Полное собрание сочинений. Том 12. Октябрь 1905 ~ апрель 1906 - Владимир Ленин (Ульянов)

Резюмируем: организаторское творчество народа, особенно пролетариата, а затем и крестьянства, проявляется в периоды революционных вихрей в миллионы раз сильнее, богаче, продуктивнее, чем в периоды так называемого спокойного (гужевого) исторического прогресса. Обратное мнение господ Бланков есть буржуазно-чиновничье искажение истории. Доброму буржуа и честному чиновнику кажутся «настоящими» организациями только такие, которые хорошенечко зарегистрированы в полицейских книгах и сообразованы тщательно со всякими «временными правилами». Без временных правил он не может себе мыслить планомерности и систематичности. Не надо поэтому обманываться насчет истинного значения звонких слов кадета, когда он говорит о романтическом презрении к легальности и аристократическом пренебрежении к экономике. Действительное значение этих слов одно: буржуазно-оппортунистическая боязнь перед революционной самодеятельностью народа.

Наконец, рассмотрим последний пункт в кадетской «теории» г. Бланка: отношение рабочей и буржуазной демократии. Рассуждения господина Бланка на эту тему заслуживают громадного внимания социал-демократии, ибо это – образчик того, как при помощи ссылок на Маркса извращают Маркса. Точь-в-точь так, как Брентано, Зомбарты, Бернштейны и К подменяли марксизм брентанизмом, употребляя терминологию Маркса, ссылаясь на отдельные утверждения Маркса, подделываясь под марксизм, – точь-в-точь так и наши кадеты занимаются «тонкой работой» подделки Маркса в вопросе об отношении рабочей и буржуазной демократии.

Без координирования действий рабочей и буржуазной демократии невозможен успех буржуазной демократической революции. Святая истина. Безусловная истина. Вам кажется, господа Бланки, Изгоевы и Кo, что революционеры социал-демократы забывали это особенно в дни «вихря»? Вы ошибаетесь или сознательно подменяете понятие революционной буржуазной демократии понятием буржуазной демократии вообще, – в том числе и монархически-либеральной, – в том числе и оппортунистической, даже главным образом монархически-либеральной. Возьмите «Новую Жизнь» и вы увидите, что о совместном действии, о боевом соглашении рабочей демократии с революционно-буржуазной демократией там говорится чуть не в каждом номере. О значении Крестьянского союза и крестьянского движения там говорится в самых сильных выражениях. Вопреки кадетским сказкам о нетерпимости и узком доктринерстве марксистов, там вполне признается значение беспартийных союзов и организаций[63], но только именно беспартийно-революционных организаций. Вот в чем гвоздь вопроса, искусно затушевываемый нашими брентанистами в политике: какие именно элементы буржуазной демократии способны доводить буржуазно-демократическую революцию до конца, когда эта революция находится, так сказать, на половине своего пути. Те ли элементы, которые принимают монархически-либеральную программу, погрязают целиком в конституционных иллюзиях и обливают революционные периоды, революционные приемы исторического творчества слюной своего филистерского негодования, осуждения, сожаления? Или те, которые принимают программу полной победы крестьянского восстания (вместо сделки крестьян с помещиками), полной победы демократии (вместо сделки демократической нижней палаты с верхней палатой и монархией)? Думали ли вы когда-нибудь об этом вопросе, господа Бланки и Изгоевы? С буржуазно-демократическими соглашателями надо нам «бить вместе» в настоящее время, или с буржуазно-демократическими революционерами?

Не слыхали ли вы о том, почтенные любители цитировать и извращать Маркса, как беспощадно бичевал он буржуазно-демократических соглашателей в Германии в 1848 году?{138} А ведь эти соглашатели сидели не в мизерной Государственной думе, а в Национальном собрании, – они были демократами, гораздо более «решительными» (на словах), чем наши кадеты.

И те же самые Маркс и Энгельс лет пятнадцать спустя, в эпоху прусского «конституционного конфликта», советовали рабочей партии поддерживать буржуазных демократов-прогрессистов, которые были ничуть не лучше, чем франкфуртские демократы{139}. По-вашему, это противоречие и непоследовательность Маркса и Энгельса? По-вашему, это доказательство того, как у них во время «революционного вихря» тоже почти исчезли «мысль и разум» (такого взгляда держится большинство бернштейнианцев и кадетов)? На самом деле тут нет никакого противоречия: в период революционной борьбы Маркс бичевал всего сильнее конституционные иллюзии и конституционных соглашателей. Когда все силы революционного «вихря» были исчерпаны, когда не могло быть уже никаких сомнений в том, что немецкие кадеты окончательно предали революцию, когда восстания были безусловно и решительно подавлены и экономическое процветание делало повторение их безнадежным, – тогда и только тогда (Маркс и Энгельс не отличались малодушием и упадком веры в восстание после первого же поражения!), только тогда они признали главной формой борьбы парламентскую. В парламенте, раз вы туда вошли, не только можно, но и должно, при известных условиях, поддерживать перебежчика Изгоева против Шилова, Шилова против Дурново. В борьбе за действительный парламентаризм нет иногда ничего опаснее кадетских «соглашателей».

Если вы хотите ссылаться на Маркса, господа, попробуйте доказать, что наша Дума есть уже орган господства буржуазии в свободной России, а не фиговый листок самодержавия. Вы скажете, что второе может перерастать в первое рядом маленьких изменений, и что кадетские выборы есть именно такое, даже не маленькое, а большое «перерастание».

Хорошо. Но ведь этим вы только отодвигаете вопрос, а не решаете его. Ну, а сейчас, теперешняя Дума переросла уже настолько свои рамки, что может быть органом власти? Те из вас, кто думает так и старается заставить народ думать так, те из вас прямо распространяют вреднейшие конституционные иллюзии, те из вас прямо контрреволюционеры. Те же, кто допускает вероятность того, что «Дурново остается, чтобы разогнать Думу»[64], или кто понимает, что без вне-«парламентского», революционного натиска ничто еще не обеспечено[65], те сами обнаруживают шаткость своей позиции. Своими признаниями они показывают ясно, что политика кадетов есть политика минуты, а не политика серьезной защиты прочных и основных интересов революции. Эти признания показывают, что от кадетов во время развязки назревающего теперь нового революционного кризиса отпадет целая масса революционных буржуазно-демократических элементов, которых издевательство господ Дурново над Думой толкнет на баррикады. Значит, вся разница только в том, что вы хотите этот неизбежный новый бой ограничить, связать, сузить задачей поддержки кадетской Думы, а мы хотим направить все помыслы, все усилия, всю нашу агитационную, пропагандистскую и организационную работу к тому, чтобы расширить размах этого боя за пределы кадетских программ, расширить его до полного свержения самодержавия, до полной победы крестьянского восстания, до созыва революционным путем всенародного учредительного собрания.