Золотое снадобье - Гроув С. И.

Розмари улыбнулась:

– Найдем. Я даже не сомневаюсь.

И встала:

– Есть хочешь?

София прислушалась к себе:

– Еще как!

– Альба говорит, для тебя – все, что угодно! Это та пожилая женщина, что нас сюда привела… Она член совета Авзентинии и говорит, что город тебе по гроб жизни обязан! – Розмари вновь улыбнулась. – Так что бы ты хотела поесть?

– Да чего угодно!..

Скоро София и Розмари в дружелюбном молчании ели суп с хлебом и сыром. Когда же они дочиста выскребли по тарелке медового пудинга, Розмари предложила прогуляться на границу Темной эпохи – посмотреть, что такое Златопрут там высаживает.

– Но только если ты хорошо себя чувствуешь! – предупредила она.

У Софии не возникло сомнений, идти или не идти. Другое дело, даже переодевание в новую чистую одежду и шнуровка ботинок оказались немалым трудом. Когда они шли улицами Авзентинии, София только и думала о том, как бы поменьше пыхтеть. Люди ей улыбались, приветливо махали руками, благодарили странницу, не знающую времени.

Когда дошли до ворот, Софии все-таки потребовалось отдохнуть в тени каменной стены.

– Может, вернемся? – предложила Розмари. – И как это я не додумалась лошадь для тебя оседлать!

– Да ладно, недалеко осталось идти, – сказала София, выходя на дорогу, которую в полубеспамятстве одолела накануне.

Розмари неохотно последовала за ней.

– Слушай, – сделав несколько шагов, проговорила София. – Скажи мне, пожалуйста, как они тебе показались, когда ты их встретила? – И пояснила, помедлив: – Минна и Бронсон.

Розмари ответила не сразу. Ее шаги тяжело отдавались в утоптанной земле.

– Они показались мне очень добрыми, – сказала она наконец. – Они имели основания опасаться за свою жизнь, но сколько в них было сострадания! Я видела: это коренилось в их взаимной любви. Они очень любили друг друга и, несомненно, тебя тоже… Когда я говорила с твоей мамой, мне делалось настолько легче! – Розмари улыбнулась. – Ты только представь! Она сама сидела за решеткой – и еще ободряла меня! Они были… они и сейчас – чудесные люди! Такой путь одолели, чтобы друга спасти! Это, конечно, не отменит твоей потери, но все, что они делали, было исполнено самоотречения и любви к людям.

София почувствовала, как по щекам потекли слезы. Однако постепенно ее шаги становились все тверже, душа наполнялась энергией. Скоро они поднялись на холм, где Авзентиния внедрилась в Темную эпоху, проложив сквозь нее грунтовую дорогу до самых Папских государств.

Едва взойдя на вершину, София поняла, что сотворила Вещая. Попав в жирную и влажную почву Темной эпохи, ее растения укоренились стремительно и могуче. Они карабкались по стволам шипоносцев и буйно цвели, окутывая золотыми облаками целую полосу леса.

– Красиво-то как! – ахнула София.

– А то! – с гордостью согласилась Розмари. – Они с Эрролом идут впереди по дороге, и всюду, где они побывали, вырастают цветы! – Золотые ветви вплетались в черноту Темной эпохи, насколько хватало глаз. – Вот оно, золотое снадобье! Дивное лекарство от самой жуткой болезни.

Усевшись на макушке холма, они следили, как раскачиваются на ветру пышные соцветия. Отдохнув еще немного, София встала и посмотрела назад, на долину Авзентинии. Теперь она видела то, чего не заметила ночью: дорожку, окружавшую город. Она была вся обсажена елями и кипарисами.

– Розмари! – позвала она, начиная спуск. – Давай вокруг города обойдем!

– Давай лучше вернемся в гостиницу, чтобы ты еще отдохнула, – ответила та.

– Да мы быстро, – настаивала София.

Под деревьями царил удивительный покой. Только птичий щебет временами нарушал тишину. В тени у Софии сразу прибыло сил, они с Розмари продвигались по дорожке неторопливо, но неуклонно. В какой-то момент девочка остановилась, прислонившись к стволу клена, и преисполнилась восхищения миром, сбереженным Авзентинией. Потом ее внимание привлекло что-то белое и блестящее. Птица странной породы? Украшение, изготовленное горожанами и помещенное среди деревьев?..

– Розмари, ты можешь разглядеть, что там такое?

Розмари сошла с дорожки и пропала из виду. София опустилась на землю, прислонилась затылком к стволу. Медленно тянулись минуты… Когда София открыла глаза, Розмари по-прежнему не было. София посмотрела на часы: девушка отсутствовала уже не менее получаса. Вздрогнув, София торопливо поднялась и как могла поспешила туда, где заметила белый силуэт.

– Розмари! – окликнула она, ступая по ковру сосновых иголок. И потом снова, с тревогой: – Розмари, ты где?

Ответа не последовало. Добравшись туда, где из земли торчали извитые корни большого кипариса, София поняла, в чем была причина. Торчащие, выбеленные временем корни образовали что-то вроде клетки, а может, шалашика или беседки. Рядом сидела Розмари.

– София… смотри, куда ты привела меня, – прошептала она.

Веки у нее опухли от слез. Внутри кипарисового шалашика, так, словно кто-то давным-давно нашел там убежище, лежал полускрытый лишайниками человеческий остов. Сухие, хрупкие, выбеленные временем кости.

– Видишь крестик на золотой цепочке? – продолжала Розмари. – Я его сразу узнала… это она.

София опустилась на колени, рассматривая скелет.

– Ты нашла место, где упокоилась твоя мама, – шепнула она.

Розмари кивнула:

– Она пришла сюда, чтобы спрятаться от меня… чтобы меня защитить… – Снова потекли слезы, девушка закрыла руками лицо. – А я ее все равно нашла.

46

Из тюряги

Один предмет дрека, обнаруженный в 1832 году, оказал долговременное влияние на политическую жизнь Нового Запада. Это была книга, написанная в 1900 году. Она рассказывала о великой войне, расколовшей нацию сорока годами ранее. Целых тридцать лет Новый Запад, затаив дыхание, ждал рокового события… Война, естественно, так и не началась. И не начнется – ибо принадлежит иной эпохе.

– Тео! Тео!..

Кто-то звал его, но разогнать сновидение оказалось слишком трудно. В этом сне он стоял на коленях у тюремного окошка, глядя, как разрастается снаружи трава: все гуще и гуще, заслоняя последние лучики света… В камере было темно, а без солнца попробуй проснись!

В конце концов Тео все-таки открыл глаза и сразу увидел троих людей у решетчатой двери. Юноша приподнялся и сел. Некая часть его сознания даже сквозь сон узнала один из голосов.

– Шадрак?.. – спросил он неуверенно.

– Да, – был ответ. – Это я.

– Тебя выпустили!.. – Тео вскочил на ноги.

В полутемном коридоре, кроме Шадрака, стояли Майлз, миссис Клэй, Нетти и Винни. Все они смотрели сквозь решетку на Тео. Юноша наконец улыбнулся.

– Как же я рад вас видеть, – сказал он и сам удивился, насколько хрипло прозвучал голос.

Он протянул руки сквозь решетку и крепко обнял Шадрака.

Майлз тоже припал к прутьям с той стороны и потрепал его по плечу:

– А я-то как тебе рад, мальчик мой!

Миссис Клэй, безмолвная от избытка чувств, погладила Тео по руке. Нетти поцеловала его в щеку. Винни, по обыкновению находчивый, дотянулся и обхватил его за пояс. Тео рассмеялся, взлохматил ему волосы и опустился на колени, чтобы обняться как следует.

– Решил не бросать меня одного? Заходи, места тут хватит… – Винни скорбно вздохнул, и Тео, смеясь, добавил: – Погоди, все не так плохо! Вчера мне вынесли приговор: всего-то два месяца в этом курортном местечке. Самую чуточку больше, чем пришлось отсиживать вам… – И он улыбнулся Шадраку с Майлзом. – Вы-то как отсюда свинтили?

– Делу Бертрама Пила дали ход очень быстро, – ответил Шадрак. – Он подписал полное признание, да еще упомянул некоторые подробности, дотоле полиции неизвестные… Все это значительно ускорило расследование. По счастью, суд над миссис Клэй состоялся еще быстрее.

Тео тотчас же нашел ее взглядом: