Последняя из Лунных Дев - Барбара Дэвис

издевался надо мной. Тем более, что у него в руках при этом был топор.

Эндрю оторопел:

– Он был с топором?

– Ну, он, конечно, не размахивал им, он просто купил его только что в магазине. Но он знал наверняка, что я испугаюсь. Он этого добивался. И взгляд у него был такой ледяной – как будто он готов был удавить меня голыми руками, знай он, что это сойдет ему с рук. А я просто стояла и слушала, как он чуть ли не признавался мне в поджоге.

Эндрю забрал из ее руки пустой стаканчик, скомкал его и кинул в стоявшую рядом мусорницу.

– Я понимаю, что он сильно тебя напугал, Лиззи, но говорить о пожаре – пусть даже ехидничать по этому поводу – совсем не то же самое, что признаваться в поджоге. Подумай-ка. Он упоминал что-нибудь такое, чего не должен был бы знать? Нечто такое, чего не писали в газетах?

Лиззи поглубже уселась в кресле.

– Нет, все это было в прессе.

– Он угрожал тебе? Я имею в виду – по-настоящему угрожал?

– Да я бы не сказала. Нет, не угрожал. Но он это явно подразумевал. Я даже чувствовала, как от него исходит этот запах.

– Ты чувствовала… этот запах?

Лиззи глубоко вздохнула, напоминая себе, что нужно поосторожнее распоряжаться словами.

– Просто мне это дано, – тихо объяснила она. – Так, видимо, устроен у меня мозг. Я ощущаю обонянием то, что чувствуют люди, и Фред определенно испытывал ко мне глухую ненависть.

Эндрю кивнул, усваивая эту новую для себя информацию.

– И как пахнет глухая ненависть?

– Гнилостным духом. Как будто что-то разъедает его изнутри. И он хотел, чтобы я это знала. Иначе зачем, скажи, он стал бы упоминать, что его первая жена погибла при пожаре? Может, мне стоит обратиться в полицию?

– Это, конечно, вариант – хотя не думаю, что самый эффективный. Если нет факта открытой угрозы, полиция ничего не может сделать. Есть даже законы, касающиеся выражения угроз, – однако быть таким мерзавцем совсем не противозаконно.

– И даже не важно, что я сама чувствовала, как он мне угрожал?

– Для полиции? Не уверен. А вот для меня это важно. – Он выключил настольную лампу и схватил со стола мобильник с ключами. – Езжай домой. Я тебе попозже позвоню.

– А ты куда?

– Нанесу визит мистеру Гилмэну. Не ожидаю, что он в чем-либо признается. Но пусть он знает, черт возьми, что я уже не спущу с него глаз.

Глава 33

Эндрю поднял глаза как раз в тот миг, когда светофор зажегся желтым. Вдавив газ, он стремглав пролетел перекресток, но тут опомнился. Может быть, лучше использовать то время, что он в пути, на поиск весомых доводов, чтобы не задушить Гилмэна прямо на месте? То, что по нему плачет тюрьма, например. Однако у каждого довода против он находил сразу пару увесистых плюсов.

«Еще и топор…»

Этот ублюдок угрожал Лиззи, держа в руке топор. И именно к этому факту надо мысленно прибегнуть, как только перед ним окажется Фред Гилмэн. Эндрю не ведал его точного адреса, но ему известен был тот трейлерный парк, где обосновался Гилмэн, как был известен и его, похожий на зеленую блевотину, «субару». Пусть даже придется изрядно покружить в поисках по этому парку, но он все равно найдет этого негодяя. И тогда.

«Чертов топор…»

Он был порядком удивлен, увидев Лиззи на пороге своего кабинета. После давешнего прерванного поцелуя Эндрю ожидал, что она станет держаться от него на расстоянии. И чем больше он обо всем этом думал, тем больше приходил к выводу, что дистанция на самом деле лучшее, что может быть для них обоих. Он выложил карты на стол… ну, или почти что это сделал. И Лиззи, можно сказать, открыла свои тоже, дав ему ясно понять, что в ее планы на будущее он не входит – как, собственно, не входит и никто другой. Она хотела лишь безопасного существования, жизни без осложнений.

Эндрю сумел это понять. Он действительно ее понял. Но он никак не должен был с радостью это принять.

Слева впереди показалась вывеска «Мидоу-Парк». Свернув туда, Эндрю запетлял по лабиринту коротеньких улочек, пока не обнаружил то, что искал.

Свернув на небольшой проезд, он остановился за «субару» Фреда Гилмэна и заглушил мотор, но все равно остался сидеть за рулем, пытаясь совладать с кипящим гневом. Когда этот человек откроет дверь, следует четко и ясно, единой и доходчивой фразой, дать тому понять, чтобы он держался подальше от Лиззи. А заодно выяснить: этот тип просто любитель попугать или представляет для Лиззи реальную угрозу?

Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Эндрю вышел из машины, поднялся по ступеням к двери Гилмэна и три раза громко постучал. Через мгновение дверь приоткрылась внутрь.

– Что вам нужно?

Некоторое время Эндрю стоял, недоуменно моргая, пытаясь мысленно увязать этого почти седого, заросшего щетиной человека, который сейчас смотрел на него из-за двери, с тем Фредом Гилмэном, которого он знал. В свое время Фред был крутым и крепким парнем, у которого злость как будто сидела под кожей, готовая выплеснуться в любой момент. Однако возникший перед ним человек выглядел так, будто его могло расплющить одним порывом ветра.

– Фред Гилмэн?

– Кто спрашивает?

Из открытой двери поплыл дрожжевой дух пива, смешанный с массой других запахов, которые Эндрю предпочел бы не определять. Он едва сдержался, чтобы не отступить назад.

– Это я.

– Я вас знаю?

– Я Эндрю Грейсон. Вы знали моего отца.

– А, верно, верно. Владел скобяной лавкой, пока Бен у него не перекупил. Я как раз там был сегодня.

– Были, – коротко ответил Эндрю. – Поэтому я и здесь. Я друг Лиззи Лун.

Гилмэн сурово стиснул губы.

– Убирайтесь, – попытался он закрыть дверь.

Но Эндрю не дал ему это сделать, сунув ботинок между косяком и дверью, прежде чем та захлопнется перед его носом.

– Лишь после того, как скажу то, зачем сюда пришел.

– Вам мне нечего сказать.

– Есть, и вы меня выслушаете. Или вы предпочитаете, чтоб я сказал это полиции? Подозреваю, вряд ли. – Эндрю чуть помолчал, ожидая реакции. Никакого ответа не последовало, и он продолжил: – Вы подловили ее сегодня на парковке у магазина. С топором в руках. И вы пытались ее запугать.

– Таких как раз стращать и надо.

У Эндрю резко участился пульс.

– Вы так считаете?

– Да, черт возьми! – выпятил грудь Гилмэн. – Приперлась после стольких лет обратно и сует свой нос, куда не следует. Она