Индийская страсть - Хавьер Моро

Это была неплохая речь для однокурсника его сына Па-рамджита, подумал махараджа, поднося к губам чашку с горячим чаем. В Харроу действительно хороший колледж, и у него было намерение отправить туда и своего внука, когда придет время.

Но махараджа не мог разделять энтузиазма прессы, которая взахлеб писала о настроении беснующейся толпы, отмечавшей это событие в обеих странах. У него не было никаких оснований радоваться, поскольку он предчувствовал, что независимость повлечет за собой трагедию. Разделяя Индию, чтобы удовлетворить требования его старого друга Али Джинны, англичане провели границу, выделяя индийцам зоны, в которых преобладали индусы, а пакистанцам — с преобладанием мусульман. На бумаге результат выглядел жизнеспособным, однако на практике это вылилось в катастрофу. В Пенджабе граница отдавала город Лахор Пакистану, а Амритсар с главной святыней сикхов, Золотым храмом, — Индии. Таким образом, были разрезаны надвое земли, населенные одной из наиболее воинственных и сплоченных народностей — сикхами. Лахор, Париж Востока, самый космополитичный и самый красивый город Индии, ее северная столица, превратился в маленький провинциальный городок, которому отныне было суждено жить под крик муэдзинов из мечетей. Мир Джагатджита Сингха остался изуродованным навсегда.

Несколько дней спустя его внимание привлекло другое известие, появившееся в прессе. В составе первого индийского правительства махараджа увидел имя своей племянницы, Раджкумари Амрит Каур, Биби, как ее называли в семье. Непослушная и строптивая дочь его двоюродного брата из Джаландхара, подруга Аниты, была назначена Джа-вахарлалом Неру министром здравоохранения, став первой женщиной-министром Индии. Так увенчалась жизнь приверженки делу независимости, что стоило ей двух арестов и заключений в тюрьму, а также избиений во время бесчисленных манифестаций. В 1930 году, во время знаменитого похода, который Ганди организовал, чтобы опротестовать закон, запрещавший индийцам производить соль без разрешения правительства, Биби прошла четыреста километров пешком с огромной колонной патриотов. Постепенно она превратилась в нечто большее, чем лидер кампании Ганди против англичан «Quit India» («Вон из Индии»). Она без устали боролась с социальными язвами, осуждая браки между детьми, систему пурдаха и неграмотность. Девушка из хорошей семьи, которая курила и вернулась из Европы с кучей роскошных подарков для своих двоюродных сестер и братьев, страстная почитательница лошадей, стала героиней для миллионов ее соотечественниц в Индии. Впервые в истории Амрит Каур на примере собственной жизни смогла доказать, чего способна добиться женщина в современном демократическом государстве.

10 марта 1949 года Джагатджит Сингх прибыл в Бомбей, чтобы отправиться в Европу. События, происшедшие после объявления независимости, вынуждали его оставаться в Капуртале, где сразу же после речи Неру мир, казалось, сошел с ума, как и предсказывал махараджа. Внезапно началось самое большое переселение в истории человечества.

Индусы, которые всю свою жизнь находились в Пакистане, искали убежища в Индии, а мусульмане из Индии — в Пакистане. Разделение страны, против которого всегда протестовал Ганди, стало настоящим катаклизмом: в результате погибло столько же индусов, сколько французов во время Второй мировой войны.

Пенджаб, горнило цивилизации, красивейшая страна, где протекают пять рек, превратился в кровавую бойню ужасающих масштабов. Махараджа Капурталы, ставший свидетелем этого краткого, но чудовищного конфликта, несмотря на все свои усилия помочь беженцам и успокоить их, ничего не смог сделать. «В моей памяти, — сказал Сукх-джит Сингх, внук махараджи, — эти годы запечатлелись как самые страшные». К счастью, Капуртала убереглась от наихудшего, а вот жителям Патиалы не удалось избежать зверских расправ. Каждое утро реки, вышедшие тогда из берегов, были окрашены кровью убитых накануне людей: их трупы сбрасывали прямо в воду.

Когда воды вернулись в прежнее русло, ничто уже не было таким, как раньше. Дух открытости, космополитизма, мирное сосуществование разных культур и религий, за которое в своем государстве так долго боролся Джагатджит Сингх, улетучился навсегда. Постепенно новое индийское правительство стало нарушать обещания, которые были даны принцам. Сорок одно государство на востоке Индии было лишено суверенности и объединено в штат под названием Орисса. Два месяца спустя земли Катхиявара, расположенные у Аравийского моря, постигла та же участь: они превратились в новый штат Гуджахарат. Затем очередь дошла до центра страны, где государства Раджпутаны слились в новый Союз Раджастхана. Теперь поговаривали о том, чтобы сделать то же самое в Пенджабе… «Почти шестьдесят лет я правил судьбами Капурталы, и весь труд моей жизни вот-вот превратится в прах», — с горечью думал махараджа, наблюдая за происходящим. Его рассудок, казалось, был помрачен, оттого что отцы нации, великие лидеры, не держали данного слова.

Из прежних императорских апартаментов, ныне переименованных в «президентские», с пятого этажа гостиницы «Тадж-Махал» в Бомбее, из той же комнаты, в которой останавливалась Анита по приезде в Индию, когда доктор Виллоуби сообщил юной испанке о ее первой беременности, махараджа смотрел вдаль. Перед ним возвышались Ворота Индии, величественная триумфальная арка, возведенная англичанами в память о визите короля Георга V и королевы Марии на великий дурбар в 1911 году. Каким смехотворным казался ему теперь этот символ самой колоссальной империи в мире! Через арку англичане входили в Индию, и через нее же должны были уйти все принцы, чтобы спрятать в надежное место оставшиеся богатства перед надвигающейся катастрофой.

Махараджа также видел стоявший на рейде корабль, который вскоре должен был отвезти его в Европу. Впервые у него возникло желание покинуть родину и никогда больше не возвращаться сюда. В свои семьдесят семь лет он чувствовал невероятную усталость и надломленность духа. Он прожил напряженную жизнь, наслаждаясь каждым ее мгновением, но последние события сбили его с ног и опустошили душу. В эти минуты меланхолии он вспоминал о тех, кого любил, прежде всего сыновей, которых потерял. Первым был Махиджит; находясь на подъеме своей политической карьеры, в 1932 году, когда ему едва исполнилось сорок лет, стал жертвой скоротечного рака. Вторым был Амарджит, военный, умерший в 1944 году в Сринагаре от сердечного приступа. Оставался Парамджит, наследник, который уже никогда не будет править Капурталой. Погрязший в пьянстве, он проматывал состояние вместе со своей английской любовницей.

И Каран… Джагатджит помирился со своим сыном, ставшим виновником самого большого скандала, который когда-либо случался в семье принцев Капурталы. Но Каран реабилитировал себя. Ему удалось повысить урожайность земель в Удхе до невероятных размеров. Он показал себя серьезным администратором, взявшим на вооружение настолько эффективные методы, что махараджа, поразмыслив, вызвал его в Капурталу, чтобы передать в его руки важные семейные дела. Именно Каран стал его опорой в старости… Как непредсказуема бывает жизнь!

Кроме этого, махараджа испытывал особую симпатию к своей невестке, жене Карана, известной под именем Чаран. Недавно она появилась на обложке журнала «Вог», щеголяя кольцом от Картье. В ней было все то, что ему нравилось в женщинах: красота, интеллигентность, ум. Да, Каран был его достойным наследником. Но скольких друзей он потерял на жизненном пути! Это было сродни постоянной капели, напоминавшей ему о бренности жизни. Больше всего его поразила смерть Бхупиндара Великолепного, махараджи Патиалы, который поклонялся богине Куль, закоренелого донжуана. Он умер от разрыва сердца очень рано, в возрасте тридцати восьми лет. Бхупиндар был верным себе до конца: через девять месяцев после его кончины наложница, с которой у него была связь, родила очередного отпрыска махараджи. Сыновья, друзья, любовь… Казалось, жизнь заключалась в одних утратах. Теперь он ожидал потери трона, а с ним и утраты смысла своего существования. Вскоре для него не будет места в мире.

Махараджа решил уехать куда-нибудь подальше. Бежать, бежать от тягостных мыслей, забыться. Посвящать себя своему истинному и основному призванию: женщинам, единственным существам, способным утешить его старое израненное сердце. И свет надежды замерцал на горизонте, давая основание для предвкушений от путешествия. Он рассчитывал увидеться в Лондоне с англичанкой, с которой познакомился в Калькутте. У них завязалась дружба, и, возможно, эти теплые отношения перерастут в нечто большее. Ах, эти европейки!.. Даже сам Неру стал жертвой очарования и ума одной из них, самой супруги последнего вице-короля, Эдвины Маунтбеттен. Ходили слухи, что они были так сильно влюблены, что стали любовниками и встречались во время заграничных поездок премьер-министра Индии. Время летело, жизнь продолжалась, менялись персонажи, но любовь оставалась. Восток и Запад, столь различные, стремились навстречу друг другу, как мужчина и женщина, как два лица одного и того же мира.