Прибалтийский фугас Петра Великого - Александр Широкорад

В марте 1990 г. на выборах в Верховный Совет Литвы местная компартия получила 23 депутатских места из 141. Остальные места достались депутатам от «Саюдиса», а также независимым кандидатам.

11 марта 1990 г. председателем президиума нового парламента был избран Ландсбергис. Бразаускас же был вынужден сложить полномочия. В тот же день парламент принял декларацию о независимости Литвы.

Аналогичные события произошли и в Латвии. Там с 1976 г. полулегально действовала «хельсинкская группа». Позже она стала именоваться «Хельсинки—86» и филиалом «Международной хельсинкской федерации по правам человека» (International Helsinki Federation for Human Rights), штаб-квартира которой находилась в Великобритании.

14 июня 1987 г. группа «Хельсинки—86» организовала в Риге первую демонстрацию, лозунгом которой стало требование независимости для Латвии. В 1987 г. лидеры группы организовали еще несколько демонстраций, в том числе и против строительства Даугавской ГЭС.

27 июля 1989 г. под давлением «Латвийского народного фронта» (ЛНФ) Верховный Совет Латвии принял Декларацию об экономической независимости. Избранный в марте – апреле 1990 г. новый парламент Латвии на две трети состоял из членов ЛНФ. По Конституции СССР, этого числа голосов было достаточно для провозглашения независимости республики. И вот 4 мая парламент принимает 138-ю голосами из 201-го Декларацию о демократической и независимой Латвии.

Против выступила лишь партия «Равноправие», представлявшая часть русского населения Литвы. Я говорю «часть», потому что не менее трети русскоязычного населения Прибалтики поддерживало идеалы независимости новых лимитрофов. Причин этому было несколько. Во-первых, русскоязычным там жилось куда лучше, чем, например, в поселках Вологодской области или Поволжья. Поэтому многие верили сказкам националистов, что Прибалтика – колония России, откуда Центр выкачивает средства, и при независимости их материальное благополучие существенно возрастет. Ну а во-вторых, горбачевская власть сквозь пальцы смотрела на деятельность эстонских, латвийских и прочих националистов, но русские националисты подавлялись самым беспощадным образом.

Вспомним судьбу рабочего В. Осташвили, единственной виной которого было устройство скандала 17 января 1990 г. в здании Союза писателей на заседании антисоветского общества «Апрель». Никто при этом не был ни ранен, ни убит, но, увы, Осташвили получил срок, а затем его убили в лагере усиленного режима перед самым освобождением. В 1988–1991 гг. было убито еще несколько лидеров русских националистов. Понятно, что ни одно из этих преступлений не было раскрыто. Русское население было запугано собственными же МВД и КГБ.

А теперь обратимся к Эстонии, где местные националисты не отставали от своих литовских и латвийских коллег. Они создали так называемый «Эстонский гражданский комитет», который начал призывать объявить независимость Эстонии. Комитет организовал регистрацию «всех граждан довоенной Эстонской республики и их потомков», длившуюся целый год. Всего было зарегистрировано свыше 700 тысяч человек. По заявлению лидеров «Эстонского гражданского комитета» только эти граждане должны были пользоваться избирательным правом, чтобы решить судьбу будущей Эстонии. Полутора миллионам русскоязычных и тем, кто не прошел регистрацию, было отказано в праве голоса, а затем предполагалось лишить их и гражданства.

30 марта 1990 г. Верховный Совет Эстонской ССР принял резолюцию о восстановлении независимости Эстонии. Что толку возмущаться деятельностью националистов, когда 12 июля 1990 г. Верховный Совет РСФСР принял «Декларацию о независимости России». Забавно получается – «метрополия» объявила о своей независимости от «колоний»! Подобного анекдота не было в истории человечества. Позже Ельцин объявит 12 июля Днем независимости России. Независимости от кого? От Севастополя? Одессы? Нарвы? Наследники Ельцина поняли чудовищность «дня независимости» и переименовали 12 июля в День России. И увы, никто нам не объяснил, что, собственно, мы празднуем в этот день? С тем же успехом можно праздновать День битвы на Калке, День Брестского мира и т. п.

Глава 32

Очаги сопротивления сепаратизму

Весь 1990 г. в Прибалтике царил хаос. Советские и партийные органы не контролировали ситуацию, ну а у националистов хватило силенок окончательно взять власть. Как уже говорилось, русскоязычное население было обмануто и запугано, и лишь кое-где местами коммунисты создавали рабочие дружины, требовавшие выполнения законов СССР и законов союзных республик.

Главными же центрами сопротивления сепаратистам стали Рижский и Вильнюсский ОМОНы общей численностью менее 150человек. Любопытно, что командовали обоими отрядами этнические поляки Чеслав Млынник и Болеслав Макутынович.

Участие обоих отрядов в политической жизни Литвы и Латвии начались с разгона… рабочих дружин, требовавших сохранить единство Союза. Так, например, 8 января 1991 г. Вильнюсский ОМОН применил силу против дружин, протестовавших у здания Верховного Совета Литовской ССР. 15 мая рижский ОМОН атаковал демонстрацию латвийских рабочих, шедших к Верховному Совету Латвийской ССР, желая передать свою резолюцию.

Позже Виктор Алкснис писал: «Я позвонил в приемную Бакатина, тогдашнего министра внутренних дел, и сказал, что у меня как народного депутата СССР есть к нему дело. На приеме я рассказал ему о ситуации в республике. Он: „Да, конечно, очень плохо, что там происходит! Да, конечно, обнаглели сепаратисты! Да, надо принимать жесткие меры!“ И как будто в подтверждение моих слов приходит сообщение из Риги, что власти используют силы МВД для разгона сторонников Союза.

Я договорился с Бакатиным, что делегация работников УВД Латвии будет им принята. Делегация приехала. Их было человек пять-шесть, латыши и русские, интернациональный коллектив, как сельских органов внутренних дел, так и Риги, столицы республики. Бакатин назначил встречу в субботу на 10 часов утра. Произносил громкие слова: «Молодцы, так держать! Храните верность Конституции СССР! Вы на переднем крае борьбы с проклятыми буржуазными националистами. Мы вас горячо поддерживаем, окажем максимальную помощь!»»[256] На самом же деле Бакатин[257] умышленно предавал интересы СССР. По указанию Бакатина МВД и часть Советской армии передавали оружие боевикам сепаратистов. Тот же Бакатин выдал данные по секретному оборудованию слежения КГБ американской разведке.

Тем не менее бойцы Вильнюсского, а затем и рижского ОМОНа распознали подлую игру, которую вели руководители МВД Литвы и Латвии и их покровитель Бакатин. И оба отряда стали центрами сопротивления сепаратистам.

В своих воспоминаниях Алкснис писал, что летом 1990 г. покончить с сепаратизмом можно было без крови или ценой малой крови. «Дело решалось на самом высшем уровне. Сам Горбачев ничего не стал бы предпринимать, но окружение, видя, куда все катится, давило на него, и он был вынужден хоть как-то реагировать. И, пусть со скрипом, начали приниматься меры. Речь шла о введении в Прибалтике чрезвычайного положения, для чего Президент СССР должен был подписать соответствующий указ. Акция назначалась, если не ошибаюсь, на 22 июля 1990 года. Все это можно было сделать совершенно законно, легитимно. Никто не стал бы бросаться под танки. Какие-то акции протеста прошли бы, но не массового характера.

Начались конкретные разговоры и дела по формированию структур, которые будут осуществлять этот режим чрезвычайного положения. Поскольку органы власти раскололись к тому времени по национальному признаку, Москва практически все управление осуществляла в основном через армию. Все директивы, распоряжения, особенно связанные с подготовкой к введению чрезвычайного положения, шли по линии армии. КГБ Латвии уже не доверяли, оттуда была замечена утечка информации. Приходит секретный документ из Москвы, и тут же его содержание становится известно Народному фронту. Поэтому функции КГБ и особые спецоперации были возложены на военную контрразведку ПрибВО. Соответственно политорганы, командование ПрибВО были подключены к организационным вопросам подготовки и введения чрезвычайного положения…

Но Горбачев, как обычно, все откладывал окончательное решение. Пытался заигрывать с лидерами Прибалтийских республик. Те постоянно давили на Москву, в том числе через российский Верховный Совет и Съезд народных депутатов России, которые фактически в тот момент поддерживали «свободолюбивые народы Прибалтики» в их стремлении к независимости. На этой почве у меня возникли серьезные трения с российскими депутатами. Я был одним из инициаторов принятия закона о механизме выхода из СССР. Я видел, к чему идет дело. Раз уж по Конституции республики имеют право выхода из Союза, так давайте определим, как должен быть обставлен этот выход. Откровенно говоря, я надеялся заложить в закон такие нормы, чтобы выйти было просто невозможно. А Горбачев все откладывал и откладывал введение чрезвычайного положения на неделю, на две… и так из месяца в месяц.