100 знаменитых харьковчан - Владислав Карнацевич

Лидер нацболов как-то сказал, что в женщинах он больше всего ценит тело, а в мужчинах — глупость, ибо «так с ними легче общаться». Эдуард Лимонов связывал свою жизнь с разными женщинами. Первой (гражданской) его женой была Анна Моисеевна Рубинштейн — художница. Она повесилась на ремне от дамской сумочки в 1990 году. Первой официальной супругой была Елена Щапова, с которой Лимонов обвенчался в 1973 году. Она написала книгу «Это я — Леночка». После развода с Эдуардом вышла замуж за итальянского графа де Карли, а вскоре стала уже его вдовой. Очень долго Лимонов состоял в браке с певицей и писательницей Натальей Георгиевной Медведевой — также довольно эксцентричной женщиной. С ней Эдуард Вениаминович познакомился в США, вместе эмигрировал во Францию. (Здесь он расходился с Натальей в 1985 году, чтобы опять сойтись в 1986.) Медведева печаталась в «Лимонке». С Эдуардом рассталась в 1995 году, а сейчас ее можно увидеть на гастролях с группой «Коррозия металла». Четвертая (опять гражданская) жена Лимонова Елизавета Блезе младше писателя на 30 лет. У Эдуарда Вениаминовича нет законных детей, но он утверждает, что у него их «приблизительно двое» внебрачных.

В 1999 году Эдуарду Лимонову было отказано во въезде в Украину. (В частности, за опасную позицию по отношению к Крыму. Кроме того, он активно выступал за присоединение к России русскоязычных городов — Харькова, Луганска и пр.) А в 2001 году состоялся судебный процесс в Саратове. Лимонова обвиняли в незаконном хранении оружия. До 2003 года Эдуард Лимонов находился в местах лишения свободы. За это время он написал восемь книг.

Выйдя на свободу, Лимонов не прекратил общественной деятельности — он регулярно появляется на телеэкранах, о нем пишут. Его книги печатаются сотнями тысяч экземпляров. В 2004 году он призвал бойкотировать президентские выборы в связи с их неизбежной фальсификацией. «Мы, Национал-большевистская партия, как ни одна другая партия в России, знаем, о чем мы говорим. В стране подавлены личные и политические свободы. За четыре года правления Путина в Россииоколо шестидесяти членов Национал-большевистской партии оказались за решеткой или сейчас находятся за решеткой», — писал Лимонов, призывая объединяться против режима личной власти Путина самым разным партиям левого и правого толка.

Летом 2003 года украинские пограничники не позволили Лимонову проехать в Украину, где он хотел повидаться в Харькове с родителями. Пришлось друзьям недавно освобожденного Эдуарда привезти Раису Федоровну в Белгород. А в марте 2004 года умер отец Лимонова, и на этот раз МИД позволил писателю посетить родной город.

Лимонова многие воспринимают как героя, настоящего борца. Вот только борется он не «за», а против, а его борьба напоминает спектакль. Художник Михаил Шемякин так отозвался о выдающемся нонконформисте: «Мне кажется, что Лимонову все до фени. Кроме себя. Он очень талантлив. Внутри очень одинок. Он проник в гущу интереснейших событий. Не завидую никому, кто попадет в поле его зрения: тот будет выведен в его романе со всей подноготной. То, что он напишет, будет пользоваться на Западе бешеным успехом. Но я мало верю в то, что Лимонов — приверженец какой-либо политической идеи. Разумный, циничный, саркастичный человек…»

Лифшиц Илья Михайлович

(род. в 1917 г. — ум. в 1982 г.)

Физик-теоретик, ученик и продолжатель дела Ландау в Харькове. Создатель прославленной «Школы физиков-теоретиков Лифшица».

«Есть одна наука — физика! Все остальное — коллекционирование марок», — так говорил лидер ученой общественности Харькова Илья Михайлович Лифшиц. Впрочем, это было едва ли не единственное его высказывание, претендующее хоть на какую-то резкость. В остальном Лифшица вспоминают как человека с исключительным чувством такта, скромного и мягкого. Вспоминают не только физики. Илья Михайлович интересовался естественными науками вообще, находя в задачах, которые стоят перед химиками и биологами, те общие физические проблемы, которые ему приходилось решать по основной своей специальности — физика-теоретика.

Илья Лифшиц появился на свет вместе с Новым, 1917 годом. (Это по старому стилю, а по новому дата его рождения — 13 января 1917 года.)

Предпосылки у него для того, чтобы стать лидером харьковской интеллигенции, были самые лучшие. Отец Ильи Михайловича был прекрасным врачом, профессором медицинского института. Двух своих сыновей, Евгения и Илью, даже в революционные годы Михаилу Лифшицу удалось воспитать в полном соответствии со всеми требованиями «приличного», элитного образования, оградить их от превратностей смутного времени. Во дворе укутанных и ухоженных Лифшицев дети прозвали «куклами». Женя и Лёля (так близкие называли Илью Михайловича до его смерти) с раннего детства изучали несколько иностранных языков, занимались игрой на фортепиано. Евгений Лифшиц лучше, чем младший брат, овладел языками, зато Илья стал хорошим пианистом.

В 1931 году Илья Михайлович окончил семилетнюю среднюю школу, через два года — рабфак. Профессиональный выбор младшего Лифшица соответствовал выбору старшего брата. Тогда в Харькове стремительно развивалась физика. УФТИ стал гордостью города, о достижениях местных ученых писали всесоюзные газеты. Здесь работал талантливый и совсем еще юный Ландау — кумир интеллигентной молодежи. Так что Илья Лифшиц стал студентом физико-механического факультета Харьковского механико-машиностроительного института (позже ХПИ). Кстати, он отказался от учебы в консерватории, куда тоже успешно сдал экзамены. Всем окружающим было очевидно, что Лёля обладает уникальными способностями к точным наукам. Причем к математике не меньше, чем к физике. Для того чтобы получить соответствующую базу и в этой области, в 1935 году Илья параллельно с физикой стал заниматься математикой на математическом отделении физико-математического факультета Харьковского государственного университета. Курс этого отделения он прошел за год. Виртуозное владение математическим аппаратом всегда отличало Илью Михайловича от многих других вполне приличных физиков. Более того, первые самостоятельные работы его касались именно математических проблем.

В 1938 году Лифшиц окончил физико-механический факультет, а за год до этого он уже стал научным сотрудником УФТИ. К тому времени он, а тем более — его брат были уже прекрасно знакомы с Дау. Вместе с Евгением Лев Давидович начал писать свой знаменитый курс теоретической физики. Но при этом будущий нобелевский лауреат достаточно откровенно признавался своей жене, что «Женька умен, жизненно умен, но совершенно не способен к творческому мышлению. А вот Илья дурак дураком, всю жизнь на поводу у Женьки, марки собирает… Но физик талантливейший!» Дураком Илья Михайлович, конечно, не был. Лев Ландау имел в виду, вероятно, лишь практическую смекалку, жизненную мудрость. Действительно, Илья Лифшиц отличался некоторой рассеянностью, был, по мнению его сотрудников, «антикарьеристом» — не умел и не хотел добиваться высоких званий и большой зарплаты ни для себя, ни для своих соратников и учеников. Марки же он в самом деле собирал с большим увлечением — был одним из виднейших филателистов всего Союза.

В 1939 году Ильмех (еще одно прозвище ученого, данное ему, вероятно, за его учебу на физико-механическом факультете) защитил кандидатскую диссертацию на тему «К теории твердых растворов». В 1941 году Илья Михайлович возглавил теоретический отдел УФТИ (так же, как и до него Ландау). В том же году (всего через два года после кандидатской) Илья Михайлович получил докторскую степень. Диссертация его называлась «Оптическое поведение неидеальных кристаллов в инфракрасной области».

За работы, проводившиеся в УФТИ под непосредственным руководством Ильи Лифшица во время войны, он был награжден медалью. В 1944 году Ильмех возглавил кафедру статистической физики и термодинамики ХГУ, которой руководил до 1967 года. Кафедру эту, впрочем, чаще называли просто «кафедра теоретической физики». Надо прямо сказать, что преподавательская деятельность в ХГУ для Лифшица так и не стала главным делом. Гораздо больше времени он проводил в своем отделе в Физико-техническом институте. Говорят, что в 40-х его еще нельзя было назвать искусным лектором, но со временем он резко повысил свое мастерство публичного преподавателя. К лекциям он готовился, намечая основные пути развития мысли, конкретных расчетов заранее не проводил, потому что был совершенно уверен (и справедливо) в своем знании математики. Часто лекции превращались в блестящую импровизацию, когда Лифшица увлекала неожиданная мысль, новая идея. Он быстро писал на доске, часто допускал неточности и тут же их сам исправлял. Вот как описывает его работу профессор Ульянов: «Стараясь поправить дело, он смущенно приговаривал, сосокая, «ссясссяс» («сейчас-сейчас»). Мы волновались в эти мгновения за него, сочувствовали, но он всегда быстро обнаруживал, в чем дело, с честью выходя из неловкой ситуации». Иногда Илья Михайлович по рассеянности клал в карман пиджака тряпку для стирания с доски. Интересно, что при этом профессор был всегда опрятен и чисто выбрит, следил за модой, хотя одевался неброско. Даже дома принимал любых посетителей при полном параде. Тот же профессор Ульянов утверждает, что Лифшиц напоминал французского актера Луи де Фюнеса — и живостью улыбки, и ростом, и подвижностью.