Одержимость Желтого Тигра - Элис Кларк

– Марк, тебе бы в больницу, – вмешался Адам. – Мы разберемся с остальным.

– С царапинами сам справлюсь, – заявил, продолжая метать молнии в Дэниела. – Давай ключи.

Адам не стал спорить. Знал, что бесполезно. Просто молча протянул ключ от своей тачки и собрал остальных ребят, чтобы обсудить план действий.

– Я еду с тобой, – заявила Ники, когда я направился к внедорожнику.

– Нет, Дэниел отвезет тебя домой, – возразил ей, даже не глядя.

Разумеется, слушать меня она не стала. До чего же упрямая.

Когда я сел на водительское сиденье, дверь со стороны пассажирского раскрылась и Николетта залезла в салон.

– Я разве не ясно выразился?

Она сложила руки на груди, бросая мне вызов.

– Перестань тратить силы на спор. Я еду с тобой, это не обсуждается, – прикидывалась смелой, вот только голос все равно дрожал.

Однако в остальном… вздернутый подбородок, упрямый взгляд. Я понимал, что не отступит, так что просто бросил:

– Пристегнись.

Триумфальный огонек в ее глазах согревал душу эффективнее любых слов.

Усмехнувшись, я завел мотор и тронулся с места.

Как и сказал Адаму, я не собирался тратить время на врачей. Поэтому отправился прямиком в квартиру. Она ближе особняка.

Николетта уже бывала в ней ранее. До гибели Томаса. До нашего расставания.

С тех пор в моих апартаментах мало что изменилось.

Когда зашли, я прошел прямиком в спальню, бросил на тумбу ключи и телефон с треснутым экраном и принялся расстегивать рубашку.

– Антисептик и бинты в ванной, – кинул через плечо, прекрасно слыша каждый шаг следовавшей за мной Николетты.

Отбросив на кровать окровавленную рубашку, сел рядом с ней и поморщился. Рана оказалась чуть глубже, чем я рассчитывал. Но я все еще был уверен, что серьезных повреждений нет.

Николетта принесла все необходимое. Ее лицо перестало выражать какие-либо эмоции, как только мы переступили порог. Сосредоточенный взгляд, направленный на рану и мелкие царапины. Уверенные движения, призванные обработать повреждение. Сомкнутые губы, не проронившие ни слова за последние пятнадцать минут.

Ожившая статуя. Но я понимал лучше остальных: за маской бесновался ураган. Нужно помочь ему вырваться наружу, иначе уничтожит изнутри.

– Ники, – позвал, когда она, опустившись на колени перед кроватью, придвинулась ближе и начала стирать кровь.

Мой зов, казалось, разбился о тщательно возведенную стену напускного безразличия.

– Ники… – вновь попробовал, заметив, как ее движения стали слишком суетливыми. Оборона рушилась на глазах.

Ее нижняя губа задрожала, когда Николетта приложила к ране смоченное полотенце. Готовившееся сорваться с уст шипение при виде этого зрелища так и не решилось разорвать пелену тишины.

Левой рукой перехватив ее запястье, правую осторожно запустил ей в волосы и потянул, заставив запрокинуть голову и посмотреть на меня. В изумрудных глазах застыли слезы.

– Малыш… – не удержался я.

Одного слова хватило, чтобы влага бисеринкой покатилась по щеке.

– Т-ты… – тихо начала Ники. – Т-ты мог умереть…

Чуть наклонившись, я стер слезу и спокойно заверил:

– Меня не так легко убить. Многие пытались. И этот трус точно не преуспеет.

Ники отстранилась от моих прикосновений, скользнув взглядом к рваному шраму справа на груди.

– Этот подобрался ближе всех, – подтвердил я невысказанную догадку. – Но, как видишь, я все еще жив.

– Тридцать девять, – прошептала Ники, заметив татуировку слева.

И снова ей не требовалось озвучивать вопрос. Он безошибочно читался в глазах.

– Число, призванное приносить нам удачу. Разве нет?

– Когда?..

– Когда сделал ее? – Она кивнула. – Через месяц после похорон Томаса.

– Зачем? – Боль в голосе, взгляде, на тонких губах… Боль и непонимание.

– Потому что не хотел забывать, – тихо произнес, наблюдая, как Ники закрывает глаза и сжимает кулаки, борясь с эмоциями.

Когда она продолжила молчать, решил затронуть тему, к которой следовало обратиться уже давно. Как и твердил Стив, Николетта заслуживает искренности. Мой эгоизм долгое время руководил разумом. Настало время сменить курс.

– Ники, мне известно, что мститель оставил тебе документ с данными о вскрытии…

– Будешь утверждать, что это подделка? – оборвала она меня, распахнув веки и яростно стирая остатки слез. – Продолжишь гнуть линию с аварией?

– Нет. – Мой честный ответ, словно последний выбитый из основания кирпич, обрушил оборонительную стену. Теперь только вперед. Смело встречать все, что ждет меня за ней. – Прости, что не рассказывал тебе всей правды.

Ники, взяв в руки бинты, уже потянулась к ране, но, услышав мои слова, замерла. А следом отодвинулась и встретилась со мной взглядом, приглашая продолжить.

– Никакой аварии в тот день не было…

Поток признаний лился без остановки. Я выпалил ей правду, едва прерываясь на то, чтобы сделать новый вдох. Не утаил и деталей нашего с Томасом последнего разговора, его категоричности, своей вспыльчивости, обстрела и… последних слов ее отца наряду со своей клятвой.

Я видел, как каждое слово обжигало Николетту словно кончик хлыста. Но она упорно не отводила взгляда, впитывая жестокие подробности.

– Вероятно, ты можешь не понять мои мотивы, но я считал, что защищаю тебя. Что таким образом сдержу клятву, данную Томасу.

– Но ты сам додумал его последние слова, – резко возразила Ники, поднимаясь с пола и отбрасывая бинты на кровать. – Ты трусливо выбрал простой путь. Вместо того чтобы рассказать правду и просто поговорить со мной. От тебя требовалось всего лишь раскрыть рот и быть искренним.

Я встал с кровати и приблизился к ней.

– Думаешь, мне было легко? Как, черт возьми, я должен был поступить? Приехать и заявить: «Прости, Ники, но твоего отца расстреляли вместе с тачкой»? Так? А дальше, наверное, мне стоило обронить: «Ах да, и через пару дней я займу его место во главе криминальной группировки». Так ты себе это представляла? – не сдерживаясь, обрушился я на нее.

Николетта, подстегиваемая раздутыми углями ярости, не собиралась отступать:

– Пусть не сразу, но через год. Или два. Что мешало тебе рассказать позже? Почему ты лишил меня возможности выбора? Кто дал тебе на это право?

– Ослепленная чувствами, ты бы не осознала всей возможной опасности, – упрямился я.

– И именно поэтому решил, что легче предать?

– Я пытался тебя защитить, – процедил я сквозь зубы.

– Нет, ты меня предал! – завопив, отшатнулась от меня Ники, когда я попробовал подойти ближе. – Мой мир рушился, его объяло пламя, а ты наблюдал со стороны, подбрасывая в огонь древесину. Ты ни черта не сделал, чтобы хоть немного облегчить мне боль. Не надо делать вид, что тебе было не все равно.

Быстро сократив между нами расстояние, пока она не успела отойти еще дальше, встряхнул Николетту за плечи и притянул к себе, чтобы произнести, глядя прямо в глаза:

– Все