Там, за синими морями… (дилогия) - Елена Кондаурова

Замечательно! Оставшись наедине с собой, Рил хищно оскалилась перед зеркалом. На какое-то время ей почти удалось убедить себя, что все не так страшно, и быть княгиней – не такое уж тяжкое бремя, как ей казалось вначале.

Позднее августовское утро выдалось каким-то запредельно жарким и душным, но молодой княгине даже не пришло в голову отказаться от прогулки. Она и так несколько дней никуда не выезжала и теперь планировала поехать в лес, а ради такого развлечения можно было потерпеть некоторые неудобства. В легком костюме для верховой езды, который по этикету должна была иметь каждая благородная дама (красивая соломенная шляпа, довольно открытая льняная блузка и широкие брюки, прикрытые сверху расклешенной юбкой с двумя высокими разрезами), она медленно проехала по городу между прикрывающими ее с обеих сторон охранниками по направлению к южным воротам. Как всегда, когда она выезжала, у дворцовых ворот ее окружили подданные, выкрикивая приветствия и прося у нее благословения. Улыбаясь, Рил подняла руку открытой ладонью вверх, и довольные олгенцы, осыпая ее благодарностями, освободили ей дорогу. Как объяснил ей муж, здесь так было принято. В патриархальной Ольрии князь и княгиня принадлежали народу так же, как народ принадлежал князю и княгине. Поэтому поначалу, когда они выезжали вместе, столичные жители открыто высказывали ее мужу недовольство тем, что вокруг княгини так много охраны. С их точки зрения это было неправильно и почти постыдно. Они твердо верили, что хорошего человека хранит сама богиня и никакой другой охраны ему не требуется. Князь потратил много усилий, объясняя подданным, что драгоценная кровь его жены слишком притягательна для всякого рода авантюристов, и оставлять ее без охраны есть не только глупость, но и преступление. В конце концов Олген успокоился, но только благодаря тому, что Рил, у которой на это были свои причины, проявила волю и настояла на том, чтобы оставить для сопровождения всего двух человек. Будь их по-прежнему три десятка, князя все равно не поняли бы.

Пока они доехали до южных ворот, их еще несколько раз останавливали, и потому на дорогу, на которую обычному человеку требовалось не более пятнадцати минут, княгиня потратила почти час. Наконец душный город остался позади, и они выехали за ворота.

Лес там подступал прямо к городской стене, и почти сразу Рил въехала в его прохладу, спрятавшись от палящего солнца под огромными вековыми деревьями. Она вдохнула в себя ни с чем не сравнимый лесной аромат и, почувствовав, что вот прямо сейчас только начинает жить, легко спрыгнула с лошади. Бросив поводья второму охраннику и кивнув Инору, чтобы шел следом, направилась по поросшей подорожником тропинке в глубь леса.

Охранник с лошадьми скоро отстал, ему неудобно было вести трех лошадей по узкой тропинке, и Рил получила возможность начать разговор.

– У вас странное имя, – как бы между прочим сказала она. – Откуда вы?

– Из Грандара, – последовал короткий ответ.

– Вот как? И давно вы здесь, в Ольрии?

– Около трех лет. – Забывшись, Таш ответил не по легенде, но сейчас ему было все равно.

– А как давно вы служите у князя?

– С месяц.

Рил негромко засмеялась над его односложными ответами, разом отбросив все свое высокомерие.

– Да, собеседник из вас никудышный! Не умеете развлечь даму разговором!

– Я солдат, ваше высочество, а солдату не пристало много болтать. – У не склонного к веселью Таша на данный момент было только одно желание: прибить второго охранника, посадить ее на коня и увезти подальше. К сожалению, он слишком хорошо понимал, что пока не время. Не время.

– А что же пристало солдату? – все еще улыбаясь поинтересовалась Рил.

– Молчать и выполнять приказы. У вас есть какой-нибудь приказ для меня, ваше высочество?

– Хорошо, если вы настаиваете... – Рил с деланым равнодушием пожала плечами, но в глазах заплясали озорные свигрики. – Тогда поезжайте туда, не знаю куда, и привезите мне цветочек аленький, краше которого нет на всем белом свете!

Таш помолчал секунду, прежде чем сообразил, что это шутка. Рил расхохоталась. Впервые за свою новую жизнь, начатую с чистого листа. Глядя на нее, засмеялся и Таш.

– Ну вот, наконец-то вижу, как вы смеетесь! – с облегчением сказала Рил. – Я уже думала, что не умеете! А вы действительно выполните любой мой приказ?

Таш сразу посерьезнел.

– Да, ваше высочество.

– Ну, не надо так серьезно! Я приказываю вам – она капризно изогнула губки, – никогда больше не называть меня «ваше высочество». Меня от этого уже тошнит. Зовите лучше госпожой Ирилой, хорошо?

Он поклонился.

– Ваше желание для меня закон, госпожа Ирила.

Они молча прошли еще немного. Наконец Рил повернулась к нему.

– Ну что, возвращаемся? Нас там уже, наверное, заждались!

– Вас, госпожа Ирила, – уточнил Таш, пристально глядя на нее. – Вас.

Она немного поникла.

– Да, разумеется.

Его уточнение испортило ей настроение, и Рил, подойдя к лошади, не спешила запрыгнуть на нее, как делала обычно. Помощь в этом деле ей уже давно не требовалась, и те, кто сопровождал ее до этого, прекрасно это знали. Знал и Таш, но сейчас ему было на это наплевать. Он подошел к Рил, поднял ее, на мгновение прижав к себе, и усадил на выделенную ей князем смирную гнедую кобылку, флегматично жевавшую сочную лесную траву.

Они возвращались молча, только Рил время от времени с непонятным выражением посматривала на своего особо приближенного охранника. Однако Инор с преувеличенным энтузиазмом нес свою службу, окидывая тяжелым взглядом окружающее княгиню пространство, и не давал ей ни малейшего шанса понять, о чем он думает.

Неожиданно они попали в затор. («В пробку», – машинально подумала про себя Рил.) Впереди на перекрестке столпилось несколько тяжело груженных возов и телег, ехавших с рынка, слышались крики и ругань. Княгиня выразительно кивнула второму охраннику, и он отправился туда выяснять, долго ли им еще тут стоять.

На этот раз к ним никто не подходил и не просил ее благословения. «Наверное, из-за духоты», – решила про себя Рил. А может, потому что время было обеденное и все торопились провести его с большей пользой, чем получая то, что нельзя положить в рот.

Она хотела заговорить с Инором, но никак не могла начать. Слова не подбирались, и молодая княгиня, вдруг осознав, что ищет общества и внимания своего слуги, совсем растерялась.

Она отвернулась, приказывая самой себе перестать дурить, но тут всего в двух шагах от них, прямо у них на глазах начала разыгрываться маленькая драма, привычная, впрочем, взгляду любого ольрийца. Стайка мальчишек постарше окружила, повалила и начала пинать тощего парнишку лет восьми-девяти, одетого в драную и грязную одежонку, обзывая его такими словами, которые детям даже знать не положено.