Рассказы о животных - Симеон Янев

мог, уперевшись ими в снег, подтянуться и выбраться наверх. Тогда он в ярости ухватился зубами за что-то черное, торчавшее из-под снега — то ли обломок камня, то ли кусок ствола, — и выкарабкался на ровное место. Последние капли сил взялись невесть откуда в уже немощном теле, видимо, порожденные боязнью насильственной смерти, Да, в теле зверя еще тлела искорка жизни, поддерживая его инстинкт существования. А пока сердце гнало кровь по жилам и жажда жизни не угасла, смерть была бессильной.

Волчица издали настороженно следила за своей жертвой. Она даже позволила кабану уйти довольно далеко. А потом, крадучись, принялась сокращать это расстояние, забегая то с одного боку, то с другого. Порой она останавливалась на краю борозды, пропаханной в снегу тяжелым зверем, тыкалась мордой в окровавленный снег, и в ее желтых злых глазах загоралось яростное нетерпение, Теплый дух, исходивший от чужого, кровоточащего тела, выродил ее из себя… Волчица тоже выбивалась из сил, она тощала, но в отличие от кабана, была невредима и могла ждать, сколько понадобится — час, два, и пять. Но ждать, когда уже целую неделю желудок сводило от голода, а жертва — вот она, под носом, да к тому же еле держится на ногах!.. Как бывают томительны последние минуты любого ожидания и как часто именно они оказываются роковыми…

Уже четверть часа тащился раненый зверь по голому заснеженному плато. Вдали темнела высокая стена леса. Кабан видел только эту стену, там было его спасение, туда он направлялся. Но когда на вершине кряжа вспыхнул огонек, единственный в этих местах (кабан видел его и раньше), раненый зверь вдруг резко изменил направление. Казалось, теперь ему было не все равно, куда несут его ноги, он двинулся прямехонко на этот желтый огонек. Что он там надеялся найти? Помощь? Защиту? И у кого? У тех, кто вогнал в его тело ядовитое жало?..

Кровавые отблески заката уже давно исчезли с чистого лика горы, а луна еще не успела озарить окрестность белым, мертвенным светом. Все вокруг было синим — лес и поляна, воздух и небо над головой. Но кабаньи глаза уже не видели ничего, кроме бледного огонька, мерцавшего где-то вдалеке, на краю света.

Волчица догадалась о намерениях своей жертвы и забеспокоилась. Она не решалась в открытую напасть на сильного, хотя и раненого врага, а еще больше пугало ее место, куда теперь направлялся кабан. Боязнь эта жила в ней с того дня, когда молодая косуля, которую она подняла с лежки и слепо преследовала, вывела ее именно к такому одиноко мерцавшему огоньку. С тех пор у нее побаливало в левом боку: там засел кусок свинца, и с переменой погоды у нее деревенела нога. Чтобы заставить кабана повернуть в другую сторону, она забежала вперед и встала у него на дороге. В глазах у нее светилась решимость. Но черного вепря не так легко было провести. Он хорошо знал, что волчица не посмеет напасть спереди, и бесстрашно продолжал идти вперед. Когда расстояние между ними сократилось до нескольких шагов, волчица вдруг отпрянула и вцепилась в кабаний зад чуть пониже хвоста. Укушенный зверь хрюкнул от боли и рывком обернулся назад. Но сил оказалось мало, чтобы задержаться на ногах, и кабан тяжело рухнул в снег. Все-таки ему удалось сделать то, что нужно — он вновь оказался с неприятелем глаза в глаза. Его огромная голова с вытянутым рылом уткнулась в снег, который сразу стал алым. Волчица стояла напротив, не сводя с него горящих глаз. Запах свежей крови щекотал ей ноздри, заставляя судорожно вздрагивать. Нетерпение ее с минуты на минуту возрастало, и как только толстое веко смежилось над следившим за ней глазом, хищница, не теряя ни секунды, рванулась, будто распрямилась тугая пружина, и впилась в брюхо умирающего противника.

Почувствовав небывалый холод в том месте, откуда всегда исходило тепло, кабан содрогнулся. Последним усилием воли он сумел поднять голову и по привычке нанес удар спереди, а потом ковырнул сбоку. Огромный клык, подобно молнии сверкнувший во мраке, вонзился в чужое тело со звуком, до боли похожим на хруст, с которым осенью он вспарывал кору огромных мясистых тыкв. А потом кабан тяжело рухнул на снег и больше на шевельнулся. Один его глаз продолжал пристально смотреть туда, где светилось в ночи окошко охотничьего домика.

На нижнем краю поляны выросли силуэты двух мужчин с ружьями за плечами. Было видно, что они прошли немалый путь. Охотники остановились передохнуть и один из них, — тот, что повыше, — протянул вперед руку и спросил:

— Это и есть охотничий домик? Я уже было подумал, что мы до него не доберемся.

Другой охотник, низкорослый крепыш, вероятно, старше по возрасту, ничего не ответил. Он пристально вглядывался в пятно, темнеющее шагах в двадцати.

— Ну-ка, ну-ка, посвети!

Высокий достал из кармана фонарик и направил луч света туда, куда указывал его спутник.

— Так вот ты где! — обрадованно воскликнул он. — Кажется, это тот самый кабан, которого мы подстрелили сегодня?

— Погоди! — властно остановил его крепыш. — С этим зверем нужно быть начеку. Мне рассказывали, что бывали случаи, когда смертельно раненный кабан набрасывался на охотника. — Он не спеша нагнулся, слепил небольшой снежок и метнул его в кабанью голову. — Э, нет, этот уже не встанет. Пошли.

Они приблизились к мертвому кабану, что лежал, вытянувшись во весь рост на белом саване снега, и казался намного больше, чем в самом деле.

— Эх, ну и экземпляр! — восхитился высокий.

— Не иначе, как царь здешних кабанов! — довольно усмехнувшись, заметил крепыш.

— Здорово мы его шарахнули!

— Постой-ка! Кажется, у нас были конкуренты, — вдруг сказал крепыш и быстро наклонившись, сунул руку в глубокую рану на брюхе: — Еще теплый!

— То-то бай Рангел будет пыхтеть от зависти, как увидит наш трофей!

— А до этого нам придется хорошенько попыхтеть с такой ношей. Сбегай в лес, найди жердь. Да смотри, выбирай покрепче.

Молодой побежал к темнеющему неподалеку лесу. Где-то на полдороге он вдруг остановился и позвал спутника:

— Посмотри, там что-то темнеет. Может, еще один кабан? Ну и дела!

Они подошли поближе, но вместо еще одного кабана увидели мертвую волчицу со вспоротым брюхом. Там, где она ползла, на снегу, остался кровавый след.

Пожилой окинул этот след глазами знатока и покачал головой.

— Да, лютой была схватка… Не на жизнь, а на смерть.

Перевод Н. Нанкиновой.

ЭДУАРД II

Трудно узнать нашего Эдуарда, который раньше, бывало, надумав