Река голубого пламени - Тэд Уильямс

Но это не было невозможным несоответствием. «Команда И», божества, которых Немезида не могла вообразить, а поэтому не могла им поклоняться или даже их бояться, ошиблись в своих оценках лишь на ничтожно малую величину. Таким образом, если деградация восприятия становилась допустимой, если она не могла помешать окончательному успеху охоты, Немезида могла разделить себя, чтобы увеличить зону поисков. Хотя программа не имела осознания собственного «я», контролирующего разум в центре своей сущности (удобная иллюзия, которую разделяли ее создатели), она тем не менее имела центральную контрольную точку, обрабатывающее информацию ядро. Разделение этой контрольной точки уменьшало возможности каждой подчиненной субъединицы, но позволяло быстрее обрабатывать данные в целом.

Имелся и другой фактор в пользу такого разделения — нечто странное, привлекшее внимание Немезиды и возбудившее ее холодный интерес. Во время бесчисленных часов перемещений и поисков, блуждая на крыльях числовых ветров и черпая информацию из их структуры и силы, Немезида осознала нечто иное, настолько далекое от концептуальной карты Иноземья, которой ее первоначально снабдили, что она сочла это новой опасностью для своей логической целостности.

Где-то — еще одна ничего не значащая для программы метафора, поскольку в информационном пространстве нет нужды в физическом расстоянии или направлении, если их не нужно симулировать для людей, — где-то на дальней окраине Иноземья события стали… иными.

Немезида не знала, в чем заключается различие, как и не знала, каким образом во вселенной, не имеющей пространственных расстояний, нечто может находиться далеко, но она знала, что и то и другое верно. И Немезида впервые ощутила притяжение, которое не могло быть полностью объяснено ее программированием. То была, разумеется, еще одна аномалия, нечто такое, о чем ее человеческие создатели не знали и даже не подозревали, но аномалия настолько иного порядка по сравнению с теми, которые привлекали охотничье внимание программы, что ей, вероятнее всего, предстояло остаться незамеченной — как совершенно неподвижный зверек становится невидим для определенных хищников. Но что-то в том далеком «месте», где события стали иными, где течения цифрового существования потекли новыми и непостижимыми — для Немезиды — путями, привлекло ее внимание, и теперь приблизилось к уровню навязчивой идеи в той мере, насколько это возможно для не имеющего души и жизни набора кодов.

Поэтому, создавая многие подчиненные версии себя и совершая тем самым нечто вроде самоубийства путем саморасчленения, Немезида решила создать еще одну, тщательно сконструированную версию себя для поиска этой Великой Аномалии, версию, которой предстояло проплыть по информационным течениям к тому невообразимо далекому не-месту и, если удастся, вернуться с чем-то напоминающим Истину.

Немезида не мыслит. Она не живет. И лишь тот, кто не понимает ограничений простого кода, леденящей чистоты чисел, осмелился бы предположить, что она способна мечтать.

ГЛАВА 14

ИГРЫ В ТЕНИ

СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Феромоны включены в список контролируемых веществ

(изображение: головы муравьев, соприкасающихся усиками)

ГОЛОС: Применение феромонов — химических веществ, которые насекомые используют для передачи информации, а продавцы употребляли для повышения привлекательности товаров и даже для того, чтобы убедить потребителей не покупать продукты у конкурентов, — теперь подвергнется более строгому контролю в соответствии с новыми руководящими принципами ООН, несмотря на протесты правительств США, Франции и Китая.

(изображение: Рауша на кафедре на фоне эмблемы ООН)

Об этих изменениях объявил Виктор Рауша из Департамента защиты потребителей ООН.

РАУША: «Мы долго боролись против некоторых очень могущественных лобби, но потребители — граждане — должны иметь право принимать собственные решения без подсознательных влияний любого рода, а обонятельное воздействие, как выяснилось, одно из наиболее сильных. Если позволить продавцам пищевых продуктов вызывать у покупателей чувство голода, то что тогда помешает полиции принуждать граждан к повиновению, а правительствам — вызывать благодарность одним лишь запахом? Чем это закончится?»

Код Дельфи. Начать здесь.

Я любила дождь. Если я о чем-нибудь и тоскую после того, как столь долго жила в своем подземном доме, так это по капелькам дождя, стекающим по коже.

И еще о молниях, этих ярких прорехах в небе, когда материальная вселенная словно на мгновение разрывается, выпуская трансцендентный свет вечности. И если есть о чем сожалеть из-за того, какой я стала, то лишь о том, что мне никогда уже не увидеть величественного лица Бога, выглядывающего из трещины во вселенной.

Мое имя Мартина Дерубен. Я больше не могу вести свой дневник обычными методами (потом объясню, почему), поэтому я субвокализирую эти записи в… в ничто, насколько мне известно… в надежде, что когда-нибудь как-нибудь я сумею их извлечь и восстановить. Я не имею представления о том, какого рода система лежит в основе Сети Иноземья и о размерах ее памяти. Вполне может оказаться, что мои слова действительно окажутся утраченными навсегда, как если бы я просто выкрикнула их ветру. Но я столько лет соблюдала однажды заведенный ритуал подведения итогов и саморефлексии, что теперь уже не могу остановиться.

Возможно, кто-нибудь и когда-нибудь выдернет мои слова из матрицы этого мира, через много лет, когда все, что меня сейчас заботит и пугает; уже давно станет историей. Что ты подумаешь, человек из будущего? Поймешь ли ты вообще мои слова? Ты не знаешь меня. И вообще, хотя я веду дневник всю свою взрослую жизнь, иногда даже я ловлю себя на том, что прислушиваюсь к мыслям незнакомца.

В таком случае, говорю ли я для будущего или, подобно всем безумным женщинам в истории, лишь бормочу что-то себе под нос, одинокая в огромном личном мраке?

Ответа, разумеется, нет.

Были времена, когда я по нескольку дней ничего не записывала в дневник (даже по нескольку недель, во время болезни), но никогда еще пустое время не содержало столь разительных перемен, как те, которые я пережила с тех пор, как в последний раз высказывала свои мысли. Не знаю, с чего начать. Просто не знаю. Все теперь другое.

В каком-то смысле просто замечательно, что я вообще смогла взяться за продолжение дневника. Некоторое время я опасалась, что уже не смогу снова логически мыслить, но по мере того как в этом месте текли дни (или иллюзия дней), я обнаруживала, что мне становится легче переносить ошеломляющий поток информации, который и есть Иноземье — или, как его назвали создатели, проект Грааль. Мои физические способности тоже несколько улучшились, но я все еще по-детски неуклюжа и смущена окружающим меня миром, и почти столь же беспомощна, как двадцать восемь лет назад, когда я впервые утратила зрение. То было ужасное время, и я поклялась, что никогда больше не буду настолько беспомощна. Но Бог, похоже, любит держать все козыри у себя. Не могу сказать, что одобряю его чувство юмора.