Чёрный дом - Стивен Кинг

После очередной попытки, когда он разминулся с Дудлс лишь на дюйм-другой, Дит вытирает пот со лба и оглядывает поле боя. Бобби Дюлак защелкивает наручники на костлявой личности в широких штанах с нагрудником, но Дейлу и Голливуду Сойеру, как и ему, пока хвастаться нечем. Тедди Ранкелман и Фредди Сакнессам не даются в руки преследователям, оба продолжают выкрикивать свои идиотские лозунги. Почему это отребье всегда такое шустрое? Дит приходит к выводу, что таким подонкам, как Ранкелман и Сакнессам, бегать приходится куда больше, чем нормальным людям.

Он вновь бросается за Дудлс, но результат прежний: она легко и непринужденно ускользает от его рук. Поверх ее плеча Дит видит, что Голливуд наконец-то догнал Сакнессама, заворачивает ему руки за спину и швыряет на землю.

— Эй, приятель, только не вздумай топтаться на моей заднице. — Взгляд Сакнессама перемещается на полуразрушенную закусочную, он кивает. — Ранке, амба.

Тедди Ранкелман останавливается, тоже бросает короткий взгляд на фасад здания.

— Выдохся? — спрашивает чиф.

— Хорошего помаленьку, — отвечает Ранкелман. — Мы же хотели немного поразвлечься, ничего больше.

— Эй, Ранкси, а я бы продолжила игру. — Дудлс несколько раз крутит бедрами.

В это мгновение между ней и Дитом возникает Нюхач. Дудлс пытается отскочить, но байкер отрывает ее от земли, как котенка, и несет к чифу.

— Нюхачик, неужели ты больше меня не любишь? — верещит Дудлс.

Нюхач что-то недовольно бурчит и ставит ее перед чифом.

Два детектива из полицейского управления, Перри Браун и Джефф Блэк, стоят за спиной чифа, на их лицах читается то же отвращение, что и у байкеров. Если мысли Дита перенести на бумагу, получилось бы следующее: «В голове у него что-то есть, раз он варит „Кингслендский эль“, потому что пиво это отличное. И посмотрите на чифа. Он сейчас просто лопнет от злости, так ему не хочется передавать расследование в другие руки».

— Вы, значит, РАЗВЛЕКАЛИСЬ? — ревет чиф. — Как можно быть такими ПОДОНКАМИ? Неужто у вас нет никакой жалости к бедной девочке?

И когда детективы из полицейского управления штата направляются к чифу, чтобы взять бразды проведения расследования в свои руки, Дит видит, как Нюхач на мгновение застывает, а потом, стараясь не привлекать к себе внимания, выскальзывает из группы людей. Никто, кроме Дита, на него не смотрит: здоровяк байкер сделал свое дело и теперь может уйти.

Арнольд Храбовски, который до того прятался за спины детективов Брауна и Блэка, сует руки в карманы, сутулится и бросает на Дита виноватый взгляд. Дит не понимает: в чем может винить себя Бешеный Мадьяр? Черт, он же только что приехал.

Дит вновь поворачивается к Нюхачу, который продвигается к углу развалюхи и, вот сюрприз так сюрприз, к лучшему другу всех и каждого, знаменитому репортеру мистеру Уэнделлу Грину который определенно чем-то встревожен. «Дерьмо, оно всегда всплывают на поверхность, в любом обличье», — думает Дит.

Нюхач любит женщин умных и здравомыслящих, таких, как Медведица, а безмозглые шлюшки вроде Дудлс просто бесят его.

Он протягивает руки, ухватывается за ее тело, покрытое искусственным шелком, сует извивающуюся Дудлс под мышку.

— Нюхачик, неужели ты больше меня не любишь? — верещит Дудлс.

Он опускает тупицу на землю перед Дейлом Гилбертсоном.

А когда Дейл начинает орать на этих взрослых балбесов, Нюхач вспоминает сигнал, который Фредди дал Ранкси, и через плечо чифа смотрит на фасад «Закусим у Эда». Слева от дверного проема Уэнделл Грин наклоняется то вправо, то влево, приседает, фотографируя стоящих перед ним людей. Увидев в видоискателе, что Нюхач смотрит на него, Уэнделл выпрямляется и опускает фотоаппарат. На лице появляется кривая улыбка.

«Грин, должно быть, проник сюда через черный ход, — рассуждает Нюхач, — потому что через парадный копы его бы не пропустили. Судя по всему, Дудлс и эти кретины проделали тот же путь. И возможно, они нашли объездную дорогу, ориентируясь по реву мотоциклов».

С фотоаппаратом, свободно болтающимся на ремешке, не отрывая глаз от Нюхача, репортер отходит от полуразрушенного здания закусочной. Пришибленностью, испугом, которые читаются и на его лице, и в каждом движении, он напоминает Нюхачу гиену, подкрадывающуюся к жертве. Уэнделл Грин боится Нюхача, и Нюхач не может его за это винить. Грину повезло, что Нюхач не оторвал ему голову, а лишь ограничился обещанием это сделать. Однако… С чего такое сходство с гиеной, поразившее Нюхача? Не может же он бояться, что Нюхач изобьет его в присутствии копов, не так ли?

Непонятное поведение Грина в голове Нюхача вдруг связывается с командой, которую Ранкелман получил от Фредди, их странным переглядыванием. Ну конечно же, они искали глазами репортера! Он заранее срежиссировал весь спектакль. Грин использовал этих кретинов, чтобы отвлечь внимание от своих манипуляций с фотоаппаратом. Такая абсолютная низость, такое моральное уродство возмущают Нюхача до глубины души.

Переполненный презрением, он отходит от Дейла и остальных полисменов и направляется к Уэнделлу Грину, не отрывая взгляда от его глаз.

— Давайте обойдемся без резких движений, мистер Сен-Пьер, — говорит Грин, когда расстояние между ними уменьшается до десяти футов. — Я лишь выполняю свою работу. Конечно же, вы это понимаете.

— Я много чего понимаю, — отвечает Нюхач. — Сколько ты заплатил этим клоунам?

— Кому? Каким клоунам? — Уэнделл делает вид, будто только сейчас заметил Дудлс и остальных. — А, им? Это они подняли столько шума?

— А с чего они его подняли?

— Полагаю, потому что они — животные. — На лице Грина — огромное желание объединиться с Нюхачом на стороне людей, чтобы противостоять таким животным, как Ранкелман и Сакнессам.

Продолжая смотреть ему в глаза, а не на фотоаппарат, Нюхач приближается к Грину.

— Уэнди, ты сегодня неплохо поработал, не так ли?

Уэнделл выставляет перед собой руки, чтобы остановить Нюхача.

— Послушай, в прошлом у нас возникали разногласия, но…

По-прежнему глядя ему в глаза, Нюхач хватается правой рукой за фотоаппарат, а левой упирается в грудь Грина. Правую дергает на себя, а левой сильно отталкивает репортера. При таком раскладе или должна сломаться шея Грина, или лопнуть ремешок фотоаппарата. Нюхача, похоже, устраивает любой вариант.

Раздается резкий звук, словно щелкает кнут, и репортера отбрасывает назад. С большим трудом ему удается удержаться на ногах. Нюхач вытаскивает фотоаппарат из футляра, с которого свисают вниз две полоски кожи, бросает футляр на землю, вертит фотоаппарат в руках.