Последний (СИ) - Андрей Колесник

В его самодовольном голосе чувствовалась любовь к рассуждениям и долгим, наставительным речам в узком кругу приближенных.

— А что, Вирлейн, ты никогда не думал завести коллекцию трофеев?

Охранник пожал плечами:

— Зачем? Собирать тряпки? Золото из кошельков? Или носы им отрезать? Нет, Ваша Власть, не думал.

— Во-от, — покровительственно усмехнулся Горный Хозяин. Улыбка на его лице выглядела как прорезавшая камень трещина. — А все потому, что не умеешь ты врагов выбирать! С твоих врагов только носы и резать. Правильный враг много по себе оставляет памяток. Это ж целый праздник для сердца, оставить вещь, которая хранит его отпечаток. Частицу его силы. Души, как говорят недоумки из числа смертных! Частицу того, что ты всегда ненавидел. Долго терпел, прежде чем убить. Частицу того, что ты б с удовольствием грохнул еще разочек! Не понимаешь?

— Нет, — вновь пожал плечами Вирлейн. — Праздник для сердца? По мне лучше бабу отыметь.

— Не понимаешь ты ничего! — беззлобно хмыкнул Владыка. — Молодой да дурной. Членом думаешь! Только ты мою науку попомни! Без настоящего врага ты никто. Он, настоящий враг, толкает тебя вперед, а память о его поражении, о том, что он испытал в последние свои минуты дарит наслаждение не сравнимое ни с одними сиськами мира! Последние угли, что остались от моих врагов, я ценю больше собранных сокровищ. Больше жизней.

Немногочисленная свита с молчаливым почтением внимала откровению свыше. В словах Владыки не приходилось сомневаться. За так называемые реликвии — личные вещицы с отпечатками Силы тех, кого Хозяин считал врагами — сложило головы столько людей, что их хватило бы для заполнения средних размеров погоста.

— Поднеси-ка его поближе, — поманил Горный Хозяин жреца. — Давай скорее.

Наручный латунный браслет, с изогнувшейся узором химерой, приковал к себе похожие на два стеклянных шарика глаза.

— Привет-привет, Хровар, — точно к живому обратился к нему Владыка. — Давненько не виделись! Что ж ты молчишь? Мне не хватало твоего мерзкого голоса все эти годы! Давай же, поговори со мной!

Жрец с поклоном отдал браслет в тяжелую руку. Вещица зажатая в пальцах Владыки показалась детской игрушкой. Все замерли. Жрец, телохранители в своих чудаковатых черных одеждах с перетекающими символами, опирающийся о стену Вирлейн, слуги с подносами. Все смотрели на заполучившего своё Горного Хозяина.

'Сейчас он помолчит, — вспоминая прежние случаи, подумал толстяк. — Прищурит глаза. А потом облизнет пересохшие губы и покажет зубы, сдерживая улыбку. Как всегда. И скажет, что доволен'.

Горный Хозяин молчал куда дольше обычного. А потом нахмурил лоб, перекладывая браслет из одной руки в другую. Вперил в него глаза. И выпятил вперед челюсть, как делал всегда будучи расстроен и зол.

— В этом куске металла нет ни капли Силы! — возмущенно зарычал он. — Это что шутка? На чьих плечах висит то отхожее ведро, в котором всплыла мысль так пошутить?

Он поднял взор. Жрец вдруг понял, как чувствует себя человек под ногами которого разверзается земля. Развитое в интригах чутье подсказало владельцу что его положение, его деньги, его возможности, сама его жизнь сейчас готовы провалиться в земные недра.

— Ва-ва-ва-ваша Власть, — срываясь на жалкое блеянье забормотал он. — Не могу знать о Силе. Бра-браслет совершенно точно принадлежал Повелителю Бездны.

'Подставили!'

— В нем нет Силы! — зло рявкнул Горный Хозяин. — Это пустышка! Та твоя крыса, что присматривает за Ниазом, притащила пустой артефакт. Сухой как отвалы под Железной Дланью[19]!

Обычно речь Владыки была максимально конкретной. Поэтические обороты, особливо касающиеся старых штреков и отвалов, вкрадывались в неё когда Горный Хозяин был расстроен. Именно в эти безрадостные края отправлялись причины Его расстройства. Без малейших шансов на выживание, потому как некоторые из причин уже давно обретавшихся там, очень потребительски относились к разумным расам.

— Я все бросил и притащился за тридевять земель ради чего? — продолжал возмущаться Владыка. — Ради этой хреновины?! Или посмотреть на скопище бесхребетной черни?!

— Мо-мо-мой Повелитель! — краснея и бледнея оправдывался жрец. — Я понимаю Ва-ва-ва-ваше огорчение! Это упущение моего подмастерья. Я-я-я не знал, просто не знал. Иначе никогда в жизни не посмел бы вводить вас в заблуждение. Браслет подлинный, но пустой. Но это артефакт. Самый настоящий артефакт. И он принадлежал Повелителю Бездны. Только пустой. Поэтому мы его и искали так долго — не могли зацепиться за остатки Силы. Теперь я понимаю. Это случайность. Простая случайность.

— Бефар, — устав слушать оправдания оборвал слугу Владыка. — Зачем мне пустой артефакт? Это все равно, что отыметь вместо женщины себя самого. Вирлейн у тебя такое было?

— Никак нет, — браво по-солдатски ответил верзила, скрывая улыбку. Которую тем не менее заметил жрец.

— Вот видишь. У него не было. А мне предлагаешь? Ты мне предлагаешь отыметь самого себя? Да еще в этом гадостном городишке? Ты меня разочаровываешь. То Магистрат. То ты. То опять Магистрат… У тебя с ними много общего. Вы случайно не родственники?

— Н-нет.

Горный Хозяин смотрел на жреца почти ласково. Ответы последнего его совершенно не волновали. Владыка просто смотрел, и в глубинах его зрачков Бефар уже видел долгие-долгие лишенные света подземные переходы.

— Слушай сюда. Отныне твоя жреческая мантия прямо связана с артефактом Хровара. Вы пообещали мне отыскать такой. И вы мне его отыщите. За месяц. Больше я тебе не дам. Понял?

Жрец поймал брошенный Владыкой браслет и дрожа ответил:

— Да. А с этим что?

— Выбрось его! — игнорируя факт баснословной цены уникального артефакта приказал Горный Хозяин. Жрец, в промокшей на спине накидке осторожно, словно ядовитую змею, взял браслет и попятился к выходу из комнаты.

'Сука, сука, сука, — с ненавистью думал он на довольного Вирлейна. — Скалишься? Ну скалься-скалься… чтоб тебе на собственный меч напороться, чтоб тебе член откусили… отравлю, видит Владыка отравлю тебя…'

Народ на улице взял новую тональность. Восторженный рев пробился сквозь толстые рамы с двойными стеклами, захлестнув комнату. Горный Хозяин недовольно покосился в сторону площади. И вдруг рявкнул уже откатившемуся к двери Бефару:

— Стой!

Жрец моментально замер, готовый не просто стоять, но и судя по его виду отменить все сомнительные поступки в своей жизни. Вплоть до рождения. Владыка медленно поднялся со своего места и с грацией слона подошел к окну, едва ли не упираясь высокой макушкой в потолок комнаты. Он смотрел на ликующую массу и на Его лице постепенно проявлялось злое презрение.