Моё пламя - Ксана М.

эту партию. И не уйду, пока собственными руками, раз и навсегда, не объявлю ублюдку шах и мат.

24. Дарен и Эбигейл

Осторожно приоткрыл дверь кабинета, внимательно прислушиваясь к звукам внутри. Ничего. В комнате стояла мертвая тишина. Отец никогда не разрешал заходить к нему без спроса, но сейчас он уехал, а значит, я мог некоторое время побыть здесь незаметно.

Сделав уже более уверенный шаг, переступил порог. Кабинет, как и всегда, был просторным и светлым. Наверное, это была самая светлая комната в доме. Всё пространство у стен занимали большие стеллажи с книгами, а в самом центре возвышался огромный дубовый стол, на котором стоял макет жилищного комплекса ― новый проект отца.

Взяв с полки одну из своих любимых книг ― «Пятнадцатилетний капитан» Жуля Верна ― забрался по лестнице вверх и, удобно устроившись у стены, открыл страницу, на которой остановился вчера. Если бы я только мог, то зачитывался бы этой книгой до глубокой ночи, зная, что каждый раз, заново, буду погружаться в этот удивительный мир. История маленького мальчика, которому пришлось стать капитаном шхуны―брига «Пилигрим» и взять на себя ответственность за спасение многих жизней, запала мне в душу. Я всегда хотел стать таким же сильным и храбрым, как Дик Сэнд, и научиться так же стойко встречать все удары судьбы. А ещё я мечтал о приключениях. Таких же героических и опасных, но обязательно с хорошим концом.

Переворачивал страницу за страницей, пока внизу не хлопнула дверь.

Быстро закрыв книгу, спрыгнул вниз и побежал к двери. Я не помнил, как упал ― наверное, запнулся о кабель на полу, но всё бы ничего, если бы не оглушительный грохот, который раздался после. Повернувшись, увидел, как отцовский макет, разбитый вдребезги, по частям валялся на полу.

В коридоре послышались быстрые шаги. Пульс застучал в ушах так громко, что сложно было даже пошевелиться. Я не успел отскочить в сторону; дверь со стуком отворилась и разъяренные серые глаза встретились с наполненными страхом синими. Взгляд отца переместился вниз и, заметив сломанный макет, он зарычал.

― Щенок!! ― резко встал, когда отец двинулся прямо на меня. ― Сколько раз я говорил тебе не заходить в мой кабинет без моего дозволения?!

― П―прости меня, я―я не хотел…

― Ты снова читал?! ― взревел Томас. ― Несмотря на мой запрет?! Сколько раз я повторял, что подобные книги только для детей?! Что ты должен читать серьезную литературу?!

― Я―я…

― Ничего! Мы сожжем все эти книги! Все до последней! Но сначала… ― Томас снял свой широкий ремень, ― …я отобью у тебя желание мечтать.

― Отец… ― попятился назад, но очень скоро понял, что преградой для меня стала стена.

Томас подходил всё ближе; сердце колотилось всё сильнее; дышать становилось всё тяжелее. Я никогда бы не ослушался отца. Тот говорил стоять, и я стоял. Так было всегда. Но сейчас что―то переменилось. Что―то стало другим.

Я испугался. Очень сильно. А затем вдруг побежал.

― Щенок! Вернись! Сейчас же!!

Закрывая уши руками, бежал так быстро, как только мог. Сбивая стопы в кровь и думая о том, как сильно мне хочется оказаться как можно дальше отсюда. Я вспоминал маму, тепла которой лишился четыре года назад. Родное лицо со временем теряло привычные очертания, но я всегда хранил её фотографию под подушкой, чтобы не позволить себе забыть. Чтобы всегда помнить, кем я должен быть.

Выбежав из особняка, ощутил, как по щекам потекли слезы. Я не плакал уже давно, потому что мне казалось, что внутри для этого больше уже ничего не осталось, а теперь не мог остановить предательского потока.

Ноги заплетались, но я продолжал бежать.

Секунда. Две. Нога внезапно соскользнула и, закричав, я сорвался в обрыв.

Зацепился за толстый сук, торчащий из земли, но ладони вспотели от волнения и бега, поэтому соскальзывали, заставляя бояться сильнее. Подтянуться не получалось, шансы выбраться были слишком ничтожными, и даже двенадцатилетний мальчик прекрасно это понимал.

― Помогите! Папа! ― всхлипнул и зажмурился, когда понял, что руки ослабевают, окончательно переставая слушаться.

Ещё несколько секунд ― всего несколько секунд ― и я сорвусь вниз; погибну.

Если только отец не услышит; если только не придет мне на помощь.

Секунда. Две…

Стук пульса вновь отозвался в ушах.

Зажмурился сильнее, позволяя слезам снова потечь по лицу. Когда пальцы уже почти соскользнули с ветки, чья―то рука внезапно крепко сжала запястье.

Я резко открыл глаза, когда ощутил, как сердце в надежде начало биться быстрее. Отец! Отец пришел! Но это оказался не Томас. Вместо крупного и довольно рослого мужчины на земле лежал невысокий мальчик, вероятно, почти одного со мной возраста. Обвязанный веревкой, он крепко держал ещё дрожащую руку и изо всех сил тянул меня наверх, пытаясь вытащить из обрыва.

― Давай же! ― сквозь зубы сказал мальчик. ― Помоги мне!

Отреагировав, стал цепляться ногами за землю, второй рукой хватаясь за самый край. Пока мальчик тянул меня, старался оказать ему как можно больше помощи.

Ещё одно последнее усилие, и мы оба почти одновременно повалились на землю, стараясь отдышаться и до конца осознать случившееся. Когда оба поднялись на ноги, позволил себе получше рассмотреть своего спасителя: черные волосы, серые глаза, худощавое тело.

― Очень умно, ― ответил, когда Спаситель отвязывал веревку на талии.

― Да, мой отец многому меня научил.

Попытавшись скрыть боль, которая появилась при этих словах, отвернулся. Мой отец был другим.

― Я видел, как ты бежал. Так и думал, что сорвешься. Ты ведь совсем дороги не различал. Хорошо, что успел за сук зацепиться. Что тебя так сильно напугало?

― Я―я… ничего… просто… за мной гналась собака.

Брови мальчика взлетели.

― Боишься собак? ― когда я промолчал, Спаситель продолжил. ― Не стыдись этого. Я ведь тоже их боюсь. И не стыжусь. Кстати, ― вытянув свою ладонь вперед, он внезапно улыбнулся, ― я ― Пол. Буду рад с тобой подружиться.

Я не знал, что именно, но в этой искренней и совершенно беззаботной улыбке что―то было. Что―то, чего я никогда не замечал у других мальчишек; что―то, что заставило меня поверить абсолютно чужому человеку; довериться ему; принять его.

― Дарен, ― протягивая руку, ответил, не сомневаясь, что только что обрел настоящего друга.

― Дарен…

— Ах ты подонок!!! ― эмоции взяли верх и, не сумев взять себя в руки, я бросился на своего врага, словно зверь: готовясь порвать обидчика на куски. ― Это был ты!!! Всё время был