Темный ангел - Салли Боумен

Это доверие возникло не сразу. Констанца оправилась от своей таинственной болезни так же внезапно, как и заболела. Гвен радостно восприняла ее выздоровление – теперь пустые недели были заполнены маленькими победами: первый раз без посторонней помощи Констанца сошла вниз по лестнице, первый раз прогулялась в парке, впервые пообедала вместе со всей семьей.

Постепенно появилась и новая дружба между ними. Так проходили недели, и Гвен открыла для себя еще одно качество Констанцы – она может быть отличной собеседницей.

От ее болезни не осталось и следа: ни апатии, ни депрессии, как будто ничего и не было вовсе. Наоборот, появилась новая, жадная тяга к жизни. Они теперь часто беседовали – какой Констанца оказалась рассказчицей! Гвен открыла в Констанце источник целительной силы для себя. Если ее одолевала тоска или проявлялось беспокойство, Констанца могла легко ее утешить. Ко всему прочему, она была забавной – этого у нее не отнять. Она любила посплетничать, внимательно выслушивала любые пересуды из жизни лондонского высшего общества, которые Гвен пересказывала со слов Мод. Ей нравилось вместе с Гвен участвовать в вылазках по магазинам, поначалу кратких, затем более продолжительных и увлекательных. Не оставалась она в стороне и от обсуждения тем, таких важных для женщин – фасоны шляпок, платьев, какие носят перчатки, что модно, что нет. Возвращаясь из этих вылазок с небольшими свертками в руках, они забегали в какое-нибудь кафе, живо обсуждая свои трофеи.

У Гвен не было дочери, и эти милые безобидные забавы были для нее в диковинку, она впервые воспринимала Констанцу как часть своей жизни. Осадок отчужденности, который прежде отравлял их отношения, теперь исчез без следа. «Констанца, – частенько приговаривала Гвен, – что бы я делала без тебя?»

А еще у Констанцы оказалась чуткая натура. Она как бы инстинктивно разбиралась, когда Гвен нужно развлечься, а когда остаться одной. Констанца находила способ не дать Гвен замкнуться и делала это непринужденно. Сидя возле камина тихими вечерами, когда осень постепенно переходит в зиму, Гвен делилась с Констанцей воспоминаниями о своей жизни, рассказывала о своем детстве, проведенном в Америке, о родителях, сестрах и братьях. И все это как бы заново оживало для Гвен во всех подробностях и деталях, которые до этого были как бы приглушены в ее памяти: карета, которая была у ее отца, как ездили в гости к родне, жившей за рекой, в Мэриленде, платья, которые носила ее мать, и то, как ее отец начинал субботнее утро, читая им вслух Библию. Гвен нашла в Констанце благодарную слушательницу – никого прежде в ее семье не волновали эти воспоминания. А Констанца в таких случаях сидела, затаив дыхание, и явно ловила каждое слово. «О Америка! – как-то вырвалось у нее. – Я бы хотела там побывать. Целый новый мир! Как вам повезло, Гвен, вы путешествовали…» Вдохновленная, Гвен продолжала свои истории – о том, как они с Дентоном познакомились, как обручились. Затем Винтеркомб, рождение детей. Гвен опустила годы, отмеченные присутствием Шоукросса, а Констанца не настаивала с расспросами.

От своей семьи Гвен перешла к семье Дентона, рассказала кое-что и о прошлом Мод: об итальянском князьке, о похождениях Мод в Монте-Карло. К слову пришлось и появление сэра Монтегю Штерна. Но, сообразив, что наговорила лишнего, Гвен запнулась. Это была не совсем подходящая тема для обсуждения с девочкой, решила она. Констанца улыбнулась:

– О, ни к чему такая осторожность. Я уже не ребенок. Мне известно, что Штерн – любовник тети Мод. Почему бы и нет? Конечно, он моложе Мод, но такой щедрый и умный мужчина…

Гвен вначале была шокирована. Она не ожидала услышать само слово «любовник», предпочитая более уклончивое определение – покровитель, к примеру. Но Гвен не была моралисткой, она обладала чувством юмора, а Констанца глядела на нее так забавно и слегка заговорщически – времена явно изменились, – что Гвен не удержалась от искушения и продолжала:

– То, что он еврей… У меня, конечно, нет предрассудков на этот счет. Но у некоторых людей есть. Я часто думаю, что Мод приходится нелегко. Даже Дентон, как тебе известно…

– Дентон? Но ведь он его так часто приглашает!

– Знаю. Мне и самой временами это кажется забавным. Так всегда: не знаешь, чего от Дентона ожидать. И, кроме того, у Штерна влиятельные знакомства.

Последняя сдерживающая преграда была преодолена, и теперь Гвен невозможно было остановить. Они с Констанцей обсудили в подробностях все, что касалось Мод, все слухи, ходившие о Штерне, его осмотрительность, щедрость и его богатство. Уже под конец беседы, которая доставила обеим массу удовольствия, у Констанцы вырвался вздох. Она наклонилась и взяла Гвен за руку:

– Знаете, вам надо чаще бывать на людях. Я чувствую себя виноватой, что вы сидите здесь безвыходно из-за меня. Я уже выздоровела, и теперь мы могли бы почаще выходить – вместе…

Гвен растрогалась.

– Думаю, мы вполне могли бы… – неуверенно, с мечтательной ноткой в голосе начала она.

– Ну ясно, могли бы! Нам обеим это не повредит! – Констанца вскочила на ноги. – Давайте начнем завтра же!

Так Констанца появилась в свете. Этот выход начался с чаепития у Мод, на следующий день.

Период времени, последовавший за этим и продлившийся около девяти месяцев, был столь же лихорадочно-оживленным, сколь и приятным.

Гвен и ранее осуществляла непродолжительные рейды в тот блистающий мир, в котором законодателем была Мод, но всегда останавливалась на полпути из опасения, что она недостаточно яркая персона, чтобы быть принятой в этом мире. Теперь, ободряемая Констанцей, Гвен решилась рискнуть еще раз, и оказалось, что получить признание намного легче, чем это представлялось.

Многие из тех женщин, которые царили в этом обществе, тоже были американками. Среди них была приятельница, а в чем-то соперница Мод, леди Кьюнард. Эти дамы сразу проявили благосклонность к Гвен и к Констанце, при которой Гвен или Мод должны были вступить в роли дуэний. Это было как благословение кипучего и могущественного женского мира, и Гвен с Констанцей вскоре оказались полностью вовлеченными в безостановочный вихрь: они посещали благотворительные обеды, чаепития, званые вечера, приемы, ужины, балы, различные комитеты, которых было несметное множество – по сбору денег для солдатских вдов, на медицинский отряд, где медсестрами были особы титулованные и из знатных фамилий. Гвен обнаружила, что ее присутствие во всех этих комитетах весьма желательно, как и те чеки, которые, после ее настойчивых убеждений, Дентон с великой неохотой отписывал на благотворительные цели.