Ангел с железными крыльями - Виктор Тюрин

— Плечо. Левое плечо.

Было не совсем хорошо видно, но пальцы быстро нащупали разрывы на одежде в области плеча.

— Рука двигается? Кровь идет?

— Да, но боль только в движении.

— Едемте во дворец!

Я закрыл заднюю дверцу и выпрямился. У машины уже стоял командир конвоя, подъесаул, и с нескрываемой тревогой посмотрел на меня.

— Легко ранен. Нужно быстро доставить во дворец, — тихо сказал я. — Как тут?

— Пятеро убиты, Сергей Александрович, а за шестым вдогонку пошли! — он пожал плечами. — Тут как бог даст.

— А живьем никого взять не смогли?

Подъесаул виновато отвел глаза.

План покушения был почти безукоризненный. Все говорило о том, что его разрабатывали специалисты своего дела с учетом информации, полученной от предателя из окружения царя. Они учли все: действия казаков конвоя, полицейских, а так же агентов под прикрытием. Уже позже я узнал, что пролетка была только первой частью плана покушения. Они должны были задержать автомобиль и отвлечь внимание охраны, затем в действие вступала другая тройка боевиков. Двое из них начав стрелять с обеих рук, почти сразу убили и ранили трех городовых и агента в штатском. Под их прикрытием в дело вступил бомбист. Выхватывает из саквояжа пакет, размахивается… и получает пулю в спину от штабс — капитана Воронин, одного из отобранных Пашутиным телохранителей, поставленный в эту точку маршрута. Бомба, брошенная дрогнувшей рукой, летит и падает не у задней дверцы, рядом с императором, а левее, за багажником разворачивающейся машины. Взрыв был такой мощности, что подбросил разворачивающийся автомобиль. Осколки в двух десятках мест пробили багажник, разбив в дребезги заднее стекло. Кроме того, что государя прикрыл багажник, в момент взрыва между бомбой и автомобилем оказался казак царского конвоя, в эту самую секунду огибавший автомобиль, именно он принял на себя большую часть осколков, которые буквально разорвали на части всадника вместе с лошадью.

Из шести убийц в живых остался только один. Извозчик. Будучи раненым, он попытался спрыгнуть из пролетки на ходу, но был схвачен полицейскими. Доставленный на допрос, террорист оказался крепким орешком и только спустя пару часов стал давать показания. Отряды захвата, проверив две явочные квартиры и подвал — мастерскую, где хранились запасы взрывчатки и изготовлялись бомбы, вернулись с пустыми руками.

После прибытия раненого императора во дворец, начался переполох, который вскоре утих, когда все узнали, что ранения не представляют реальной угрозы для его жизни. Передав императора на руки лейб — медикам, я уточнил детали покушения у конвойных казаков, после чего поехал на встречу с Пашутиным и Мартыновым.

Проезжая по улицам, я везде видел встревоженные и возбужденные лица горожан. Слухи о покушении росли и множились, разрастаясь самыми невероятными подробностями. Это можно было понять из обрывков разговоров людей, высыпавших на улицы. Я еще не знал, что люди, напуганные слухами, со всего города стали стекаться к дворцу. Приближенным пришлось даже выслать к дворцовым воротам офицера — гвардейца, чтобы успокоить собравшуюся толпу. Он прилюдно заявил, что ни о какой смертельной опасности и речи нет, так как государя только задело тремя обрубками гвоздей, которыми была начинена бомба. Люди на радостях кинулись в церкви ставить свечки и молиться за здоровье государя. Сейчас, когда народ стал воспринимать в своем сознании царя как своего единственного защитника от бед и невзгод, теперь, особенно после покушения, люди окончательно утвердились в мыслях о том, что тот стоит за правду, за народ. Их логика была проста и незатейлива: ведь враги не просто так хотели его со свету сжить! Это событие разворошило сознание людей, заставив их попытаться понять, кто этот враг, покусившийся на царя — батюшку. Слухи и догадки, десятками плодились и расходились не только в столице, но и по всей стране. Сейчас людей это занимало не меньше, чем неутешительные сводки с фронтов, вздутые цены на продукты, перебои с керосином. Горожане рассчитывали узнать, что за враги, которые осмелились покуситься на жизнь самодержца, из вечерних газет, но те почему‑то ограничились только описанием самого покушения со слов очевидцев. Народ недоумевал по поводу скудости информации. Эта недосказанность постепенно стала превращаться в умах простых людей в какую‑то страшную тайну.

— Не зря молчат! — говорили на улицах, рынках, в купеческих конторах и заводских цехах. — Говорят, известнейшие люди замешаны! Поперек стал им царь — батюшка. Хотели извести его ироды. Ей богу!

Сгустившееся над столицей напряжение ранним утром следующего дня разорвали раздавшиеся звонко — пронзительные крики мальчишек — газетных разносчиков.

— Злодейский план сицилистов раскрыт!! Готовилось зверское убийство царской семьи!!

Эта ошеломляющая новость заставила горожан, чуть ли не выхватывать из рук мальчишек газетные листы, а затем впиваться глазами в статью. Первые пачки, до этого неизвестной газетки, пахнущие свежей типографской краской, разойдясь в считанные минуты, заставили город бурлить. На улицах становилось все больше возбужденных людей, пытающихся понять, что же происходит на самом деле. Тем временем телеграф разнес эту новость по всей России. На улицах, в трактирах, в рабочих бараках и цехах, люди собирались, чтобы обсудить эту новость. Женщины слезливо ахали, разглядывая большую фотографию детей императора на первой страницы газеты.

Последние события и газетные сообщения осторожно подводили умы людей к мысли об образе хорошей и доброй семьи, отца которой собирались разорвать на куски, а жену и детей зарезать. И кто?! Социалисты и революционеры! Атмосфера в городе начала постепенно сгущаться, подобно тучам в грозовой день, а уже на следующий день ударил гром, предвещая грозу — в газетах появилось новое, сенсационное, сообщение.

— Полиция напала на след подлых убийц!! — снова заголосили на улицах мальчишки — газетчики. — Обнаружена тайная квартира революционеров со складом оружия!!

В след этим новостям в ряде газет появилось короткое официальное сообщение, что часть покушающихся на жизнь государя преступников, состоящая из боевиков — революционеров, задержана. Ведется следствие. Люди, и так возбужденные до предела, после прочтения подобного сообщения окончательно осознали, кто их враг. Так вот они какие, эти агитаторы — революционеры! Безвинных деточек собрались резать! Потом пришла мысль: ведь не всех взяли! Часть из них скрывается в городе! Царская семья в опасности! Не хватало лишь толчка, чтобы выплеснуть народный гнев на улицы города, как вдруг по взбудораженному городу пронеслась весть: убийц нашли! Скопившееся в душах и сердцах людей страх и напряжение последних дней просто требовало, чтобы их выплеснули, толкая их к действию. И люди кинулись в указанное им место, где глазам прибежавших людей предстала картина, которую они и рассчитывали увидеть. Из взломанных дверей дома жандармы выволакивали с заломленными руками разбойников и душегубов. Толпа мрачно и злобно наблюдала за ними до тех пор, пока вдруг не раздался чей‑то крик: — Люди, глядите! Это же Серега Кимитин с нашего дома! Они с брательником все хаяли царя! А Мишки, его брата, здесь нет! Люди, я знаю, где он! За мной! Мы этого сицилиста живо в бараний рог скрутим!

Ответом ему стал рев распаленной толпы. Неуверенность, напряжение, ненависть — все, что у каждого скопилось на душе в последние дни, просто желало выплеснуться наружу. И вот этот миг наступил. Теперь люди знали, что им делать. Им не надо было искать какого‑то неведомого врага. Ваньки, Петьки, Машки! Они шли с ними на работу, сидели на лавочке, куря папироски, стояли в очереди за керосином, но при этом именно они рассказывали, какая без царя жизнь хорошая будет, и вот теперь как оказалось, они своими речами пытались народу глаза замаслить, а сами готовились деток царевых под нож пустить!

Толпа, набирая силу и ярость, сначала медленно текла по улице, потом стала растекаться в разные стороны, постепенно набирая скорость и обрастая новыми людьми. Народный бунт набирал силу, обрастая вожаками, за которыми шли возбужденные массы людей. Они вламывались в квартиры, доходные дома, общежития, вытаскивая, несмотря на пол и возраст, людей и начинали их избивать. Иногда это заканчивалось смертью, но чаще всего избитых подбрасывали к дверям полицейских участков с криками: — Забирайте сицилиста! На царя — батюшку злоумышлял!

Нередко полиция получала ценные сведения, прямо с пылу, с жару. Примечателен был случай, когда перед жандармами, стоявшими на посту у центрального входа, группа мужчин под предводительством старухи, вытолкнула двух сильно избитых молодых парней. Пока жандармы хлопали глазами, выступила вперед старуха: — Вот Митька, христопродавец! И его дружок Петька Бакин! Они богопротивные слова на царя — батюшку говорили! Вот, служивые, возьмите! У них за стенкой, еще много таких листков спрятано!