Берегись ястреба. На острие меча - Андрэ Нортон

— Но если это копия, у того, кто её делал, должен быть оригинал.

— Верно. Поэтому ван Норрис сейчас проводит в Штатах кое–какую детективную работу, чтобы узнать, не появлялись ли другие копии. Наши продавцы редких и необычных вещей могли подделать многое.

— А кто сделал копии?

— Дом ван Норрисов закрылся в 1940 году, старый йонхеер ван Норрис предвидел вторжение в Нидерланды. Большинству мастеров, работавших у него, он выплачивал пенсию. Лоренс знал человека, которого мы сейчас пытаемся найти. Но он жил в Роттердаме, а вы знаете, как бомбили этот город. Нам не удалось найти мастера. Кстати, в нём смешались голландская и азиатская кровь, он был замечательный златокузнец и скульптор. Звали его Вульфангер.

— Вы нашли его след здесь?

— Да, но есть и другие, — тон Кейна свидетельствовал, что дальнейших вопросов задавать не следует.

— Что касается права на сокровища Стернсберга, — продолжил Квинн, — оказывается, может существовать претендент. — В нескольких словах он рассказал о Васбурге и о найденном у него гербе.

Кейн слушал, не прерывая.

— Поскольку Васбург, похоже, не жаждет вашей крови, попробуйте связаться с ним. Может, этот Маартенс что–нибудь разнюхает о нём. Если вам удастся что–либо выяснить, я должен об этом знать. Да, мы с вами американцы, и будет странно, если мы, остановившись в одной гостинице, будем продолжать не замечать друг друга. Завтра — вернее, уже сегодня — нам лучше организовать случайную встречу.

Квинн кивнул, но сообразив, что кивок в темноте не виден, предложил:

— Я буду получать почту в восемь. Можете столкнуться со мной там…

— Хорошо. До встречи…

Кейн взял поддельного рыцаря и выключил фонарик. Чуть позже послышался звук открывающейся и захлопнувшейся двери. Квинн встал, закрыл дверь на ключ, лёг и, несмотря на возбуждение, сразу заснул.

На следующее утро, как и планировалось, состоялась встреча у стойки почты. На глазах у главного портье Квинн обменялся с Кейном несколькими оживленными замечаниями. Потом они разошлись, и Квинн отправился изучать записи Общества лучников.

Но выйдя из здания, он сразу заметил в кафе напротив смуглое узкое лицо Васбурга. Подгоняемый нетерпением и стремлением прояснить ситуацию, Квинн направился в кафе, подошёл прямо к столику Васбурга и сел, прежде чем тот успел встать.

— Мне кажется, я должен поблагодарить вас…

— Минхеер ошибается. Я вас не знаю, — холодный ответ осуждал Квинна в нахальстве.

— Как хотите, минхеер. Или мне нужно говорить «ваша милость»?

Впервые поднялись опущенные веки, и Квинн встретил взгляд необыкновенно синих пронзительных глаз.

— Минхеер ошибается. Мы незнакомы, — повторил Васбург тем же равнодушным тоном. Он достал бумажник, выбрал банкноту и оглянулся через плечо, подзывая официанта. Квинн встал.

— Пусть будет по–вашему. Но, возможно, вы совершаете ошибку, Васбург. В игре участвуют и другие, а мы могли бы объединить силы…

Квинну на мгновение показалось, что Васбург заколебался, словно на самом деле обдумывая его слова. Потом азиат еле заметно отрицательно качнул головой.

— Минхеер, есть английская поговорка: «Тот, кто хочет идти быстро, должен идти один».

Квинн потерял терпение. Решительный голос Васбурга заставил его почувствовать себя семилетним ребёнком — и по уму тоже. Что ж, если Васбург собирается провести день, следя за ним, пусть поработает. Но он мало что узнает.

Записи Общества лучников оказались очень интересными, и хранитель записей, тоже известный историк–любитель, стал очень сердечен, прочитав рекомендательное письмо доктора Рооса. Почти весь день Квинн провёл, углубившись в древние пергаменты и собирая обильный урожай записей в тетради. Когда хранитель с виноватым видом подошёл к столу, за которым работал Квинн, молодой американец удивлённо поднял голову. Перед глазами его по–прежнему стояли латинские литеры.

— Минхеер Лидере, прошу прощения. Но сейчас уже четыре часа, а по правилам в это время я должен закрыть документы и положить ключ в сейф. Мне очень жаль вас тревожить…

Квинн торопливо встал.

— Это я должен извиниться, минхеер. Я своим неразумием подвергаю испытанию вашу доброту. Но вы угостили меня таким пиром, что я всё забыл от жадности…

— Минхеер Андерс, уверяю вас, ничто не доставит мне большее удовольствие, чем скромная помощь в вашей научной работе. Может быть, придёте завтра?

— Надеюсь. А теперь, минхеер, не доставите ли мне удовольствие, выпив со мной чашку кофе или стаканчик вина?

Маленький человечек покраснел от искреннего удовольствия. Квинн подождал, пока он закроет записи, а потом они отправились в приятное маленькое кафе поблизости. По дороге хранитель указывал Квинну на различные интересные исторические места и выяснил тот невероятный факт, что американец ещё не познакомился с древностями города.

— Но, минхеер, вы обязательно должны побывать в церкви святого Серватуса. Она построена в 560 году и является одной из старейших в Северной Европе. Вы знаете, что ещё до христианства здесь стоял римский гарнизон. На стенах Сент–Питерсбергских пещер есть подлинные римские надписи…

— Пещеры. Я хочу побывать в них.

— Конечно! Пещеры великолепны, минхеер! Во время войны там были спрятаны многие наши национальные сокровища. Но вы не должны идти туда один, без проводника, минхеер. Там пропадают люди, заблудившись в лабиринте проходов.

— Меня об этом предупреждали. Я слышал также, что там есть проход в Бельгию…

Его спутник засмеялся.

— Да, контрабандисты… Я слышал, что у них там свои тайные тропинки. Даже самых законопослушных граждан иногда что–то заставляет не платить таможенные пошлины. Так что контрабандисты — не всегда страшные преступники. Ja, контрабандисты… я слышал немало рассказов об условных знаках на стенах… если знаешь, куда идти, уйдёшь за границу, и никакой таможенник тебя не остановит.

Он говорил о пещерах, о карнавале принца — какая жалость, что Квинн его не увидит! — о предстоящем соревновании лучников, которое Квинн не должен пропустить.

— Их цель — деревянный попугай, минхеер. На прошлых соревнованиях сразу два лучника сумели сбить краску с хвоста попугая. — Он наклонился над столиком и тихо произнёс: — И вот что я вам скажу, минхеер: во время войны наши луки не лежали без дела. У них есть преимущество: они убивают бесшумно. К тому же враги начинали тревожиться, когда бесследно исчезал часовой или солдат в увольнении растворялся в воздухе. Иногда этих солдат находили пронзёнными стрелами. У нас ходили дикие слухи о древних лучниках, которые патрулировали свой город. Эти дни были очень волнующие, минхеер.