 лет).
«Я стремлюсь иметь секс с тем, в кого влюблен» (мужчина 53 лет).
«Жизнь без любви – это прожигание жизни… когда ты кого-то любишь, тебе это стимул для всего» (мужчина 58 лет).
Коммуникативно-партнерский сценарий (секс как дружба) придает особую важность взаимопониманию, духовной близости, общности интересов, куда вписывается и физическая близость. «Мои сексуальные предпочтения складываются в зависимости от моих общих интересов, это – дополнение другим языком того, что (и так) существует» (женщина 32 лет).
«Важны. в первую очередь, человеческие отношения. секс должен быть, конечно, это… сопутствующее, но для меня это не главное» (мужчина 66 лет).
Гедонистический сценарий (секс как удовольствие) ставит во главу угла получаемое от секса удовольствие, которое автономно как от длительности, так и от характера отношений. Собственно говоря, «отношений» может и не быть. Сексуальность – это просто набор телесных практик и телесного опыта, приводящего к удовольствию.
«(В сексе) главное – это получить наслаждение и дать наслаждение другому человеку» (женщина 31 года).
«Жизнь – это удовольствие, надо получать от нее удовольствие. А женщины, это же, вообще, одно из…» (мужчина 42 лет).
Рыночный сценарий (секс как акт купли-продажи), рассматривает сексуальность вполне прозаично, в нем присутствуют «спонсоры», «проститутки» и «содержанки», а главный критерий удовлетворенности – выгодность обмена, причем необязательно взаимная.
«Я расплачивалась сексом. мне приходилось расплачиваться за удобства, которые имею» (женщина 34 лет).
«Был такой договор с ней, что я “спонсирую” ее учебу или же ее жизнь, окажу материальную поддержку. Содержание женщины – это тоже вид проституции» (мужчина 60 лет).
Позже Темкина добавила еще шестой, достижительный сценарий (секс как средство производства гендерной идентичности), выдвигающий на первый план гендерные различия, когда сексуальная активность рассматривается как средство реализации собственной мужской или женской сущности.
Для того чтобы судить о степени социальной репрезентативности того или иного сценария и его гендерных, возрастных, социально-средовых и прочих вариациях, качественный анализ должен быть дополнен
