Тайная война против Советской России - Майкл Сейерс

«…Если формулировать практически мою программную установку, то это будет в отношении экономики — государственный капитализм, хозяйственный мужик-индивидуал, сокращение колхозов, иностранные концессии, уступка монополии внешней торговля и результат — капитализация страны… Внутри страны наша фактическая программа — это… блок с меньшевиками, эсерами и прочими… Сползание… в политическом смысле на рельсы, где есть, несомненно, элементы цезаризма… элементы фашизма».

Намеченная Бухариным новая политическая линия Для оппозиции нашла последователей среди крупных, карьеристки настроенных чиновников, не веривших в успех пятилетнего плана. Вожаки кулацких элементов в стране, яростно противившихся коллективизации деревни, обеспечили правую оппозицию Бухарина той «массовой» базой, которую Троцкий тщетно пытался найти для себя. Сначала Троцкий был недоволен претензиями Бухарина на руководство движением, которое было организовано им, Троцким, но после кратковременного периода соперничества, и даже вражды, разногласия между ними сгладились. Открытая «легальная» фаза правой оппозиции продолжалась до ноября 1929 г., когда Пленум Центрального Комитета постановил, что пропаганда правых оппортунистов не совместима с пребыванием в партии. Бухарин, Рыков и Томский были сняты со своих высоких официальных постов. (Примеч. авторов)

62

О дальнейших связях Нина с фашистской «пятой колонной» см. стр.319.

63

Фирмы Борзиг и Демаг служили ширмой для германской военной разведки. Заключая с ними сделки, Пятаков получил возможность передавать значительные суммы в распоряжение Троцкого. Американский инженер Джон Д. Литтлпэдж был свидетелем того, как совершались сделки Пятакова с этими немецкими фирмами. Литтлпэдж состоял на службе у советского правительства в должности эксперта — по вопросам золотой и медной промышленности. В серии статей о своем пребывании в Советской России, опубликованных в «Сатердей ивнинг пост» в январе 1938 г., Литтлпэдж писал:

«Я отправился в Берлин весной 1931 г. в составе большой комиссии по закупкам, возглавляемой Пятаковым. Моя работа заключалась в технической консультации при закупках оборудования для горной промышленности.

Наряду с другим оборудованием, комиссия закупала в Берлине шахтные подъемники мощностью от 100 до 1000 лошадиных сил. После некоторой дискуссии немецкие концерны (Борзиг и Демаг) снизили свои иены на 5 и 6 пфеннигов за килограмм. Изучая эти предложения, я обнаружил, что фирмы заменили предусмотренные спецификацией рамы из легкой стали чугунными, весящими несколько тонн, что сокращало себестоимость каждого килограмма, но увеличивало вес и тем самым стоимость для покупателя.

Естественно, я обрадовался этому открытию и с торжеством сообщил о нем членам комиссии… Все было устроено так, чтобы Пятаков мог вернуться в Москву и доложить, что ему удалось добиться снижения цен, но в то же время он заплатил бы деньги за кучу бесполезного чугуна и дал бы немцам возможность сделать ему значительную скидку… Этот трюк удался ему в отношении остальных рудников, но в данном случае я помешал».

В дальнейшем Литтлпэдж столкнулся с рядом фактов вредительства в промышленности на Урале, где в результате деятельности троцкиста Кабакова производство на некоторых рудниках преднамеренно снижалось. В 1937 г., указывает Литтлпэдж, «Кабаков был арестован по обвинению во вредительстве в промышленности. Когда я услыхал о его аресте, я не удивился». В 1937 г. Литтлпэдж обнаружил факты, подтверждавшие наличие в промышленности вредительства, направляемого лично Пятаковым. Американский инженер произвел реорганизацию некоторых важных рудников в Южном Казахстане и оставил советским работникам детальные письменные инструкции, которые должны были способствовать максимальной производительности. «И вот, — пишет Литтлпэдж, — в 1937 г. — это было одно из моих последних заданий в России — я получил срочный вызов, требовавший моего возвращения на эти рудники. Оказывается, за это время были безвозвратно потеряны тысячи тонн богатой руды и через несколько недель, если бы ничего не было предпринято, погибло бы все месторождение. Я узнал, что… приезжала комиссия из ведомства Пятакова… Мои инструкции были брошены в корзину, и в рудниках была введена такая система эксплуатации, которая, вне всякого сомнения, в течение немногих месяцев привела бы к потере всего рудного тела». Литтлпэдж обнаружил «вопиющие факты преднамеренного вредительства». Перед самым его отъездом из России, после того как он передал советским властям подробный письменный отчет обо всех обнаруженных им фактах, был арестован ряд членов троцкистской вредительской группы. Литтлпэдж узнал, что вредители использовали его инструкции «как основу для преднамеренного разрушения предприятий», ведя работы по методам как раз противоположным тем, которые были указаны в инструкции. Вредители сознались, отмечал Литтлпэдж в «Сатердей ивнинг пост», что «они были вовлечены в заговор против сталинского режима оппозиционерами, убедившими их, что оппозиция достаточно сильна, чтобы свергнуть Сталина и его сторонников и самой захватить власть». (Примеч. авторов)

64

Немцы особенно интересовались новой индустриальной базой, которую Сталин создавал в далекой Западной Сибири и на Урале. Эта база была вне досягаемости бомбардировочной авиации и в случае войны могла явиться фактором первостепенной важности для Советов. Немцы хотели, чтобы на эту базу проникли шпионы и вредители. Фирмы Борзиг, Демаг и «Фрейлих-Клюпфель-Дейльман», заключившие договоры с советским правительством, по которым они должны были поставлять машины и оказывать техническую помощь в выполнении пятилетнего плана, использовались немецкой военной разведкой в качестве «ширмы». Немецкие шпионы и вредители присылались в Россию под видом «инженеров» и «специалистов».

Немецкая военная разведка вербовала также агентов среди советских инженеров в Германии, поддававшихся на шантаж или подкуп… Советский инженер Михаил Строилов, завербованный в число немецких шпионов в Берлине в декабре 1930 г. и впоследствии вошедший в троцкистскую организацию в Сибири, рассказал советскому суду после своего ареста в 1937 г.:

— Началось дело постепенно, с моего знакомства с фон Бергом. Он прекрасно говорил по-русски, потому что в дореволюционное время лет 15—20 жил в России, в Петербурге. Берг рекомендовал мне прочитать книгу Троцкого…

В Новосибирске ко мне стали являться по условленному паролю некоторые из немецких специалистов. До конца 1934 г. ко мне обратилось 6 человек: Зоммерэггер, Вурм, Баумгартнер, Маас, Хауэр и Флесса… Первая моя информация — в январе 1932 г., через инженера Флесса, об огромном плане строительства в Кузбассе, была по существу шпионской… Последовало указание перейти к решительным вредительским, разрушительным действиям. План вредительских разрушительных действий был составлен… западно-сибирской троцкистской организацией. (Примеч. авторов)

65

Троцкий проживал тогда в Сан-Палэ, небольшом городке на юге Франции, у подножья Пиренеев. В июле он оставил Принцевы острова (вместе со своей свитой телохранителей и «секретарей» он вскоре поселился на охранявшейся вилле вблизи Парижа).

В то время когда Троцкий приехал во Францию, французские реакционеры и фашисты всеми силами пытались воспрепятствовать предполагавшемуся заключению франко-советского пакта о взаимопомощи.

Французское правительство, разрешившее Троцкому переехать во Францию и основать там свой антисоветский центр, возглавлялось в то время Эдуардом Даладье, чья политика умиротворения, осуществленная в Мюнхене, в значительной мере способствовала тому, что Франция и другие миролюбивые государства Европы оказались жертвой предательства, отдавшего их в руки нацистов. Французский радикальный депутат Анри Герно лично поддержал ходатайство Троцкого о разрешении ему въезда во Францию. Необходимые указания были даны министром внутренних дел Камиллом Шотаном, французским политиком с сомнительной репутацией, который помог «замять» расследование обстоятельств фашистского заговора кагуляров и впоследствии занял пост вице-премьера в кабинете Петэна. В письме депутату Герно Шотан писал: «Вы любезно обратили мое внимание на просьбу господина Льва Троцкого, эмигранта русского происхождения, о разрешении ему по соображениям здоровья проживать в департаментах Юга. Имею честь сообщить вам… что… заинтересованное лицо сможет без труда получить французскую визу, если оно обратится с соответствующей просьбой».

Среди многочисленных влиятельных друзей и сторонников Троцкого во Франции были Жак Дорио, ренегат-коммунист и нацистский агент, и Марсель Деа, в прошлом профессор-социалист, а затем нацистский агент и — после поражения Франции — видный коллаборационист. Переезд Троцкого во Францию был встречен с одобрением антисоветскими элементами из французской разведки и тайной полиции. В апреле 1937 г. на процессе в Мексике Троцкий заявил: «…Мосье Том и мосье Кадо, генеральный секретарь полиции и префектуры департамента Нижней Шаранты, — вся полицейская верхушка была очень хорошо знакома с моим положением. Секретный агент полиции был осведомлен о каждой моем шаге». (Примеч. авторов)