Миры Пола Андерсона. Т. 8. Операция “Хаос”. Танцовщица из Атлантиды - Пол Андерсон

— Родхос, — ответила она, и он сразу понял. А несколько дополнительных вопросов о его расположении относительно материка положили конец всяким сомнениям. Родос!

Рид зажмурился и вновь представил себе глобус. Было логичным предположить, что машина в пространстве-времени двигалась географически наиболее прямым курсом. Предположение это подтверждалось тем, что Гавайи, местоположение теплохода в северной части Тихого океана, излучина Днепра, юг Украины и Родос находились примерно на одном огромном круге.

«Ладно, — подумал Рид с нарастающим жгучим волнением. — Проложи линию дальше. Какой берег будет следующим?

Западный Египет или Восточная Ливия, если я верно помню».

Он открыл глаза. И встретил взгляд карих глаз Эриссы. И на мгновение почти утонул в них. Но заставил себя оторваться от созерцания красоты и сказал:

— По-моему, я вычислил, где мы!

— О Данкен! — Она встала на колени и обняла его. Усталый, изнемогающий от жажды, голодный, на краю гибели, он ощутил, как к нему прильнули ее груди, а губы коснулись его губ.

Олег кашлянул. Эрисса отпустила Рида, и он попробовал объяснить. На это ушла минута, потому что для Эриссы Египет был «Хем» — по ее словам, так страну называли и ее обитатели, и кефтиу. Когда же она разобралась в том, что говорил Рид, то помрачнела.

— Да, ахейцы говорят «Эйгиптос». Так мало в вашем мире осталось воспоминаний о моем бедном народе?

— Египет… — Олег подергал себя за бороду. — Да, похоже, если судить по тому, что я слышал от корабельщиков, плавающих туда. Сам я дальше Иерусалима не бывал.

Он посмотрел на самодельный тент и на небо над ним.

— Совершал паломничество! — напомнил он святым в вышине. — Сарацины чинили всякие помехи и досады. Я привез домой флягу воды из Иордана и в Киеве пожертвовал ее собору святой Софии, который выстроил князь Ярослав Мудрый.

Эрисса повеселела:

— Значит, нас могут спасти! Все лето в Египет и из Египта плавают корабли. — И тут же вновь приуныла и вздрогнула от мучительных воспоминаний. — Моряки могут подсобрать нас, чтобы потом продать в рабство!

Рид погладил ее по колену.

— У меня есть для них в запасе две-три штучки, — сказал он с уверенностью, которой не чувствовал, — просто чтобы она снова ободрилась.

«Погоди-ка! — мелькнула у него мысль. — Если она знает что-то о Египте своего времени, это может указать на дату. Конечно, в хронологии династий я не силен — а это, конечно, времена фараонов — и все же…»

Отвлекшись, он начал мысленно составлять график движения аппарата будущников — пройденных расстояний и времени. Если эра Сахира находилась в нескольких столетиях за его собственным временем, а Эриссы — за несколько тысячелетий до Христа, получалась кривая, сходная с половиной петли гистерезиса. Нет ли в этом особого смысла? Не тут ли объяснение эффекта «инерции»? Неважно, неважно…

— Ий-я-а! — Они высунули головы из-под тента на этот крик. Улдин на мохнатом коньке застыл над обрывом, окаймлявшим пляж. Он яростно махал саблей. Они выскочили из воды, торопливо натянули одежду и вскарабкались по неровному горячему склону.

Гунн был в бешенстве. Он плюнул им под ноги.

— Валяетесь в жиже, точно свиньи! И называете себя мужчинами? Вы двое?

Олег ухватил топор поудобнее, Эрисса сжала рукоятку ножа. Рид сглотнул, подумав: «Не мне негодовать. Я робкая личность, заика, гражданин, который только голосует, держась подальше от политики, муж, который тихонько уходит, когда назревает ссора с женой…»

И все-таки он посмотрел в лицо за сеткой шрамов.

— Лучше нам поддержать бодрость духа и тела, Улдин, чем бегать наподобие тараканов. Я потратил это время на то, чтобы разобраться в фактах, и теперь мы знаем, где находимся и чего можем ожидать.

Лицо гунна утратило всякое выражение. После паузы он сказал:

— Про то, что ты шаман, я от тебя не слышал, Данкен, да и не верю этому. Но, может, у тебя мудрости побольше, чем я думал. Ссориться не надо, надо готовиться. Я увидел вдалеке людей. Они идут в эту сторону. Пешие, тощие, оборванные, но с оружием, и мне они не понравились. Если на заре к ним на стоянку прибежал пастушонок и сказал, что видел вчера ночью сокровище и оно сверкало, а охраняют его всего четверо, то они идут сюда.

— Хм! — буркнул Олег. — И скоро их ждать?

— Могли бы добраться к полудню. Но, думается мне, они остановятся переждать самую жару. Так что ждать их надо к вечеру.

— Отлично. Значит, пока можно не париться в поддевке. Попробуем уйти?

Рид покачал головой.

— Далеко мы не уйдем, — сказал он. — Сбить их со следа мы можем, но пустыня нас убьет. Останемся тут и посмотрим, не договоримся ли с туземцами.

— Когда тебе перережут глотку, договариваться будет трудно! — засмеялся Улдин. — Собирайте свое добро. Если мы уйдем по воде, то следов не оставим.

— Вы считаете, что их нельзя урезонить? — спросил Рид.

Олег и Улдин уставились на него.

— Никак нельзя, — ответил русский. — Это же кочевники пустыни!

— Так запугаем их. По-моему, лучше остаться тут и посмотреть, что удастся сделать, чем уйти, чтобы погибнуть через четыре-пять мучительных дней.

Улдин хлопнул себя по бедру. Хлопок прозвучал, как пистолетный выстрел.

— В путь! — приказал он.

— Нет, — ответил Рид.

Эрисса взяла его за руку.

— Вы двое идите, если испугались, — сказала она презрительно. — Мы останемся тут.

Олег почесал косматую грудь.

— Ну-у… — промямлил он. — Ну-у, и я, пожалуй, с вами. Может, вы и правы.

Улдин оглядел их с леденящим презрением. Они, не дрогнув, стояли перед его конем.

— Вы не оставили мне выбора, — проворчал гунн. — Ну и что ты задумал?

«Выкладывай или заткнись! — подумал Рид. — Что, если так рождаются вожди?»

— Я устрою зрелище, которое может внушить им почтение, — сказал он. — У нас есть небесная повозка и… вот, например, это. — Он вытащил зажигалку. Взметнувшийся язычок пламени вызвал удивленные восклицания. — Ну и на случай, если нам придется дать бой, надо подумать об обороне. Это обдумайте вы, Олег и Улдин. Думается мне, конный воин и лучник в железных доспехах без единого удара обратят в бегство шайку голодных оборванцев. Эрисса, мы соберем хворост для сигнального костра, если вдруг покажется корабль.

Но когда они отошли, она сказала ему:

— Я все больше сомневаюсь, разумно ли это, Данкен. Кормчий может побояться подойти к берегу. Решит, что костер разожгли для приманки. А если и подойдет к берегу, то захватит нас, ограбит, а потом продаст в рабство. Может, нам следует уповать на Богиню и на наше умение уговорить жителей пустыни, чтобы они проводили нас в Египет? Морские пути становятся все более и более опасными, с тех пор как сильная рука миноса уже не угрожает пиратам.