Волк с Уолл-стрит - Джордан Белфорт

Тот факт, что мы с Бо сидели вдвоем за столиком на восемь персон, имел куда большее значение, чем это казалось на первый взгляд. Чтобы пообедать в ресторане «Рао», надо было заказывать столик за пять лет. По правде говоря, сделать предварительный заказ в этом причудливом маленьком пережитке старины было практически невозможно. Ресторан был, по сути, кондоминиумом: все двенадцать столиков ресторана принадлежали горстке избранных ньюйоркцев, не столько богатых, сколько имеющих обширные связи и вес в обществе.

Внешне ресторан не представлял собой ничего особенного. В тот вечер он был украшен к Рождеству, и неважно, что на календаре было уже 14 января. В августе он так и останется в рождественском оформлении. Так было заведено в «Рао», где все напоминало о гораздо более простых временах, когда кушанья готовились и подавались по-домашнему, а из стоявшего в углу музыкального автомата в стиле пятидесятых годов неслась итальянская музыка. Каждый вечер владелец ресторана Фрэнк Пеллегрино пел для своих гостей. Авторитетные люди собирались в баре, курили сигары, и по их приветствиям можно было сразу опознать в них мафиози. Женщины смотрели на мужчин с обожанием, совсем как в старые добрые времена. А мужчина, поднимаясь с места и направляясь в туалет, каждый раз церемонно кланялся дамам за своим столиком, тоже как в старые добрые времена.

Каждый вечер ресторан был наполовину полон всемирно известными спортсменами, киноактерами и бизнесменами, а на другую половину — настоящими гангстерами.

Как бы то ни было, не я, а Бо Дитль был, так сказать, владельцем этого столика с большими связями в обществе. Звезда этого человека была на крутом подъеме. В свои сорок лет Бо был живой легендой. В свое время, в середине восьмидесятых, он стал одним из полицейских, имевших наибольшее количество наград за всю историю полицейского управления Нью-Йорка. На его счету было более семисот задержаний в самых неблагополучных районах Нью-Йорка, включая Гарлем. Он сделал себе имя, раскрывая преступления, которые не мог раскрыть никто другой. В конце концов он оказался в центре внимания всей страны, когда раскрыл одно из самых гнусных преступлений в Гарлеме — изнасилование белой монахини двумя наркоманами.

Впрочем, на первый взгляд Бо, с его мальчишеским лицом, аккуратно подстриженной бородкой и слегка редеющими, зачесанными назад светло-каштановыми волосами, не выглядел таким уж крутым. Он не был крупным мужчиной — приблизительно пять футов и десять дюймов ростом и двести фунтов весом, — но у него была широкая грудь и бычья шея, что делало его несколько похожим на гориллу. Он любил хорошо одеваться, отдавая предпочтение дорогим шелковым костюмам за две тысячи долларов и туго накрахмаленным белоснежным сорочкам с двойными французскими манжетами и маленьким жестким отложным воротничком. Он носил золотые часы — такие тяжелые, что с ними можно было бы заниматься силовыми упражнениями на развитие мышц запястья, — и перстень с розоватым бриллиантом размером с кубик льда.

Не было никакого секрета в том, что успех Бо в расследовании преступлений во многом был обусловлен его происхождением. Он родился и воспитывался в Куинсе, в квартале Озон-Парк, где было полно и гангстеров, и полицейских. Именно там он приобрел уникальную способность ходить по тонкой грани между двумя мирами, пользуясь уважением местных авторитетов, которые помогали ему в раскрытии преступлений, которые было бы невозможно раскрыть обычными полицейскими методами. Со временем он приобрел репутацию человека, соблюдающего строгую конфиденциальность и использующего доверенную ему информацию исключительно в целях искоренения уличной преступности, которая, казалось, раздражала его как ничто другое. Его любили и уважали друзья, ненавидели и боялись враги.

Так и не сумев привыкнуть к бюрократической волоките, Бо уволился из полицейского управления Нью-Йорка, едва ему стукнуло тридцать пять, и умело воспользовался своей легендарной репутацией (и еще более легендарными связями) для создания одной из самых успешных и пользующихся доверием частных охранных фирм Америки. По этой самой причине два года назад я разыскал Бо и нанял его для создания первоклассной службы безопасности внутри «Стрэттон-Окмонт».

Не один раз мне приходилось прибегать к помощи Бо, чтобы отвадить какого-нибудь случайного бандита, по неведению пытавшегося наехать на «Стрэттон-Окмонт». Что уж там Бо говорил этим людям, я не знаю. Одно могу сказать определенно — стоило мне только позвонить Бо, и он тут же «ставил человека на место», после чего я никогда больше не слышал о нем (впрочем, однажды я получил от одного из них довольно красивый букет цветов).

Впрочем, среди боссов мафии, вне зависимости от присутствия Бо, существовало общее понимание того, что вместо попыток силового вмешательства в дела «Стрэттон» куда эффективнее отдавать мне в обучение своих пацанов. Приблизительно через год с небольшим молодые мафиози незаметно — почти по-джентльменски — покидали «Стрэттон» и открывали брокерские фирмы, подконтрольные «крестным отцам».

Последние два года Бо занимался всеми аспектами безопасности «Стрэттон» — даже собирал информацию о компаниях, собиравшихся выйти на рынок, чтобы нас не надули при размещении. В отличие от большинства служб безопасности, «Бо Дитль и партнеры» никогда не ограничивалась сбором общей информации, которую может нарыть по базам данных любой пользователь компьютера. Нет, люди Бо не боялись запачкать руки, раскапывая совершенно невероятные вещи. Разумеется, услуги Бо ценились ой как недешево, но игра стоила свеч. Бо Дитль был лучшим в своем деле, в этом не было никаких сомнений.

Я все еще смотрел в окно, когда Бо сказал:

— О чем задумался, друг? Ты пялишься в это чертово окно так, словно надеешься найти там ответы на свои вопросы.

Я чуть помедлил с ответом: стоит ли говорить Бо, что единственная причина, по которой я хочу поставить подслушивающие устройства в кабинеты ФБР, — это невероятный успех моих жучков в офисе Комиссии по ценным бумагам и биржам. Кстати, этому успеху невольно поспособствовал именно Бо, сведя меня с бывшими агентами ЦРУ, которые за его спиной продали мне устройства для прослушки. Одно из них выглядело как штепсельная вилка и простояло в стенной розетке конференц-зала Комиссии больше года, питаясь от этой же розетки и потому не нуждаясь в замене батарей. Замечательно хитроумное приспособление!

В конце концов я решил, что время для раскрытия этой маленькой тайны еще не наступило, и сказал только:

— Просто я в самом деле встревожен всем этим. Я не собираюсь падать на спину, складывать лапки и притворяться мертвым только потому, что какой-то там агент ФБР наводит обо мне справки. Слишком много поставлено на карту и слишком много людей причастны к этому, чтобы я мог просто уйти в тень. Ну, теперь, когда ты успокоился, может, расскажешь мне, что тебе удалось узнать?