Книга Кагала: Всемирный еврейский вопрос - Яков Александрович Брафман

толстый, который служит в питейной конторе или содержит ее; он также плевал на труп и потом, вынув из бумажника 50 руб., отдал их Богузо, который передал их Славину. Из полученных денег Славин дал показателю 20 руб., Адельскому — 30 руб. и Бельчикову — 15 руб. Знал ли об убийстве Будников — не знает, но сам показатель об этом не рассказывал никому, кроме арестантов Кагана и Наймарка. Убили Пороховника за то, что он вредил обществу своими доносами на безпатентную торговлю вином в Шклове; из погребального еврейского братства денег за убийство участники убийства не получали.

По указанию Ятвицкого был произведен осмотр местности, где совершено убийство. По осмотру оказалось, что на северо-запад от местечка Шклова, в 365-ти саженях от последних жилых строений, на границе пахотных полей и болота, прилегающего к Шкловскому озеру, найдена была яма длиной два аршина и шести вершков и шириной четырнадцать вершков. Яма эта была засыпана землей, которая, при выбрасывании оказалась рыхлою и перемешанною с кустами завядшего дерна и в ней найден кусок пестрого трико со швом с одной стороны, признанный отцом Пороховника за лоскут от штанов, которые в последнее время носил покойный. Дом, в котором квартировал Ятвицкий, находится от конца местечка, за которым лежит эта местность, в двухстах шагах, а от дома Богузы, находящегося на той же улицы, в четырехстах шагах.

По предъявлении Ятвицкому оговоренных им лиц, которых он не мог назвать по фамилиям, он тотчас же указал на Шапиру, как на того толстяка, о котором он дал показание; на Беренштейна, как на лицо, принадлежавшее конторе и знавшее о деле; на Залмана Быховского, как на лицо, у которого показатель вместе с другими виновными в убийстве был в квартире, где велись переговоры; на Симона Голина, о котором объяснил, что это именно тот портной, о котором он упоминал в своем показании; наконец, указывая на содержателя Шкловской питейной конторы Фундалинского, объяснил, что, кажется, был у него в квартире по этому делу.

Затем, на допросе, Ятвицкий в разъяснение сделанных им оговоров объяснил, что в доме Шапиры (толстого) он не был, а был в доме того, которого он указал последним (Фундалинского), и что этот самый человек предостерегал их в вечер убийства, сказав: «Берегитесь, Хацкель идет»; Шапира же только приносил водку в контору и был при всех разговорах об убийстве и накануне, и в самый день убийства. Указанный им Беренштейн тоже при всем этом находился, будучи в конторе, где выдавал билетики на водку и получал деньги. В квартире его показатель не был. В квартире Залмана Быховского, который также подговаривал на убийство, товарищи показателя были несколько раз, а он, показатель, только один раз. По всем этим домам водил их Богузо. Сверх сего, Ятвицкий пояснил, что именно Фундалинский сказал, что от себя даст 50 руб., если принесут ему знак, но выдал деньги у Богузо не он, а Шапара, а также что при предварительных разговорах об убийстве присутствовал какой-то староста, не Шкловский, кажется, с черною бородой, с шишкою на лбу, который тоже говорил, что и от себя прибавит денег. Притом, как ездили с подводой за трупом, в поле был еще извозчик, которого показатель хорошо не рассмотрел, но Адельский и Славин должны знать лучше всех этих лиц, так как они дольше жили в Шклове и чаще ходили к ним.

Оговоренные в убийстве Пороховника рядовые того же углицкого полка, Адельский и Славин, и могилевской сборной команды Бельчиков не признали себя виновными, и из них первые двое отвергли оговор Бельчикова в учинении пред ним сознания.

Из оговоренных в подговоре к убийству и в принятии участия в этом преступлении шкловских евреев никто тоже не повинился и в оправдание свое объяснили:

Зевел Богузо, подтверждая прежнее свое показание, объяснил, что солдат Ятвицкого, Адельского и Славина не знает, хотя, может быть, и видел их когда-нибудь в своем шинке.

Хаим Шапира — бухгалтер в питейной конторе — что взведенное на него обвинения ложно и полагает, что оно сделано по проискам Богузо, по злобе; солдат же он не знает, водкой их не поил, к убийству не подговаривал, денег им не обещал и не выдавал, в доме Богузо не был; в контору же входят люди всякого звания и всякий мог видеть и знать его.

Мордух Боренштейн — что он, состоя кассиром при конторе, принимает деньги и выдает билетики на покупку водки, но Ятвицкого не знает, при подговорах Фундалинским к убийству Пороховника не находился и ничего о них не знает.

Залиан Быховский — что Ятвицкого видел он только раз у своей дочери, к которой тот приходил проситься на стол, в чем показатель отказал, так как у него был уже солдат Залман Мельцер, который обедал у них; был ли у него в доме Ятвицкий осенью — не знает, но, может быть, он и заходил к Мельцеру.

Симон Годин (портной) показал, что непричастен к убийству Пороховника, что доказывается тем, что он сам сообщал жандармам, где что услышит по этому делу; при том, как принесли пальцы убитого и как привезли его труп, не присутствовал.

Израиль Шендерихин показал, что, может быть, Ятвицкий и бывал у него в лавке, на дому же у него не был.

Ефроим Фундалинский — что был ли у него солдат Ятвицкий — не знает; Вульфу Пороховнику не говорил, чтоб он убирал своего сына, иначе он будет убит. К сему Фундалинский добавил, что питейная контора платит кагалу 100 руб. в месяц за то, чтобы кагал обязывал евреев нигде, кроме конторы, не брать водки. С 1-го сентября он уплатил 900 руб. членам кагала; из них 600 руб. — Несельсону, а 300 руб. Цетлину.

Подсудимый Ятвицкий в подтверждение своих оговоров подробно описал внутреннее расположение квартир оговоренных им лиц, а именно: Шендерихина, Фундалинского и Быховского и сам указал их дома, расположение которых оказалось вполне согласным с его описанием, с тою только разницей, что в квартире Фундалинского из кухни ход сначала в комнату, а уже из этой комнаты — направо в залу, между тем как Ятвицкий объяснил, что из кухни — направо зала.

Затем при дальнейших допросах подсудимые Яцка Адельский и Ицка Славин сознались в убийстве Пороховника и показали: Адельский — что Богузо еще в 1872 г. подговаривал к убийству Пороховника; осенью же 1873 г., однажды вечером, через несколько дней после шабаша Брейсиш, когда показатель шел мимо дома Богузы, последний позвал его, постучав в окошко. Показатель застал там Ятвицкого, Славина и Бельчикова; в это время приходил