Глиняная Библия - Хулия Наварро

Айед Сахади приказал своим людям следить за Лайоном Дойлем и Анте Пласкичем: он не доверял ни тому, ни другому, так как был уверен, что они совсем не те, за кого себя выдают.

Лайон Дойль, со своей стороны, тоже настороженно относился к Айеду Сахади, чувствуя, что тот – не только бригадир рабочих. Что касается Анте Пласкича, то Лайон был абсолютно уверен, что Анте – такой же наемный убийца, как и он сам. Возможно, Пласкич был еще одним агентом, присланным Томом Мартином или же его друзьями. Так или иначе, у Лайона не было никаких сомнений, что хорват – вовсе не безобидный компьютерщик, каким он пытался казаться.

Эти трое интуитивно чувствовали, что все они – профессиональные убийцы, готовые работать на того, кто хорошо заплатит.

Уэльсец понимал, что скоро наступит момент для решительных действий. Хотя «Глиняную Библию» до сих пор еще не нашли, раскопки проводились ускоренными темпами, да и напряжение в лагере день ото дня нарастало. Доходившие сюда новости не оставляли никаких сомнений в том, что уже совсем скоро американские войска обрушат на Ирак тонны бомб.

Рабочие пытались шутить – говорили, что переловят американцев, как кроликов, и никогда не позволят им топтать священную землю Ирака. Однако в душе они понимали, что такими заявлениями лишь пытаются подбодрить сами себя, потому что многим из них суждено было умереть в бою или же погибнуть во время бомбежек.

Клара, по всей видимости, не испытывала недоверия к Лайону: она никогда не избегала его общества и терпеливо рассказывала ему о найденных в земле глиняных предметах, объясняя, в чем состоит археологическая ценность каждого конкретного предмета и как нужно его сфотографировать, чтобы это подчеркнуть.

Лайон самодовольно усмехнулся, когда узнал по телефону от директора агентства «Фотомунди», что сделанные им фотографии Багдада купило одно из агентств новостей и что отправленный в редакцию журнала «Научная археология» репортаж произвел очень хорошее впечатление – причем не только благодаря тексту, написанному Ивом Пико, но и иллюстрирующим этот текст фотографиям, сделанным Лайоном. Единственным отрицательным последствием этого репортажа было то, что некоторые телевизионные каналы попросили своих корреспондентов в Ираке побывать в Сафране и подготовить репортажи о происходящих там необычайных событиях, а именно о том, как интернациональная группа археологов занимается раскопками, игнорируя то обстоятельство, что вот-вот загрохочут барабаны войны.

Лайон не очень огорчился, когда в Сафране приземлился вертолет, из которого вышла Миранда в сопровождении своего телеоператора Даниеля, а также целая группа журналистов, прибывших сюда благодаря содействию Министерства информации Ирака.

– А вот и наш фотограф! – воскликнула Миранда вместо приветствия.

– Рад тебя видеть. Как дела в Багдаде?

– Плохо, даже очень. Люди уже на пределе. Твой друг Буш настаивает на том, что у Саддама есть оружие массового поражения, а пару дней назад, точнее пятого февраля, Колин Пауэл выступил на заседании Совета безопасности ООН и показал снимки, сделанные со спутника, на которых якобы видны перемещения войск, а еще места, где, по его словам, хранится это чертово оружие.

– Ты-то не веришь, что оно там есть.

– Да и ты тоже.

– Я и сам не знаю, верю я этому или нет.

– Да ладно, Лайон, не строй из себя невинную овечку!

– Знаешь что? У меня нет абсолютно никакого желания пререкаться с тобой.

Даниель решил сменить тему разговора, чтобы восстановить мир и спокойствие.

– А как вы тут отмечали Рождество? – с любопытством спросил он.

– Так мы его не отмечали. Тут люди вообще не отдыхают: они вкалывают по двадцать восемь часов в сутки.

– Они не устроили выходной даже в такой праздник? – удивился Даниель.

– Единственная разница заключалась в том, что еда в тот день была вкуснее.

– А мы в Багдаде, как смогли, попраздновали: каждый принес то, что сумел раздобыть.

Миранда, оставив их вдвоем, стала расхаживать по лагерю, с любопытством осматривая все вокруг. Она уже кое-что слышала об Иве Пико и Кларе Танненберг и надеялась встретить здесь их обоих. Поездка из Багдада в это захолустье с желтой землей немного напоминала ей экскурсии, которые в юности организовывали в их колледже, чтобы хоть как-то скрасить монотонную жизнь.

Пико и Клара постарались выполнить все просьбы журналистов хотя и не смогли полностью скрыть раздражение, вызванное тем, что приезд журналистов замедлил темп работы. На этих раскопках каждые руки были на счету – в том числе руки Пико и Клары.

Клара заметила, что Пико, похоже, сразу же увлекся Мирандой. Он все время находился рядом с ней, и они постоянно о чем-то разговаривали и смеялись, отойдя в сторону, чтобы их никто не слышал. Клара предположила, что эти двое уже давно знакомы, и внезапно ощутила уколы ревности.

Миранда была такой женщиной, какой хотелось быть Кларе: она сама распоряжалась своей судьбой, держалась независимо, была уверена в себе. Она принадлежала к числу тех представительниц прекрасного пола, которые ничем не обязаны ни одному мужчине, а потому привыкли общаться с ними на равных, ничем им не поступаясь.

Клару не удивило, что Миранда, по всей видимости, была знакома с Лайоном Дойлем: они ведь оба принадлежали к журналистской братии.

Когда настало время обеда, Миранда села за один стол с Мартой Гомес, Фабианом Туделой, Джианом Марией, Альбером Англадом, Даниелем, Хайдаром Аннасиром и Кларой. Лайон тоже уселся за этот стол, проигнорировав раздраженный взгляд, который бросила на него Миранда.

– По всей Европе проходят манифестации, – сообщил Даниель. Люди протестуют против этой войны. – Какой войны?! – раздраженно воскликнул Хайдар Аннасир. Война еще не началась. Вполне возможно, что Буш всего лишь пытается запугать Саддама и не решится напасть на Ирак. – Нет, он нападет, – заявила Миранда. – И сделает это в марте.

– А почему именно в марте? – спросила Клара.

– Потому что именно тогда американская военная машина будет лучше всего готова к войне. Ближе к лету начнется жара а американские мальчики не очень-то приучены воевать под палящим солнцем – таким, как здесь, в Ираке. Так что они нагрянут сюда в марте или – самое позднее – в апреле.

– Остается только надеяться, что они не будут торопиться, – сказал Пико.

– А сколько времени вы здесь еще пробудете? – поинтересовалась Миранда.

– Если исходить из ваших прогнозов, где-то месяц, – ответил Пико.

– Моих прогнозов? – удивилась Миранда.

– Вы только что сказали, что американцы нападут в марте. А сейчас – февраль.

– А-а! Да, вы правы, остается всего лишь месяц. А как вы собираетесь отсюда выбираться? Когда начнутся бомбардировки, солдаты вас защищать уже не будут, потому что Саддаму потребуются все имеющиеся у него силы. Рано или поздно в армию призовут и ваших рабочих.

Рассуждения Миранды заставили присутствующих задуматься: они вдруг отчетливо осознали, что окружающий мир живет в ином ритме, а эта захолустная деревня, в которую они приехали несколько месяцев назад, чтобы вырыть из песка тайну, такую же древнюю, как мир, существует словно в другом измерении. А тайна, которую они так жаждут открыть, возможно, является всего лишь вымыслом.

Марта Гомес первой нарушила воцарившуюся тишину.

– Как вы уже сами видели, мы обнаружили здесь храм. Похоже, что это – зиккурат, хотя мы в этом еще не вполне уверены. По нашему мнению, он был построен примерно за две тысячи лет до нашей эры. До этих раскопок не было никакой информации о его существовании. Мы также расчистили развалины жилых домов, относящихся к той же эпохе, хотя, к сожалению, от этих домов почти ничего не осталось. Сейчас мы изучаем несколько сотен глиняных табличек, найденных в двух помещениях зиккурата. Мы также обнаружили несколько статуй в довольно хорошем состоянии, а еще – буллы и калькули… В общем, Миранда, из всего сказанного мною следует, что за очень короткое время нам удалось выполнить огромнейший объем работы. На то, что мы сделали за неполных пять месяцев, в обычной ситуации ушли бы годы. Я понимаю, что в сложившихся обстоятельствах обычных обывателей в различных уголках мира вряд ли сильно заинтересуют археологические раскопки в стране, находящейся на грани войны. Однако если бомбардировки обойдут стороной зону проведенных нами раскопок, тогда – можете мне поверить – Сафран станет одним из самых значительных археологических «месторождений» Ближнего Востока, и если эта чертова война когда-нибудь закончится, мы сможем приехать сюда еще не раз. Думаю, у нас достаточно оснований гордиться всем тем, что нам удалось здесь сделать.

– Раскопки проводятся здесь наверняка с одобрения Саддама Хусейна, – сказала Миранда в ответ на слова Марты.

– Да, конечно, – вмешался в разговор Фабиан Тудела. – Невозможно отправиться на раскопки ни в одну страну мира, не получив при этом согласия ее властей, какими бы они ни были. Иракские власти дали разрешение проводить раскопки, а необходимое для этого оснащение мы привезли с собой. За него заплатил из своего кармана профессор Ив Пико.