Супермодель в лучах смерти - Михаил Рогожин

Хозяин, воспользовавшись затишьем, положил на стол счет.

Кабанюк достал из кармана пачку долларов и знаками попросил его отсчитать, сколько нужно.

— Они же вас обманут, — предупредила Люба.

— А для чего ж я сюда приехал? — резонно заметил он.

С первыми лучами солнца погасли прожектора, освещавшие Парфенон. Кабанюк, поддерживая Любу, спустился с нею вниз, и наугад они вышли на улицу, по которой проезжали редкие машины.

— Вот и погуляли в Европе, — беззлобно сказал он и добавил: — Почти, как у нас.

— Нет. У нас лучше, — уверенно возразила Люба.

Первое же пустое такси остановилось возле них, и таксист, внимательно осмотрев Кабанюка, на чистом русском языке спросил:

— Куда ехать?

— На корабль, милый. На корабль, — без всякого удивления ответил тот, очевидно, забыв, что находится в чужой стране.

Не успели они разговориться с таксистом, как въехали в просыпавшийся Пирей.

Глава двадцатая

Весеннее утреннее небо над Афинами — звеняще-прозрачное и где-то далеко-далеко в бескрайней высоте девственно-голубое — убеждало собравшихся на нижней палубе пассажиров, что только под ним и могла возникнуть человеческая цивилизация. Белоснежный лайнер сверкал чистотой и пестрел многочисленными флагами и флажками, весело развивавшимися на легком ветру.

Внизу у трапа готовились к торжественной встрече. Огромное количество журналистов, фото- и телекорреспондентов и операторов из многих ведущих телекомпаний Европы стремились как можно удобнее устроиться у деревянного подиума, специально сооруженного для ожидаемой церемонии.

Под приветственные возгласы толпы из черного «мерседеса» вышел высокий элегантный мужчина с мушкетерскими усиками — мэр Афин. Тот самый, с которым Маркелов познакомился на приеме у Апостолоса, когда Антигони свалилась в бассейн с лебедями. За мэром важно появились чиновники различных рангов. Все они были в официальных костюмах.

Эстрадный оркестр, развлекавший публику во время плавания, уже устроился возле подиума, и музыканты ждали сигнала к началу парадного выхода девушек, участниц конкурса супермоделей.

У трапа в карэ выстроились добродушные молодые парни-полицейские. Больше других в эту минуту нервничал Леонтович, отвечавший за режиссуру открытия. Он махнул рукой, и оркестр грянул «Калинку». Под эту мелодию по трапу осторожно и по возможности грациозно стали спускаться девушки-конкурсантки. Несмотря на утреннюю прохладу, на них были легкие, шелковые, воздушные наряды фиолетовых, розовых и золотистых оттенков.

Греки восторженно зааплодировали. Они пожирали глазами высоких, холеных, полногрудых красавиц. Особым расположением толпы пользовались блондинки с белой, неопаленной загаром кожей. Среди конкурсанток не затерялась и Люба. Она хоть и не успела поспать, но зато долго стояла под освежающим душем и тщательно, не торопясь, нанесла на лицо макияж. Высокие каблуки делали и ее, если не вровень с остальными, то, во всяком случае, достаточно рослой и в то же время по-детски хрупкой и беззащитной. Ее широкая шифоновая юбка с разрезом до бедра, подхваченная ветром, сразу оголила ногу, что вызвало возгласы одобрения.

Девушки выстроились на подиуме полукругом, затмевая молодостью и красотой даже яркое ласковое солнце. В центре появился Леонтович в белом смокинге, красной бабочке и с микрофоном в руке. Он неожиданно для всех заговорил по-гречески и от имени устроителей конкурса и всего круиза поблагодарил собравшихся за теплый прием.

После нескольких комплиментов в адрес Греции и греков он выразил надежду, что греческие мужчины, известные тем, что когда-то из-за Прекрасной Елены объявили войну Трое, постараются держать себя в руках, ибо из-за красавиц, приехавших в Аттику, может разразиться третья мировая война.

Грекам очень понравилось напоминание о их гордом мужском духе. После чего Леонтович представил Апостолоса Ликидиса и передал ему микрофон.

Адмирал по своей привычке потоптался на месте, покусал нижнюю губу и после традиционного приветствия посоветовал всем, в том числе и прессе, воспринимать кровавое преступление, происшедшее на судне во время круиза, как реальность, в которой живет вся Россия.

— Поверьте мне, — продолжал он. — Когда вы приезжаете в Москву, вы поражаетесь огромному количеству красивых, прекрасно одетых женщин, ездите на лучших марках машин, бываете в шикарных ресторанах и при этом вас не покидает чувство, что в любой момент может прозвучать выстрел… Но русские не боятся жить, не боятся становиться богатыми, не боятся удивлять мир наступлением своего бизнеса. И поэтому я представляю вам своего друга и соучредителя греко-российской фирмы господина Илью Маркелова.

Маркелов говорил мало. Зато мучительно долго переводил его слова Янис.

Потом на подиуме появились Пия и Татьяна. К ним присоединился мэр Афин. Он, на правах близкого друга Апостол оса Ликидиса, выразил уверенность, что задуманные деловые проекты с Россией станут новой победой господина Ликидиса в международном бизнесе.

Завершила торжественную встречу Полина. Она, легко кружась по подиуму в своих разноцветных, сексуально-безвкусных тряпках, спела под фонограмму несколько шлягеров. И завела толпу настолько, что полицейские с трудом сдерживали желавших хоть на мгновение прикоснуться к ее полным, обнаженным рукам и плечам.

Мэр со своей свитой поднялся на корабль. Рядом с ним находился комиссар Маргелис.

В ресторане был накрыт роскошный банкет. В основном русские национальные блюда. После первых тостов Апостолос и мэр уединились в кают-компании, вызвав тем самым неудовольствие пишущей братии.

Мэр закурил и кивнул своему другу:

— Рассказывай. Мне сообщил комиссар, что русский артист был связан по твоему приказу.

— На пенсию пора господину Маргелису. Надеюсь, ты-то поймешь меня правильно. Пия неосторожно позволила опутать себя сетями, расставленными арестованным бандитом по кличке Воркута. Обманом он вынудил ее вступить в интимную связь с этим самым артистом. Я, естественно, узнал. Что оставалось делать? Приказал своему помощнику Янису изолировать господина Шкуратова. Решили поместить его в свободную каюту госпитального отсека. А почему они его связали — понятия не имею…

— Это ты мне говоришь? — недоверчиво усмехнулся мэр.

Апостолос, покусывая губу, признался:

— Предупредил, чтобы приняли меры, если будет сопротивляться.

— Сопротивлялся?

— А как же?

— Ты не имел права этого делать.

— Имел. В открытом море эти вопросы решает капитан.

Мэр ничего не ответил. Он не сомневался, что Апостолос хорошо подготовился к любой беседе на эту тему. Ему необходимо было выяснить причину. Она оказалась банальнее, чем он предполагал. Наконец-то Пия изменила! Странно, что к этому ее подтолкнули не многочисленные любовные скандалы мужа, а русская мафия.

— Этим бандитом занимаются представители Интерпола. Он оказался в их картотеке.

Апостолос закурил любимую тонкую сигару и равнодушным тоном соврал:

— Меня он не интересует.

— В таком случае, познакомь меня с героем вашего круиза, русским графом.

— О, мы еще вместе с ним сыграем! Это моя драгоценная находка.

И они, закончив неприятный разговор, вернулись в ресторан, к сгоравшим от нетерпения журналистам и репортерам.

Павел на этом празднике предпочитал держаться обособленно — его уже измучили интервьюеры. К тому же приходилось постоянно держаться в компании с Татьяной.

— Вы не понимаете, что это за мужчина! — заливалась она соловьем. — Это настоящий русский аристократ. Заставь вас сейчас в море прыгнуть, побросаете свою аппаратуру и убежите. А он столько времени провел под водой, чтобы спасти несчастную женщину от рук убийцы.

— А это правда, что господин Нессельроде ваш любовник? — спросил кто-то.

— Ну и что? На корабле у меня несколько любовников. Среди них есть и греки. Но спасать бросился только граф! — надменно сообщила Татьяна под одобрительные причмокивания греческих журналистов.

Павел воспользовался тем, что Татьяна «перетянула на себя одеяло», и тихо удалился. Однако его настигла Люба.

— Ты совершенно не обращаешь на меня внимания! Конечно, вы же теперь с Татьяной самая модная пара. Жертва и спаситель…

— Люба. Когда сегодня утром я проснулся и не обнаружат рядом на подушке твою голову, я внутренне поблагодарил тебя за понимание, — признался граф. — Не будем больше возвращаться к этому разговору. Ты нашла в себе силы красиво уйти. Спасибо за это.

— Я вовсе не хотела уходить! — принялась отпираться Люба. — Меня Татьяна за собой потащила!

Павел протянул девушке руку и на ее прикосновение ответил рукопожатием.