Особо одаренная особа - Мария Вересень

От судилища в памяти осталось на удивление мало. Скопище людей гудело как пчелиный рой и затихло при нашем появлении. Мы приветствовали Великого Князя — дебелого, уже немолодого мужчину с властным взглядом, после чего секретарь из жрецов Хорса начал зачитывать суть тяжбы. Папочка Прыща, вначале решительно настроенный содрать с нас три шкуры за оскорбление, видимо, помнил башни, которые я разрушила, покидая его загородный дом, и чем дальше слушал о титулах и званиях пострадавшей стороны, тем больше суровел. А когда всем стало понятно, что я прямая наследница всей северской нечисти, с которой Северскому Великому Князю ссориться не с руки, без разговоров заехал сыночку по роже и, пав на колени, потребовал самой суровой кары для себя и всего рода. После чего было много охов, ахов, всплескивания руками и взаимных уверений в почтении. Правда, покидая кремль, я с удивлением обнаружила на физиономии Прыща два фингала, видимо, покинув большой зал, папа очень сурово объяснил наследнику, с кем не стоит ссориться и о чем не стоит умалчивать.

— Ну что теперь? К Лейиной тетке? — спросил Аэрон, равнодушно полируя брильянтовое кольцо о рукав. Я, закутавшись в соболий палантин, прикорнула на плече «жениха».

— Ты чего сегодня такая? — удивился вампир.

— Красивая? — спросила я.

— Сонная, как сова-сплюшка.

Велий махнул рукой:

— Пусть дремлет, ей это полезно.

— Он меня опоил, — ткнула я в него пальцем и снова задремала.

— Что ж теперь будет? Боги небесной горы, помогите мне! — надсаживался навязчивый Вонифатий, тряся прутья клетки. А огромный, мрачного вида детина бубнил, буравя его неприятным взглядом: — Странно, но следов присутствия демона нет.

Злополучное ведро грязи и мусора стояло посреди лаборатории, и с полдюжины магов глядели на него, заложив руки за спину, пока один из них не ткнул веточкой в жижу и не заметил:

— Обыкновенные помои.

— Ты себе-то в глаз потычь, а! — тут же возмутился мой мусорный человек, вылезая из ведра, и с довольной улыбкой обнял ручищами сразу всех. — Ну что, господа маги, станцуем? — Не успели они возмутиться, как их ноги против собственной воли пустились в пляс. Вонифатий отшатнулся от клетки, видя, как его почтенные учителя вприскочку пустились вокруг ведра, старчески дребезжащими голосами выводя:

— И так и сяк, мы танцуем краковяк!

— Мама! — завопил Вонифатий. — Я не хочу быть магом, лучше уж и вправду навоз кидать! — И пополз в угол клетки, стараясь забиться под дерюгу.

Я почувствовала сквозь сон, как меня трясут за плечи и, успев погрозить незадачливому ученику:

— Давно бы так, — проснулась, хихикая.

Подворье, на которое мы заехали, было широким и многолюдным. Лейина тетка стояла на крыльце, встречая нас. Ее супруг, высокий, беловолосый, обнимал красавицу Лилию, не торопясь спуститься нам навстречу. Собственно, и дворня не сияла радостью на лицах, им достаточно было бы и одной мавки, без довеска в виде друзей в золоченых каретах.

— Мы рады вам, — чопорно поклонился нам хозяин дома. Аэрон ответил ему не менее учтивым поклоном. Сиятельный сделал неуловимое движение телом, отчего всем показалось, что он поклонился, хотя и на волос не склонил головы. Типичный эльфийский поклон. Волк оскалился, приветливо помахав рукой, мы с девчонками, переглянувшись, сделали реверанс. Эльф неодобрительно покосился на Алию в броне и штанах и пригласил нас в дом.

Лилия поплыла в дом впереди нас, я услышала завистливый вздох парней, который, впрочем, они попытались скрыть — все-таки тетка у Лейи была просто потрясающе красива. Алия не раздумывая ткнула Серого Волка в бок, а я попалась как раз в тот миг, когда шпыняла одновременно Велия и Аэрона.

Стервозная Лилия понимающе подняла бровь, и я ее сразу невзлюбила.

— Разрешите представить вам — Милий из рода Серых лучников, — сразу взял быка за рога хозяин дома, стоило нам войти в трапезную. Назначенный мавке в женихи эльф любезно встречал нас, безошибочно найдя среди вошедших нареченную.

— Полукровка, — громко прошептал Серый, хозяева передернулись.

Милию кровь бросилась в лицо, Аэрон одернул волка:

— Ты что? Это ж у них смертельное оскорбление.

— Действительно, Серый, — упрекнул волка маг. — У молодого человека и так жизнь нелегкая, а ты еще в глаза тычешь его происхождением. У эльфов с этим сурово — видишь, даже хозяин не нашел другого способа возвысить его, как выдать за племянницу жены.

— А ведь девочку наверняка планировали продать подороже, — сказал тихо Аэрон, лениво оглядывая зал.

Хозяева оцепенели, скрежеща зубами, но прежде, чем Лилия успела вспылить, ее супруг прорычал:

— Подите вон, господа. Мы не желаем выслушивать оскорбления в собственном доме.

— Да что вы, мы и не собирались вас оскорблять, — вступил в разговор Сиятельный, — просто пытаемся понять, по какой такой причине вы согласились на столь недостойную для вашей племянницы партию?

Будь Милий чистым эльфом, он, может быть, и сдержался бы, но примесь человеческой крови сыграла с ним плохую шутку, он в гневе бросился на Сиятельного, чего не стоит делать, если перед тобой маг, вампир и Древний. Сиятельный даже бровью не повел, когда кулак полукровки мелькнул перед самым его лицом. Милий отлетел под стол, сшибая резные стулья. Слуги вбежали в зал, послышался недвусмысленный скрип натягиваемых луков. Мы с подругами стояли тесной кучкой, очень завидуя оставшимся на улице Зоре и Гомункулу, овечка спряталась за нашими юбками.

— Сдается мне, что они это заранее отрепетировали, — догадалась Алия.

— Вот зараза, теперь стой и думай, чем дело кончится, — расстроилась я.

— Я боюсь, — пропищала Лейя.

— Нас не тронут, успокойся, — сказала я, косясь на наконечники стрел. — Во всяком случае, тебя.

Сиятельный тем временем, изобразив бездну скорби на лице, сочувственно покивал:

— Очень жаль, что ваш протеже столь мало походит на эльфа. Но я надеюсь, что в будущем вы сможете из него сделать что-то стоящее.

Лучше б он дал хозяину дома по физиономии, потому что и эльф уже не удержался, заскрипел зубами.

— Не тебе, безродному щенку, об этом рассуждать.

— Я не безродный, — спокойно возразил Сиятельный, — и тому есть доказательства.

— Например, империя, ждущая своего правителя, — вставил Серый Волк. Об этом явно уговора не было, потому что Сиятельный запнулся, а волк, оскалившись, окончательно взял разговор в свои руки (или лапы?). — Школьный псевдоним нашего друга — Сиятельный, как ваше прозвище среди людей — Остролист, что не мешает ему оставаться Иваном Ивановым, владыкой тридевятого царства, древнейшего среди земных. Впрочем, — он сделал вид, будто только что вспомнил, — вы этого помнить не можете, вашего маленького клана тогда еще не существовало.

Мы все уставились на потрясенного Сиятельного, включая мавку.

Серый же тем временем, развернув всю нашу компанию к выходу, спокойно закончил:

— Мы, собственно, и заехали-то сказать, что безмерно благодарны вам за все, что вы сделали для своей племянницы, и сообщить, что заботы о своей невесте наш друг берет на себя. Всего хорошего.

Мы, потрясенные, покинули дом и расселись по каретам. Каждый старался подсесть к Серому Волку. В результате мы все набились в одну, беззастенчиво усевшись на колени к парням.

— Ну и что это значит? — пристали мы к Серому Волку.

— Только то, что я сказал, — с улыбкой ответил он, но нас унять было не так-то просто.

— Кому ты заливаешь?

— Ему не тысяча лет!

— Да кто тебе поверит!

Сиятельный, кашлянув, стал уверять волка, что тот ошибается.

— Ошибся я только в одном — когда Хрустальный ларец с золотым яйцом потерял! — сказал волк. — Матушка-то твоя не совсем человеком была.

Сиятельный побледнел и пробормотал:

— Я действительно вылупился из золотого яйца, но об этом никто не знает.

— Я знаю, — сказал волк и со смехом повернулся к нам: — Да что вы так на меня уставились? Вы же были в тридевятом царстве, сами же яблоки воровали у Афронта, который родился сразу после Великой битвы. Неужто не заметили, что там время просто стоит?

— А нам не до времени было.

— Мы пьяные были, ты же нас споил тогда, — вякнула мавка, а волк покачал головой:

— Нет, женщины никогда не перестанут меня удивлять.

… Поняла тогда Василиса, что не сможет жить без своего Ивана, и, велев верному слуге — Серому Волку заботиться о нерожденном еще сыне, отдала ему золотое яйцо. А сама взяла Иванов меч и выехала в чисто поле на врага. Страшной и неравной была та битва, но по последнему, предсмертному слову ее легла на земли тридевятого царства печать, и скрылось оно от глаз людских до той поры, пока не повзрослеет и не войдет в силу ее сын, чтобы отомстить врагам за смерть родителей.