История и культура гуннов - Отто Менхен-Хельфен

Оно встречается у Агафия (V. 11, 2) в списке названий гуннских племен Κοτρίγουροι, Οὐτίγουροι, Οὐλτίτζουροι, Βουρούγουνδοι. До императора Льва (ум. 474), добавляет Агафий, Βουρούγουνδοι и ултизуры были хорошо известны, среди них было много храбрых воинов, но теперь они исчезли – или были уничтожены, или мигрировали.

Vur(u)gund Зосимы и Мамертина нельзя отделить от Vurugund Агафия. Это название очевидно связано с Ὀνογούνδουροι или Οὐνογούνδουροι у Феофана или Константина Багрянородного.

Алпидзуры жили на Меотиде до того, как аттильские гунны пересекли Дон. Как доказывает название и подтверждает контекст, они были гуннским племенем. Как долго до 370-х гг. они жили на юге России, установить невозможно, но близкая и постоянная связь с тунгурами, итимарами и боисками показывает, что они не были новичками.

*Tungur – вероятно, другое тюркское название. Национальность итимаров неизвестна. Боиски, предположительно, ветвь народа, который Орозий назвал «робаски»: боиски на Волге (Rā = Raha). Имя собственное Βοισϰος встречается трижды в надписях в греческих городах на северном побережье Черного моря, дважды в Херсонесе во II в. и в надписи I или II в. в Добрудже. Если представить, сколько имен в Эвксинских надписях означает этническое происхождение – Daus, Callipides, Conapsus, Lazenus, Cholus, Reisinalus, Saius, Sauromates, Sindus, Sirachus, Scythas, – не остается сомнений в том, что боиск означает человек из народа или племени боисков. Boii – бои, которых победил царь гетов Буребиста, были, как тауриски, кельтами. Боиски – маленькие бои – имя, образованное с помощью уменьшительного суффикса, свойственного грекам, кельтам и германцам. Сравните: Basiliscus – Басилиск – царственный, Heracliscus – Гераклиск – маленький Геракл. Иными словами, на юге России существовала племенная конфедерация гуннских, кельтских и других племен еще до прихода гуннов Аттилы.

Если в Восточной Европе до IV в. существовала тюркоговорящая группа племен, это должны были быть гунны. Однако все старания обнаружить ее следы оказались тщетными. Из трех не самых дилетантских попыток одна предпринята знаменитым алтаистом В. Бангом. Он был склонен производить sagitta от тюркского слова, обозначающего сосуд, которое в форме saγїt на куманском обозначает «оружие». Хотя происхождение слова sagittal остается неясным, крайне маловероятно, что римляне стали бы заимствовать слово у дикого племени варваров на Востоке. Идентификация θέγρι ангела из раннехристианского текста «Пастыря Гермы» c тюркским teŋri также несостоятельна. Остается Yayїq – название реки Урал до того, как она получила свое теперешнее название. Предполагается, что Yayїq – тюркское слово, более поздняя форма Δάϊξ – так называл реку Птолемей. Тюркологи и алтаисты не могут прийти к согласию относительно того, какое слово кроется за Δάϊξ. Маркварт полагает, что дельта передает палатализированное d; Прицак считает, что она заменяет фрикативный звонкий зубной согласный; Менгес уверен, что это взрывной звонкий зубной согласный; а Поппе – что свистящий ž. Были и другие варианты. Менгес производит Yayїq от yay – «расширять», значит, Yayїq – «расширенный». Лигети отмечает, что глагол имеет два варианта: yad › yaδ-, yas-, yai и т. д., а также yań– › yai, yan; он связывает название реки со вторым вариантом, но отрицает, что оно когда-либо было *dayїq. По его мнению, начальное y– стало d– в процессе произношения слова иранцами, через которых оно перешло к грекам. Серебренников также постулирует происхождение слова Yayїq, но он считает, что народом, в языке которого y– стало d-, были дунайские булгары. Quot capita tot sensus. Клаусон вообще отвергает тюркскую этимологию. «Можно только утверждать, – пишет он, – что река Урал была названа yayik вместо dayik, когда местное население стало тюркским. Тюрки больше не могли произносить начальное d– и переделали его в y даже в иностранных словах». Клаусон, один из немногих филологов, которые смотрят дальше «чистой» лингвистики, отмечает, что во II в. на Урале жили сарматы. Археологические и антропологические свидетельства действительно являются недвусмысленными. С VII в. до н. э. и до III–IV вв. степные захоронения на обоих берегах реки содержат предметы, явно принадлежавшие конным скотоводам-сарматам европеоидной расы.

Глава 11

Приложения

«Галльская хроника» 452 г. в том виде, в каком она дошла до нас, одновременно сокращена и расширена. Моммзен, показавший, что составитель хроники 511 г. скопировал текст, который содержал ряд записей, отсутствовавших в версии ранней хроники, не заметил, что более поздний переписчик добавил некоторые материалы из восточных источников. Автор хроники 452 г. демонстрирует знания и интерес к событиям на Востоке, который сложно было ожидать от автора, жившего в Южной Галлии. В 432 г. он упоминает о первом издании Кодекса Феодосия. Он – единственный западный автор, знающий о гуннской экспедиции на Фракию в 445 г. Особенно неожиданной является запись 447 г.: «Новое несчастье обрушилось на Восток: не менее семидесяти городов разрушено рейдом гуннов, поскольку помощи с запада не последовало» («Nova iterum Orienti consurgit ruina, qua septuaginta non minus civitates Chunorum depraedatione vastatae, cum nulla ab occidentalibus ferrentur auxilia»). Конечно, возможно, что хронист как-то узнал количество разрушенных гуннами городов, хотя такая точность является по меньшей мере необычной. Но трудно себе представить, почему он по собственной инициативе стал критиковать бездействие собственного правительства. Тут мы явно слышим голос человека с Востока, а вовсе не жителя Галлии. Томпсон неправильно понял отрывок.

Еще одна странная запись: «Аттила, вступив в Галлии, требует жену, как будто положенную [ему] по праву. После причинения и испытания тяжких потерь он уходит в свою землю» («Attila Galliae ingressus quasi iure debitam poscit uxorem: ubi clade inflicta et accepta ad propria concedit»). И это все, что хронист, из Марселя сказал о войне, которая принесла бесчисленные бедствия не в Писидию или Фивы, а в его собственную страну, и не когда-то в прошлом, а в том году, когда он завершил свою работу. Но если краткость странно диссонирует с важностью события, то содержание записи представляется вообще непонятным. Кто эта женщина, которую Аттила требовал себе в жены? Какова связь между этим требованием и вторжением в Галлию? Ни один из западных авторов не упоминает о предполагаемой связи между Гонорией и Аттилой, на которую намекает хронист – о ней рассказал только Приск и те, для кого его труд послужил источником. Эта запись явно указывает на восточный источник.

В настоящем исследовании армянская литература по большей части игнорировалась. Поясню почему. Теперь уже историки пришли к общему мнению о том, что труд, который долгое время считался принадлежащим Мовсесу Хоренаци, появился на свет в VII, если не в VIII или IX в. Житие святого Нерсеса, датированное V в., оказалось значительно более поздней работой. Ценность Корюна как исторического источника оказалась весьма сомнительной. Пока сложная проблема связи между разными вариантами труда Агафангела не приблизилась к завершению, представлялось более разумным не касаться этого fiction épique où le merveilleux le plus ahurissant allerne avec des predictions apocalypticues. Элише Вардапет дает подробное описание войны 450–451 гг., в которой выдающуюся роль сыграли хонки. Во всяком случае, такое мнение бытовало до тех пор, пока Акинян не доказал, что книгу следует датировать VII в. и что кампания, о которой идет речь, – это не война между Йездигердом II и Варданом Великим, а армянское восстание 572 г. Акинян посчитал, что оригинал был несколько переработан, чтобы соответствовать более раннему периоду. Питерс предположил: то, что мы имеем, – оригинал, и автор перенес недавнюю борьбу за свободу в прошлое, чтобы избежать персидского цензорства. В любом случае работы Элише Вардапета следует использовать с большой осторожностью или не использовать вообще.

Остается Фавстос Бузанд и Лазар Парпеци. Источники Фавстоса – жития святых, страдания мучеников, фрагменты из народных саг и полурелигиозные-полусветские песнопения. Как все армянские истории, книга изобилует дикими преувеличениями армянских побед над порочными огнепоклонниками. Рассказ Фавстоса о житии Григория, католикоса всех иверийцев и албанов, сильно приукрашен, но по сути своей правдив. Григорий претерпел муки в земле Санесана, царя маскутов, командующего армией хонков. Фавстос описывает их традиции и рассказывает об их набегах на Армению.

В более поздней армянской литературе хонки – это, несомненно, гунны. Имеет ли это слово такое же значение в трудах V–VI вв.? Сомнительно. Маркварт считал маскутов массагетами, которых он, в свою очередь, отождествлял с аланами. Питерс предположил, что маскуты – это скорее Μόσχοι или мешкеты Самцхе. Орбели идентифицировал хонков с Ἡνιόχοι, Ариановыми дикарями гениохами – «опасным народом, когда они трясут своими уздечками». Следует отметить, что ни один из одиннадцати народов, которыми правил Санесан, помимо хонков, не имеет названия, хотя бы отдаленно напоминающего гуннов. Что касается хонков Агафангела, нельзя упускать из виду возможность, что автор использовал название «гунны» для более ранних варваров.