Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Люди ненавидят цыган, фокусников и всех, кто не похож на них самих, — сказала Люсьена. — Но я не такая. У меня есть собственное мнение. Я приду.

— Я не осуждаю Луиджи за его внешний вид и тем более за его образ жизни, — уточнила Анжелина. — И я вовсе не утверждаю, что он представляет для нас опасность. Только, по-моему, он человек безнравственный. Он мог подумать, что ты доступная девица.

— И что? Даже если он так думает обо мне, я не собираюсь бросаться в его объятия. Я просто забавляюсь, Анжелина, только и всего. И замуж я выйду девственницей. В отличие от некоторых…

С этими словами Люсьена удалилась под руку с Одеттой. Уязвленная Анжелина покачала головой.

— Люлю обвинила меня в том, что я сплю с доктором Костом.

— Возможно, — откликнулась маленькая блондинка. — Пусть говорит…

Анжелина и Дезире тихо разговаривали, идя на значительном расстоянии от Люсьены и Одетты, веселый смех которых порой доносился до них. По воскресеньям жители Тулузы прогуливались по берегу канала в тени платанов. В воскресные дни движение по каналу было менее оживленным, но все же некоторые водники вели свои баржи, и этим зрелищем любовались дети и влюбленные парочки.

Анжелине нравилась веселая суматоха, царившая на берегах канала. Женщины были в ярких платьях и под легкими зонтиками казались цветами, жадно тянувшимися к солнцу. Мужчины в костюмах и канотье радовались, что наконец-то могут расслабиться и отдохнуть.

По авеню, параллельной каналу, проезжали фиакры. Подкованные копыта лошадей звонко цокали по мостовой. Этот непрекращающийся шум вызывал легкое раздражение, таким ритмичным и монотонным он был.

— Мы подходим к вокзалу, — вдруг сказала Дезире, услышав свист локомотива. — Смотри, Люлю и Одетта бегут к нам. Анжелина, отдай им корзину. Пусть теперь они несут ее.

— О, она не такая тяжелая, как утром, — пошутила рыжеволосая красавица.

Люсьена подбежала, насмешливо глядя на них. Украдкой она показала пальцем на коляску, стоящую около фонаря.

— Видишь, кто там сидит, Анжелина? — тихо сказала она. — Твой дорогой Филипп Кост в обществе элегантной особы, скрывающей свою красоту под черной вуалью. Скажем так: у тебя нет шансов. Но это и неудивительно. Ты же такая гордая, такая холодная!

Анжелина узнала доктора, сидевшего рядом с женщиной в широкой черной соломенной шляпе с вуалью. И хотя она не испытывала к доктору Косту такой страсти, как к Гильему Лезажу, он был ей небезразличен. Она чувствовала к нему уважение и искреннее почтение.

— Он волен встречаться с кем угодно, — твердо сказала Анжелина, хотя это потребовало от нее определенных усилий. — Вы все думаете, что между нами что-то есть, но это неправда.

— Видела бы ты сейчас выражение своего лица, бедная! — насмешливо возразила Люсьена.

В эту минуту Филипп Кост вышел из коляски и направился к девушкам. Он был очень элегантен в бежевой льняной тройке и белой шляпе. Широко улыбаясь, доктор поприветствовал их, но смотрел только на одну.

— Анжелина, наконец-то я вас нашел! — воскликнул он. — Если вы соизволите пройти со мной, я представлю вас своей сестре Мари-Пьер. Она пробудет в Тулузе до вторника. Мы могли бы выпить чаю на площади Капитолия.

— Охотно, доктор Кост, — ответила Анжелина.

Было бы невежливо отказаться. И потом, какой реванш после колких и ядовитых насмешек Люсьены!

— Я покидаю вас, — обратилась Анжелина к своим спутницам. — Встретимся вечером в столовой.

Дезире выдержала удар, тщательно скрывая свое разочарование. И все же она сказала:

— Вот, Люлю, ты и осталась с носом! Доктор Кост любит Анжелину, это бросается в глаза. Он женится на ней. И это хорошо.

— Да, возможно, — согласилась Одетта. — Никто не станет представлять девушку сестре, желая просто ее соблазнить.

Девушки смотрели на удаляющуюся пару не без зависти. Каждой из них хотелось оказаться на месте Анжелины.

Тулуза, площадь Капитолия, терраса кондитерской «Аркада», в тот же день

Мари-Пьер Кост украдкой разглядывала Анжелину, о которой ей так много рассказывал брат во время своей болезни в конце зимы. В письмах он расхваливал очарование и ум барышни, да так страстно, что их старая мать попросила дочь поехать в Тулузу и выяснить все подробнее.

— Твой брат собирается жениться, Мари-Пьер. Но ты прекрасно знаешь, он очень наивный, романтичный человек и может легко попасть во власть пройдохи, интриганки.

Несмотря на предубеждение, сестра доктора ни в чем не могла упрекнуть молодую особу. «Она милая, красивая, безусловно, — думала Мари-Пьер. — Ее воспитание, речь, манеры тоже безупречны. Одета она скромно и со вкусом. Плиссированная шелковая блузка просто очаровательна. Саржевая юбка сшита безукоризненно. Более того, она производит впечатление умной, одухотворенной девушки. А эти глаза, боже мой! Я никогда не видела глаз такого цвета. Ожившие драгоценные камни, говорит брат. И он прав».

Анжелина понимала, что ей предстоит выдержать своего рода экзамен. Она держалась непринужденно, просто и открыто; в нескольких искренних и красноречивых фразах обрисовала свое детство, которое провела в кругу простых, скромных людей. Она с удовольствием ела клубничный торт, с любопытством поглядывая на оживленную площадь, где представители высшего тулузского общества прогуливались пешком или в колясках.

— Значит, по воскресеньям вы устраиваете пикник на берегу канала? — спросил доктор, стараясь сделать разговор более непринужденным.

— Это впервые, — ответила Анжелина. — Я предпочитаю по воскресеньям дежурить. Праздность меня тяготит.

— Господи, что за признание! — рассмеялась Мари-Пьер Кост. — Мне кажется, что воскресный отдых священен.

— Только не в нашей профессии, — усмехнулся ее брат. — Я понимаю Анжелину. Я тоже скучаю, когда слишком надолго задерживаюсь в Люшоне, где единственным развлечением мне служат разговоры с соседями или игра в шашки с матерью.

— Ты лукавишь, Филипп, — обиделась Мари-Пьер. — Ты часто ходишь гулять в горы, а возвращаешься, когда уже темнеет. А теперь позволь мне поговорить с мадемуазель. Я хочу, чтобы она рассказала мне, почему решила стать повитухой.

— Моя мать, мадам, была повитухой, да и бабушка помогала роженицам, хотя у нее не было диплома. Все были довольны ее услугами.

— Так вы продолжаете семейную традицию. Простите, если я выскажусь слишком откровенно, но это очень трудное ремесло. Лишь в редких случаях его можно совместить с семейной жизнью. Полагаю, вы надеетесь выйти замуж и иметь детей.