Разрушенные (ЛП) - Пэппер Винтерс

Он тяжело сглотнул.

— Если все в порядке, то я снова начну историю. — Сжав подол своей рубашки, он сорвал ее через голову.

Что он делает?

Я сильно сжала Клару, когда она пискнула. Неделями я хотела увидеть Фокса обнаженным. Я хотела понять, что он прячет. Но сейчас он стоял передо мной, и я хотела закрыть глаза.

Ему не нужно было рассказывать свою историю с помощью слов. Она жила в его коже, выгравирована в мышцах и запечатлена в плоти.

Сняв рубашку, он отбросил ее в сторону.

Мои глаза были прикованы к его мышцам. Они были слишком очерченные, слишком зловещие, как будто в них не хватало питательных веществ и здорового слоя жира. Каждое сухожилие, каждая прожилка и гора мускул бурлили под тонкой оболочкой кожи.

Мои пальцы изнывали от желания прикоснуться к нему, пробежать по длинным шрамам на его грудной клетке и маленьким отметинам чуть ниже ключицы. Там были круглые шрамы и рубцы, квадратные шрамы, шрамы, которые выглядели, как будто еще сохраняют всю тяжесть и грязь, несмотря на то, как давно они были нанесены.

Его живот был настолько подтянут, каждое ребро выглядело слишком резким, слишком суровым, чтобы обнимать или спать рядом. Он не выглядел как человек. Он выглядел как камень. Кованый из гранита и мрамора, вырезанный из обсидиана и сланца.

— Фокс... я, — мой голос оставил меня. Пламя похоти и связи между нами превратилось в раскаленное возбуждение между нами. Фокс напрягся, подчеркивая еще больше шрамов в свете огня.

— Теперь ты знаешь, почему я не хочу, чтобы люди увидели.

Клара оставалась тихой на моих коленях, либо под впечатлением зрелища человеческой разбитости, или ошеломленная насилием, живущим на его коже. Я не должна была позволить это. Я должна была забрать ее, чтобы она не жила с такими зверствами в своем молодом разуме.

Но она знала то, чего не должна была знать. Она знала, что ее время ограничено. Она вела себя не по возрасту, тем не менее, она имела дело со всем этим с таким тонким чувством приличия и чувствительности.

Слезы тихо текли по моим щекам за Фокса и Клару. Два человека, которые были связаны и притягивались друг к другу, два человека, которые могли разрушить друг друга.

— Я не хочу, чтобы люди знали. Я не хочу, чтобы люди догадывались о моей истории или представляли мои преступления. Каждый день я пытаюсь забыть, но каждый день помню, благодаря телу, с которого никак не стереть все это и не исцелить. Но если вы хотите знать, я расскажу вам историю за всеми этими шрамами и порезами. Я никогда не забывал — воспоминания яркие и никогда не покидали мою голову. — Его голос наполнен ненавистью к себе и мольбой.

Я покачала головой. Я никогда не хотела знать. Думала, что хотела. Думала, что хочу раскрыть его секреты, но не могла заставить его жить без прошлого, не тогда, когда оно так глубоко жило в его коже в настоящем.

У Клары не было таких колебаний.

Ее маленькая рука взметнулась вверх, указывая на шрам, выступающий на его бедренной кости.

— Он выглядит как шарм от ке-ке-кесарева. У мамы есть такой, и она говорит, что любит его, потому что он напоминает обо мне. — Она повернулась в моих объятиях, чтобы оставить поцелуй на моей щеке. — Знаешь, я не хотела напугать тебя.

Я прижала ее ближе, сильно сжимая.

— Я люблю этот шрам. Я благодарю Бога каждый день за него, потому что так ты появилась в моей жизни. — Она вздохнула и прижалась ближе, пока смотрела на Фокса.

Опустив глаза, он провел пальцами по шраму.

— Это от кинжала, похожего на тот, что выбрала ты. Это был тест — отсев новобранцев, тех, кто мог справиться с сильной болью от тех, кто не мог.

Мои руки хотели накрыть уши Клары. Я послала Фоксу предупреждающий взгляд.

— Возможно, мы услышали достаточно для одного дня. — Я послала еще одно сообщение своими глазами. «Прекрати. Ты напугаешь ее. Ей не нужно знать детали».

Фокс кивнул.

— Теперь мы будем избегать шрамов. Я расскажу тебе историю этого. — Втянув воздух, он отвернулся от нас.

Мой рот открылся, челюсть обвисла в шоке. Если я думала, что его грудь была покрыта следами от прошлого, его спина была куском пергамента, на котором была написана вся история на каждом свободном сантиметре кожи.

Клара подпрыгнула на моих коленях, убрав мои руки от нее.

— Ничего себе. — Она пошла вперед, смотря на его татуированную спину. Золотистый оттенок языков пламени освещал хребты его мышц и мерцал над серебром его шрамов, как какое-то дорогое ювелирное украшение. — Что случилось с тобой? — Клара наклонилась, детское удивление светилось в ее глазах.

— Жизнь случилась со мной, малышка.

Я не знала, хочу смеяться или плакать. Одним движением Фокс отдал все, что у него было. Он обнажил свою душу, опустил каждый барьер, поэтому мы могли понять его лучше.

В этот момент я ненавидела себя, что так много скрывала от него. За то, что судила его. За то, что не понимала и не проявляла сочувствия.

Его тату не было чем-то, чем он гордился. Это не было достижением или чем-то, что он заработал. Это было ясное сообщение, говорящее о собственности. Каждый рисунок говорил о владении и контроле.

Мое сердце было переполнено чувствами за этого сломленного воина. Мои глаза жгло от слез.

Посмотрев через плечо, он пробормотал:

— Теперь готова для своей истории?

Клара кивнула, удивленная, ее глаза путешествовали по его разрисованной спине. Фокс согнул колени и рухнул на пол. Клара шагнула ближе, тяжело дыша.

— Могу я... я хочу…

Фокс сжал руки в кулаки, прижав их к бедрам.

— Ты можешь. Я расскажу тебе что трогать и расскажу тебе историю.

Огромная улыбка расползлась на ее лице, затем она нахмурилась.

— Все печально? Я не знаю, хочу ли слушать что-то такое печальное.

Фокс мягко рассмеялся.

— В жизни всегда есть печаль, малышка. Жизнь полна страданий и горьковато-сладких надежд, но ты мой счастливый конец. Ты моя удача, поэтому запомни то, что я скажу тебе.

Клара вытянула руку, чтобы прикоснуться.

Мое горло пересохло, когда Фокс пробормотал:

— Будем действовать медленно. Начнем с самого верха.

Я была готова устремиться вперед и забрать свою дочь. Это было самое опасное место для нее, чтобы прикасаться к нему. Оружие мелькало в каждом углу, пожар вздымался рядом со мной. Он мог ударить ее и сжечь все доказательства в считанные мгновения.

Клара кивнула, ее пальцы дрожали, когда она осторожно положила руку на основание его шеи, где был нарисован кельтский узел.

Фокс сказал:

— Это символ никогда не заканчивающейся войны. — Он остановился, прочистил горло. — Однажды мальчик, рожденный с королевской кровью, убежал слишком далеко от дома. Он не слушал предупреждения матери и думал, что знает лучше. Их замок был на краю волшебного леса, где медведи и волки играли в снегу. Маленький мальчик исследовал лес часами, искал их, но не нашел ни одного волка или медведя. Но он нашел кое-что другое.