Красив и очень опасен - Энн Стюарт

Ни в кино, ни по телевидению она никогда не видела ничего подобного. С невероятной, звериной жестокостью противники словно одержимые наносили удары, царапались, кусались, и, несмотря на молодость и недюжинный атлетизм Ричарда, они были равны по силам, ибо на стороне генерала были фанатизм и силы зла. Подкатившись к краю утеса, враги тяжело рухнули прямо на каменистый гребень, отделявший их от пропасти. Сердце Кэссиди оборвалось. Не в силах шевельнуться, она следила за ними в немом ужасе.

Генерал с трудом встал, а Ричард, видимо оглушенный ударом о камни, остался лежать на окровавленном снегу. Из груди генерала торчала рукоятка кухонного ножа.

Эмберсон Скотт ухватился за рукоятку и одним рывком извлек нож из раны. Кровь хлестала фонтаном, но, генерал, не обращая на нее внимания, надвинулся на Ричарда, который тщетно силился подняться.

— Вот тебе и конец, Ричард, — зловеще произнес генерал. — Не следовало лезть ко мне. Сейчас я вырежу твое сердце, а потом сброшу тебя в пропасть. Если твой труп и найдут, то подумают, что тебя растерзали волки.

Склонившись над Ричардом, он взмахнул ножом и вдруг, нелепо дернувшись, стал падать вперед. На лице его отразилось ошеломленное изумление. В следующий миг, перевалившись через гребень, генерал сорвался вниз, но Кэссиди успела заметить, что у него недостает половины черепа.

Эсси Скотт с разметавшимися седыми волосами стояла на снегу, сжимая в руках винтовку.

— Он меня обманул, — сказала она. — А я так ему верила! — И, повернувшись, возвратилась в дом. Кэссиди показалось даже, что она напевала себе под нос.

И вдруг она услышала совсем другой звук. Негромкий девичий возглас:

— Кэсси, помоги мне!

— Франческа! — закричала она, пытаясь подняться. Но к тому времени, как она, пошатываясь, встала и проковыляла к гребню, Ричард уже перемахнул через него и подобрался к Франческе. Девочку спасла кружевная розовая рубашка, зацепившаяся за ветки приземистого деревца, которое росло под самым обрывом. Франческа была жива, и Ричард уже подхватил ее на руки. Все будет в порядке, успела подумать Кэссиди, мешком оседая на грязный снег. Теперь все будет замечательно. Над ней сомкнулась ледяная тьма, и Кэссиди погрузилась в блаженное небытие.

Глава 22

— Ты должна поговорить со своей мачехой, Кэсси, — раздраженно проворчала Алиса. — Что-то я ее совсем не пойму. Ведет себя совсем странно. И почему, кстати, она терпит здесь эту дурацкую графиню, ума не приложу! Франческа чувствует себя прекрасно, все зажило как на собаке, вот и пусть возвращаются с мамашей в свой Неаполь, или Венецию, или еще куда. Можно подумать, что Шон отписал этой Альбе что-нибудь в своем завещании. Достаточно и того, что он оставил все деньги девчонке!

— Зря ты петушишься, — устало сказала Кэссиди. — Альба — четвертая жена Шона, и поэтому настолько же вправе находиться здесь, как и ты. А чем Мабри заслужила твое неудовольствие?

— Она в библиотеке развела огонь в камине, а я как раз собиралась там почитать. Настоящее пекло устроила, наверняка специально, для того чтобы меня выкурить. Но я этого не потерплю. Она не имеет права выгнать меня…

— Еще как имеет, — возразила Кэссиди. — Это ее квартира. И вообще, не пора ли тебе вернуться во Флориду? Роберт, наверное, совсем без тебя зачах.

— Роберт прекрасно обходится и без меня, — фыркнула Алиса. Был уже полдень, а она пропустила лишь первую рюмку.

— О, в этом я не сомневаюсь, — усмехнулась Кэссиди. — Просто меня твои подружки беспокоят.

— Подружки? — насторожилась Алиса.

— Ну да, все эти вдовушки. Зажиточные, вполне еще привлекательные и столь падкие на холостяков. Они, конечно, ему скучать не дают. Впрочем, им ведь не привыкать ухаживать за мужчиной.

У Алисы отвалилась челюсть, а Кэсси мысленно обругала себя, что не додумалась до столь очевидного хода раньше. Должно быть, еще не окончательно оправилась от потрясения. А жалко, могла бы давно избавиться от этой зануды.

— Я должна срочно вернуться домой, — заявила Алиса. — Ты уже вполне поправилась, хотя и продолжаешь валяться в постели, словно томная героиня викторианского романа. Я и так уже задержалась тут из-за тебя, хотя, честно говоря, Кэсси, тебе давно бы уже пора взять себя в руки. Нечего распускать нюни. Лично меня возмущает, что твоего Ричарда Тьернана оправдали, но хоть это должно тебя радовать! Мне кажется, я вправе знать причину, побудившую суд изменить собственное решение, но, похоже, никто здесь мне не доверяет.

— Между прочим, об освобождении Ричарда я узнала от тебя, — напомнила матери Кэссиди, усаживаясь в постели. — По твоим словам, были найдены новые улики, позволившие доказать, что Диана погибла в результате несчастного случая.

— Да, но я не верю им ни на йоту. И я уж совершенно не понимаю, почему твой Ричард не выразил ни малейшей радости по поводу своего освобождения. Кстати, — ядовито добавила Алиса, — тебе, наверное, известно, где он сейчас?

— Меня это не интересует, — сухо ответила Кэссиди.

— Твое дело, — пожала плечами Алиса. — Что ж, я пошла укладывать вещи. Передай своей драгоценной мачехе, что может тушить огонь, я уезжаю.

Кэссиди с трудом выбралась из постели и облачилась в халат. Пять недель прошло с тех пор, как вертолет снял их с Франческой со злополучной горы. Она не присутствовала ни на похоронах отца, ни на слушаниях по пересмотру дела Ричарда. С той минуты, когда он вскарабкался по крутому склону с ее сестренкой на руках, Кэссиди видела его лишь однажды, да и то мельком. Сразу после известия об освобождении он бесследно сгинул.

Всю эту мрачную историю удалось благополучно замять. Кэссиди была уверена, что Шон встретил бы эту новость с негодованием. Он был из тех, о ком говорят: «Ради красного словца не пожалеет и отца». Ради славы он с легкостью пожертвовал бы судьбой невинных детей.

Одно Кэссиди знала наверняка: Ричарда освободили, и все обвинения с него сняты. Эстер Скотт оказалась на удивление разговорчивой и, выслушав ее шокирующие откровения, Джером Фабиани был вынужден скрепя сердце отказаться от обвинений против Ричарда. В противном случае, в ходе судебного разбирательства неизменно всплыла бы ужасная правда, а никто, и уж тем более окружной прокурор, невольно поспособствовавший тому, что невиновного человека чуть не казнили за убийство, не был заинтересован в раздувании чудовищных слухов желтой прессой.

Кэссиди, прихрамывая, вышла в коридор. Удивительно, но растянутая лодыжка до сих пор причиняла ей больше беспокойства, нежели ранение. Генерал был либо не таким уж замечательным стрелком, каковым себя мнил, либо напротив — настоящим снайпером. Пуля прошла через мягкие ткани плеча, не задев кость и оставив после себя лишь отвратительный шрам. У Франчески пуля лишь скользнула по темени, и хирург, наложив несколько швов, сразу отпустил ее восвояси.