Скованные - Лика Верх

Все же чертовски приятно сдаться жадным губам, гореть и таять в объятиях, наслаждаться самым вкусным запахом. Макс весь для меня самый мощный афродизиак, сносит голову касанием, шепотом, взглядом. Стоило раз попробовать его на вкус и все другие вызывали бы отвращение.

Да, я считала, что легко откажусь от него, уеду и буду вспоминать только в старости и в период затяжной меланхолии. Я виртуозно умею лгать самой себе. А теперь признаю искренне: никто не заменит истинного. Это просто невозможно.

Поглощенная взрывоопасным поцелуем пропустила момент попадания в спальню. Упав на кровать поняла, где мы находимся.

Моя спина больше не будет страдать от ужасного матраса, а под боком всегда будет горячий источник… удовольствия.

Какие пошлости полезли в голову! Но мне не стыдно. Ни капли.

Макс незаметно избавил меня от одежды, на себя терпения не хватило — припал к губам сразу глубоким поцелуем, выпивая мой стон. Его умелые покусывания в нужный момент напрочь сносили голову.

Запуталась в его кофте, раздражаясь, что не могу свободно касаться.

— Сними чертов свитер.

Проследила за перекатывающимися под кожей мышцами оголенного тела. Отдельный вид кайфа.

Кофта отлетела в сторону, а я снова оказалась в плену острого языка.

Пальцы путались в попытке справиться с брюками. В ресторане получилось быстрее, или я была менее пьяна Максом…

С этим слиянием тел в солнечном сплетении разлилась чувственная теплота. Вместе со сладостными ощущениями, несдержанными стонами и горячими поцелуями в шею хотелось сойти с ума. Потому что в реальности настолько хорошо, кажется, не бывает. И если это больная фантазия, я хочу в ней остаться.

— Кусай, — попросила отрывисто, выгибаясь, подмахивая бедрами Максу навстречу.

Он с рыком зацепил кожу клыками и отстранился от шеи.

Заглянул в глаза, увеличивая темп.

Затуманенный разум отказывался анализировать реакцию, только между несмолкающими стонами промелькнула мысль… Он сомневается, что я этого хочу?

Я и сама сомневаюсь, но хочу!

— Кусай! — зарычала в ответ, но не смогла выдержать пронизывающий взгляд.

Веки опустились от приближения к максимальному уровню наслаждения. Захрипела от сорвавшегося голоса и короткой, пронзительной боли в шее. Она быстро смазалась, оставила лишь легкое покалывание в месте укуса, но и о нем я забыла.

Утробный рык истинного на каком-то незнакомом уровне и полное неземного удовольствия лицо растянуло губы в улыбке.

Финал как самый красивый в мире фейерверк. Можно повторить, но краски все равно будут другими. Такими же яркими, да, только загорятся иначе, блики осветят иные горизонты и под разными углами. А этот салют — один. Точно незабываемый.

Макс с прикрытыми глазами и тяжелым дыханием перекатился на спину рядом.

— Я тут подумала, — заговорила прерывисто, безуспешно стараясь выровнять дыхание, — за украденный у меня лучший оргазм я тебя не прощу.

Малин перетянул меня на себя, отвел волосы с кровоточащих укусов.

— У нас все оргазмы будут лучшими, — он лизнул ранки и слез с кровати вместе со мной. — Пойдем пластырь искать, где-то был. Я что вспомнил, малая… Ты говорила, никогда не попросишь себя укусить. Я за один день покорил твою крепость. Теперь могу написать легенду о покорении принцессы и укрощении злобной суки.

Вдавила ногти в голые плечи. Макс, усмехаясь моему сопению, зашел вместе со мной на кухню.

— Тебе потребовалось много дней, — ввернула ворчливо.

— Это лишние детали, их "съест" художественная обработка. Название разрешаю выбрать тебе.

Мою голую попу посадили на холодную столешницу. Макс взял с полки темную коробку, зарылся в ней.

— Никто твою легенду читать не станет.

— Ошибаешься, — Малин достал такой же пластырь, какой был на его шее. — Все девочки любят сказки о благородных рыцарях и принцессах.

Он в два счета обработал ранки и бережно прилепил пластырь.

— Ты — благородный рыцарь?

— Конечно, — невозмутимо заявил Макс.

— Ладно, — пожала плечами, — но я точно не принцесса.

Макс оперся руками по обе стороны от меня.

— Ну, смотри: место рыцаря уже занято, остается принцесса и злобная сука. Выбирай, кто из них ты.

Глядя на его широкую улыбку хочется смеяться. Ворчать и возмущаться хочется не меньше. Получается, я за двоих. В нашей легенде все роли заняты.

Конец