Ричард Длинные Руки — эрцгерцог - Гай Орловский

— Я сам себе таким казался довольно долго. Уверенным, непоколебимым. Честно скажу, что-то я совсем запутался. Или пытаюсь поднять ношу не по силам. Пока я был простым рыцарем, мне все удавалось…

Он с трудом выдохнул, спросил ошалело:

— Чудесное вино! Но как достигли такой крепости? Меня продрало до селезенки!

Я отмахнулся.

— Да это просто…

Он покрутил головой, взгляд не отрывался от кубка.

— Разве сейчас вам хоть что-то не удается?

— Да вот ощущение, — признался я, — что вот-вот рухнет… Бросаюсь из стороны в сторону, как добро в проруби, но сам вижу, какое-то трепыхание, а не суровая мужская деятельность.

Он осторожно приблизил край кубка к губам, сделал совсем крохотный глоток, даже не глоток, а сперва покатал эти капли коньяка во рту.

— Вас еще не трепало, — проговорил он, — как баба лен…

— В каком смысле?

— Когда человек занимается ерундой, — произнес он и тут же поправил себя, — мелочами, хотел сказать, ему все легко. Так и жизнь можно прожить! Без напряжения. А вы сейчас живете в полную силу. Вон какое вино научились создавать!

Я покачал головой.

— Но все чаще кажется, что подхватила некая волна и несет так, что даже берега не успеваю рассмотреть. Все мелькает и сливается в серую полосу. Хочу выбраться на берег и чуточку перевести дух. И понять, куда меня занесло.

Глава 4

Он смотрел настороженно и внимательно. Оруженосец тихо-тихо внес легкий столик с блюдами, на главном в окружении мелких зажаренных птичек лежат культяпками вверх печеные фазаны.

Герцог кивнул одобрительно, а оруженосец почтительно переложил по фазану и горке птичек нам на чистые тарелки и, отодвинувшись на пару шагов, застыл, словно вырезанный из дерева идол.

Герцог отставил кубок с коньяком и произнес осторожно:

— Однако здесь, в Гандерсгейме, нужна крепкая рука… да и в Сен-Мари. Вы сами понимаете, в королевстве некое двоевластие. Реальная власть у вас, но легитимная, как вы сами заметили верно, за Кейданом. Это не может длится слишком долго. Когда война за Гандерсгейм закончится, придется что-то решать.

Я неспешно отпил вина из своего кубка, слабое и кисленькое, вчерашний виноградный сок, опустил на столешницу и посмотрел герцогу в глаза.

— А как видите будущее Сен-Мари вы, доблестный герцог?

Он уточнил:

— И Гандерсгейма?

Я покачал головой.

— Гандерсгейм — неотъемлемая часть королевства. Я сторонник целостности территорий. В сепаратизме нет ничего хорошего.

Он коротко усмехнулся.

— Хорошо, хорошо… Это либо мудрость, либо… хороший аппетит. Как я понимаю, возвращение Кейдана вас не устраивает?

— Как полноправного короля? — спросил я. — Нет. Другое дело, с сильно урезанными полномочиями, но, боюсь, эту идею не только не примут, а даже не поймут. Потому против Кейдана я лично ничего не имею, если он не будет настаивать на возвращении ему трона.

Он буркнул:

— Вы же знаете…

— Знаю, — вздохнул я. — Так что Кейдан отпадает.

— Тогда?

Он следил за моим лицом внимательно и не спросил — «тогда вы?», понимая, что такой разговор я завел издалека неспроста.

— Я не зря спрашивал, — напомнил я, — в каких отношениях вы с герцогом Готфридом.

Его лицо мгновенно изменилось, целая гамма чувств сменилась так быстро, что я не успел вычленить ни одной и классифицировать, затем он вскинул голову и произнес контролируемым голосом:

— Будут трудности, предупреждаю честно. С другой стороны…

— Да?

Он закончил честно:

— …герцога Готфрида местная знать охотнее предпочтет вам. Вы — чужак, а герцог Готфрид — сен-маринец. Его предки верой и правдой служили королевству, отличились во многих битвах, занимали высокие должности, водили армии. А когда Брабант начал постепенно отстаивать свои привилегии, Готфрида тайком поддерживали даже при королевском дворе. Кто из неприязни к Кейдану, кто в надежде, что потом сумеет и свои земли также…

Я перевел дыхание.

— Герцог, я счастлив, что в вашем лице заполучил такого мудрого и понимающего наставника. Вы точнее оцениваете ситуацию и видите баланс сил, чего я, честно говоря, лишен за неимением опыта. Я рассчитываю, что вы и дальше будете помогать вашему другу на этом трудном пути.

Он проговорил многозначительно:

— Он мне больше, чем друг.

— И орден Марешаля распространит влияние на все королевство, — сказал я. — И на Гандерсгейм.

— Но по слухам, — сказал он, — вы намерены земли Гандерсгейма раздать исключительно вашим рыцарям.

— Верно, — подтвердил я, — но мои — это и армландские герои, и брабантские, и ундерлендские, и даже вестготские. Уверен, благородные идеи ордена Марешаля в их сердцах найдут гораздо больше отклика, чем в Геннегау!

Я поднялся, поклонился. Он тоже встал, красивый и величественный в каждом жесте, с поклоном проводил меня до выхода и даже подержал стремя моего коня, выказывая полную покорность и поддержку.

Герцог Ульрих вообще-то должен быть весьма заинтересован в возвышении Готфрида. При Кейдане больше не получишь, чем уже имеешь, но если Готфрид усядется на королевский трон, то Ульрих станет вторым человеком во всем королевстве.

Правда, с сепаратизмом Ундерлендов будет покончено, как и с отдельно взятой брабантностью, однако, думаю, большинство лордов только поприветствует объединение страны, что обещает усиление мощи, открытие новых рынков и торговых путей. И быть вторым в громадном королевстве все же лучше, несмотря на глупую фразу Цезаря, чем первым в крохотном анклаве.

Промчавшись через лагерь, где со всех сторон крики «Слава Ричарду!», я спрыгнул у своего шатра… да, намного беднее ульриховского, откинул полог и шагнул вовнутрь.

И сразу же ощутил чье-то присутствие. Рука метнулась к рукояти меча, а из пустоты раздался усталый голос:

— Это я, Сьюманс…

Он проявился медленно, словно с трудом, незримость не желала отпускать и тянула обратно, но он кое-как выбрался, тут же с тяжелым вздохом рухнул в глубокое кресло.

— Что-то уставать начал… А раньше мог… эх…

Я сказал заботливо:

— Вина? Фруктов? Чем-то могу помочь?

Он слабо покачал головой.

— Нет… это я… помочь…

Я насторожился, сел рядом и смотрел ему в глаза по-дружески, но требовательно.

— Вы совсем отощали, дорогой друг… И лицо желтое, словно больны… Позвольте вас полечить?

Он снова покачал головой.

— Ни в коем случае. Ваше лечение может оказаться для меня ядом. Сами сказали, пьем из разных источников. Я прибыл, сэр Ричард… предупредить вас…