Убежище - Карен Линч

поводу я и звоню. – Он закашлялся, и я с растущим чувством страха услышала его хрип. – У меня плохие новости. Я неважно себя чувствую последние несколько дней, поэтому сегодня сходил к врачу. Говорит, у меня пневмония и мне нельзя никуда ехать на этой неделе.

Внутри образовалась пустота.

– Что? Нет! Здесь есть все лекарства. Они могут в два счета вылечить твою пневмонию. – Я уже подсчитывала, сколько времени потребуется, чтобы доставить ему лекарства.

Он закашлял снова.

– Сара, ты же знаешь, как я к этому отношусь. Врач выписал мне какие-то лекарства, мне просто нужно не напрягаться несколько дней.

И пропустить День благодарения? Я бросилась к шкафу, чтобы найти чемодан.

– Тогда я приеду к тебе.

– Нет, – резко ответил он, и я остановилась посреди комнаты.

– Нейт?

– Извини, не хотел на тебя огрызаться. Просто ты должна оставаться в укрытии, и мы не можем рисковать, что тебя кто-то увидит. Все равно я не смогу составить тебе приятную компанию. Лучше я останусь здесь и приеду позже.

– Но ты будешь один в День благодарения. – Счастье, которое окутывало меня весь день, испарилось.

– Не переживай за меня. Все будет нормально, – прохрипел он. – Я приеду, как только снова смогу путешествовать. Ни за что на свете не упущу возможность увидеться с тобой.

– Без тебя будет не то.

– Знаю, но мы скоро увидимся. – Он сделал глубокий вдох, и я услышала хрип в его груди. – Мне нужно принять лекарства и отдохнуть, чтобы скорее поправиться. Поговорим через пару дней, хорошо?

– Хорошо, – ответила я, хотя все было отнюдь не хорошо. С тех пор как приехала сюда, я считала дни до Дня благодарения, когда снова увижу Нейта. Меня пронзило разочарование, и мне хотелось лишь свернуться калачиком в кровати и поплакать.

Боже, я ужасный человек. Утопаю в жалости к себе, пока Нейт страдает от пневмонии. Он проведет все праздники в одиночестве, а я думаю только о себе. Я даже не могла позвонить Роланду или Питеру и попросить их заехать и проведать Нейта, потому что завтра они с семьей уезжают на праздники к бабушке в окрестности Бангора.

Желание поехать домой, несмотря на все возражения Нейта, было так сильно, что я схватила рюкзак и доверху набила его одеждой, пока здравый смысл не взял надо мной верх. Нейт был прав, сейчас в Нью-Гастингсе для меня небезопасно. Так я лишь подвергну нас обоих опасности и не смогу простить себя, если он снова пострадает по моей вине.

Ночь выдалась долгой и бессонной, и утром я встала уставшей и раздражительной. Не прошло и десяти минут от начала тренировки, когда Николас отступил назад и спросил, что случилось.

– Ничего, – пробормотала я, безуспешно пытаясь бить тяжелую грушу, как он учил меня вчера.

– Ты явно чем-то расстроена.

– Все нормально, – солгала я. На глаза навернулись слезы, и я со злостью пнула грушу. Мне хотелось рассказать ему, что случилось, но между нами все было так запутанно, что я не знала, как с ним говорить. И не хотела бегать к нему каждый раз, когда что-то шло не так. Я хотела доказать нам обоим, что сама могла со всем справиться. – Можем продолжить занятия?

Он подошел и снова схватился за грушу, а когда заговорил, то его голос отчасти утратил холодность, которая слышалась в нем в последние несколько дней.

– Просто знай, что я рядом, если захочешь поговорить.

Мы почти не разговаривали до конца занятий, но слова Николаса весь вечер снова и снова крутились в моей голове. Чем дольше я думала о них, тем сильнее крепло чувство вины за то, что я от него отмахнулась. Он был ни в чем не виноват, а я повела себя как капризный ребенок, когда он потянулся мне навстречу. Это все из-за того, что я хотела быть сильной, или же оттого, что боялась ему открыться, боялась того, к чему это могло привести? Мы с ним оказались в подвешенном состоянии, потому что я не могла разобраться с нашими отношениями, а он не стал на меня давить. Это несправедливо по отношению к нему, и мне пора перестать вести себя так, будто только у меня есть чувства.

К ужину я смогла собраться с духом и решила поговорить с Николасом. Все время ужина я высматривала его в зале, почти не чувствуя вкуса еды и не слыша, о чем говорили сидевшие рядом со мной Джордан и Оливия. Он так и не объявился, и я стиснула зубы от разочарования. Я наконец-то захотела поговорить с ним, а он решил поужинать в другом месте.

– Привет, кузина, у тебя потерянный вид, – сказал Крис, когда я столкнулась с ним в главном зале после ужина. Я знала, что они с Николасом много работали и тренировались вместе. Если кто и знал, где его найти, так это Крис.

– Как ни странно, я искала Николаса. Не знаешь, он где-то здесь?

Он приподнял бровь.

– Ты ищешь Николаса? Вот так поворот.

– Да, прямо как в Мире Бизарро.

– В Мире Бизарро?

– Ну, знаешь, из комиксов о Супермене? – Он со вздохом покачал головой. – Как ты можешь жить целую вечность и не знать про Супермена?

Крис состроил гримасу.

– Я знаю, кто такой Супермен, просто не читаю комиксы. А что касается Николаса, то, насколько мне известно, у них с Тристаном была встреча. Они уже должны были закончить.

– Спасибо. – Я направилась в кабинет Тристана, надеясь застать Николаса, пока он не ушел или пока меня не покинуло новообретенное мужество.

Дверь была приоткрыта, и, пока я шла по коридору, до меня донеслись приглушенные мужские голоса. Подойдя ближе, я смогла уловить обрывки разговора и резко остановилась, услышав глубокий голос Николаса.

– …Не этого хотел… несчастными… разорвать связь.

Я вздрогнула, будто мне влепили пощечину. Николас хотел разорвать нашу связь? Я понимала, что не должна этому удивляться после прошедшей недели, но все равно была потрясена, услышав от него эти слова. Я была не готова к острой боли, пронзившей грудь. В горле встал ком, и я поспешила уйти, пока никто не вышел и не увидел меня.

Но путь к отступлению мне преградила та, кого я меньше всего хотела видеть. Селин перекинула длинные черные волосы через плечо и пронзила меня жалостливым взглядом, что оказалось в десять раз хуже ее привычной усмешки.

– Теперь ты знаешь, – тихо сказала она, чтобы Тристан с Николасом ее не услышали. – Если тебе не наплевать на Николаса, ты отпустишь его.

Я протиснулась мимо нее.

– Будто тебе не плевать.