Берег бесконечности - Джек Макдевит

– Через пару недель.

– Это будет третья.

– Да.

– И именно она определит временную последовательность. Одинаковые интервалы между событиями.

– Верно.

– Это укажет на то, что события вызваны искусственно.

– Да.

– Отмените ее.

– Отменить? – сказал потрясенный Мэтт. – Это невозможно!

– Думаю, в данных обстоятельствах Совет согласится, что объявлять о своем присутствии – не слишком разумная мысль.

– Кэнон, свет от новых дойдет до Алнитака только через тысячу лет!

– Мэтт! – В комнате повисло напряжение. – Через несколько дней будет постановление суда, приостанавливающее операцию по соображениям охраны окружающей среды. Там будет сказано только о приостановке. Но больше вы устраивать эти взрывы не будете.

Мэтт поглядел на Ким, и было ясно, что он считает ее в этом виноватой.

– Кстати, Кэнон, есть еще одна вещь, которую ты должен знать, – сказала Ким. – Это создание на корабле…

– Да?

– Есть еще одно или очень похожее в долине Северина.

Вудбридж наморщил лоб:

– Северинский фантом?

– Да. – Ким увидела, как Вудбридж переглянулся с Мэттом. Слишком много странных историй сразу.

– Мы посмотрим, – ответил Вудбридж.

– Кэнон, – спросила она. – А раньше этого не случалось? Скрытие результатов?

Он озадаченно погладил бороду.

– Не понимаю, о чем ты.

– Двадцать семь лет назад.

– А! «Охотник». Нет. Мне по крайней мере не известно. – Заметив скептическое выражение ее лица, он добавил: – Я бы не стал тебе врать, Ким.

– О'кей, – сказала она.

У дверей Вудбридж остановился.

– Я рад видеть, что ты поправляешься. И мне чертовски жаль Солли.

Шепард встретил ее с бурной радостью. Он был счастлив видеть ее снова после такого долгого отсутствия. Его, как он сказал, сильно встревожили сообщения о ее неудачных приключениях. И он страшно сокрушался о гибели Солли, которого любил.

За это время накопились письма.

В основном от друзей и родственников, с советами и предложениями, с выражениями радости, что она, как выяснилось, не воровка. Институт выпустил пресс-релиз, где разъяснялось, что весь инцидент с «Хаммерсмитом» был недоразумением. Несколько адвокатов предлагали Ким подать в суд на кого-нибудь, чаще всего на Институт – за выпуск в рейс корабля с неисправными двигателями и за диффамацию, Шейел выражал заботу, говорил о своем предположении, что инцидент связан с «Охотником», выражал удивление и благодарность за то, что Ким сделала так много. И еще он говорил, что очень хочет узнать, что она выяснила.

По заявлению властей, причиной смерти Эмили явились обширные ранения груди и живота, нанесенные, вероятнее всего, лучом частиц из лазера. Заклубились скандальные слухи: любовники поссорились, и женщину выбросили в шлюз; Кейн и Трипли вступили в сговор и убили двух женщин – наверное, за то, что они отказались участвовать в каком-то диком сексуальном ритуале; на борту «Охотника» все время кипели оргии, и после бурной ночи произошло убийство; Кейн и Трипли были гомосексуалистами, и им надоели постоянные приставания женщин, тогда они одну убили, чтобы это было уроком для другой. Власти обещали провести полное расследование, но репутация обоих мужчин тем временем катилась вниз. И Ким чувствовала свою вину за это.

Официальная версия переносила место смерти Эмили за несколько световых лет от Алнитака, чтобы не вызывать интереса к этой зоне.

Ким все еще понятия не имела, как и почему погибли эти женщины. Она чувствовала свою вину за обвинения, выдвинутые против Кейна и Трипли, но, насколько она знала, эти люди вполне могли бы сделать все, в чем их теперь обвиняли. В конце концов, кто-то же убил женщин?

В Институте ее приняли холодно. Друзья Солли, которых был легион, размышляли, часто в ее присутствии и вслух, что нашлось такого важного, что стоило жизни Солли, как получилось, что она ушла на посадочном модуле, а Солли остался в корабле с – по утверждению официального отчета – «перегруженными прыжковыми двигателями». От нее требовали ответов, а историю, которую она сочинила насчет того, что они летали проверять слухи о первом контакте, сочли неубедительной. Ким стала парией.

Агостино восстановил ее на работе, но, когда она пришла к нему поблагодарить, он ее не принял. Ей сообщили, что Агостино винит ее в срыве проекта «Маяк». Она заметила в разговоре с Мэттом, что этот проект теперь не нужен.

– Не важно, – возразил Мэтт. – Многие вложили в «Маяк» всю свою жизнь. А нам он приносил деньги – это ты лучше других знаешь. К тому же публика не знает, что он стал лишним. Она думает, что он просто провалился.

Когда тело Эмили отдали, Ким организовала похоронную службу.

Церемония прошла в погожий день апреля под ясным небом. Ким выбрала для службы рощу неподалеку от Института, и там собрались друзья и родственники. Пришли «Рыцари моря», интересовались ее самочувствием и приносили соболезнования.

Через два дня аналогичная церемония была совершена в память Солли.

Ее провели на голом холме у моря. Здесь были родственники Солли, почти никого из которых Ким раньше не видела. «Рыцари моря» были и здесь с плещущим знаменем, на котором была их эмблема – трезубец на белом фоне. Представители Института шли толпами, даже Агостино появился.

Друзья Солли по обычаю выходили вперед и говорили о нем. Остальные стояли и вытирали глаза.

С океана дул соленый ветер. Один композитор, которого Солли когда-то вез с Земли и с которым подружился, написал для похорон кантату «Хотя завтра и не наступит». Он привел с собой певца, и тот спел ее, а Ким слушала, не вытирая слез.

В конце концов, как она и знала с самого начала, было названо ее имя.

Стоящий среди «рыцарей» брат Солли показал на нее.

– Ким Брэндивайн, – объявил он. – Юная дама, ради которой Солли отдал жизнь. – Все посмотрели на нее с ожиданием. – Ким, может быть, ты выйдешь и скажешь пару слов?

Она надеялась, что ее оставят в покое. Но выступить – это было самое меньшее, что она могла сделать в память Солли, и потому она была готова. Она приняла транквилизатор заранее, но он никак не смягчил горе и чувство потери, и Ким забыла все, что подготовила, и кое-как, запинаясь, произнесла несколько банальных фраз, тут же унесенных ветром.

– Самый самоотверженный человек, которого я знала…

На горизонте уходил вдаль парус, и казался куда менее реальным, чем морской пейзаж, который она видела на «Хаммерсмите», стоя рядом с Солли.

Небо было безоблачным, ярко сияло солнце. – Меня бы сегодня здесь не было…

Она подавила слезы и сумела возвысить голос над ветром.

– Видит Бог, я его любила!