Верховное командование 1914–1916 годов в его важнейших решениях - Эрих фон Фалькенгайн

193

Верденская операция была поручена германскому кронпринцу, командовавшему группой армий, откуда было, естественно, самое близкое отношении к операции его начальника штаба, генерала Кнобельсдорфа. Это обстоятельство в связи с близкими отношениями между Фалькенгайном и Кнобельсдорфом послужило поводом к версии о том, что первая мысль о Вердене принадлежала будто бы Кнобельсдорфу. Кронпринц, посвятив Вердену много строк, говорит о полном совпадении взглядов Фалькенгайна и Кнобельсдорфа по вопросу о Вердене, но с одним исключением: Кнобельсдорф стоял за одновременную атаку по обоим берегам Мааса. Цит. выше Meine Erinnenrungen, стр. 160. (Прим. пер.)

194

Роковая случайность, тем более тяжкая, что внезапность играла в операции исключительную рель, а время вскрывало тайну. Дожди шли и потом. (Прим. пер.)

195

Впоследствии именно Ветцель сменил на важнейшем посту начальника оперативного отдела Ставки ближайшего соратника Фалькенгайна Таппена.

196

Автор в беседах часто повторял, что задача Вердена довести Францию «zum Ausbeuten» (т. е. «до истощения»), арифметические подсчеты давали надежду на достижение этой конечной цели. (Прим. пер.) Позднее попытки объяснить, как Фалькенгайн пришел к таким пропорциям, так и не увенчались успехом. Расчеты противников Верденской операции показывали, что истощала она как раз Германию, а не наоборот.

197

При этом еще более смелый вывод Фалькенгайна по итогам кампании 1915 г. о том, что русская армия уже не будет способна наступать, будучи обречена только на оборону, не подтвердился, но автор об этом умалчивает.

198

Перед Тирольской операцией Гётцендорф объехал Восточный фронт, производя расчеты и стараясь основательно решить вопрос о степени прочности этого фронта. (Прим. пер.)

199

Автор цитирует старый афоризм Мольтке-старшего о том, что «стратегия – это система подпорок».

200

См. приложение: соотношение сил на Западном театре войны, рубрика 6.

201

В первом издании перевода Линзинген назван генерал-лейтенантом, что абсолютно неверно, так как группой армий генерал-лейтенант командовать не мог никак, а Линзинген был произведен в генералы от инфантерии еще в 1909 г. Фалькенгайн также ошибается, называя Линзингена генерал-полковником, хотя этот чин он получил только весной 1918 г.

202

На это имелся большой повод в той распущенности, дебошах и небрежности, которые к 4 июня были обнаружены в частях эрц-герцога Фердинанда и особенно в его штабе. Линзинген обо всем знал, но смотрел на события сквозь пальцы… характерная картина коалиционных войн. (Прим. пер.)

203

Понижение авторитета. (Прим. пер.)

204

Чем это отсутствие было вызвано, – в русской военной литературе теперь достаточно выяснено. (Прим. пер.)

205

Характерно, что лукавство политиков из Бухареста проявилось еще и в том, что накануне своего вступления в войну против Германии и ее союзников 27 августа 1916 г. Румыния распродала им остатки сельскохозяйственного сырья, чем сильно выручила стоявшую «брюквенной зимой» 1916–1917 г. на пороге массового голода Германию.

206

При всей уверенности в победе Антанты на Салоникском фронте, столь быстрого крушения Болгарии в сентябре 1918 г. не ожидали по обе стороны фронта, а Людендорфа оно повергло в панику.

207

В действительности столь твердая прогерманская позиция из всего младотурецкого триумвирата была только у Энвера-паши, остальные, особенно Джемаль-паша, вполне способны были пойти на соглашение с Антантой и даже пытались это сделать, но не сошлись в условиях.

208

Генерал Галльвиц представлял собою тип ударного начальника вроде маршалов-лобовиков у Наполеона, каковы были, напр., Ней, Ланн и др. Поэтому мы видим Галльвица часто меняющим свои посты, из которых каждый носил на себе штемпель важности или активности. (Прим. пер.) Снесарев, безусловно, прав, однако не упоминает того, что Галльвиц, в отличие от того же Нея, вышел из артиллерии и блестяще умел организовать прорыв огневыми средствами, что и было доказано летом 1915 г. на Нареве.

209

Автор как-то вяло и пассивно пробует ослабить влияние Соммы на Германию. Впечатление в действительности было большое: страна пережила исход сражения, как резкий моральный удар. Виновна и этом была, правда, не одна Сомма, а и сумма событий, скопившихся к августу месяцу. (Прим. пер.) Свою роль сыграло и тяжелейшее разочарование Верденом, и впечатление от брошенной в бой Великобританией «китченеровской армией», понесшей громадные потери, но показавшей, что за Антантой действительно стоят ресурсы почти всего мира.

210

В этом названии чувствуется или отдаленная ирония, или, пожалуй, даже и непонимание идеи. Ее также не понимали или, по их выражению, в ней сомневались Конрад фон Гетцедорф и его правая рука Мецгер. Кронпринц скоро потерял надежды, связанные с Верденом, и считал «умным актом» со стороны Людендорфа, что он, приняв штаб верховного командования, тотчас же решительно прекратил Верденскую операцию. (Прим. пер). Действительно ли кронпринц потерял надежды, или он впоследствии задним числом делал вид, что уже тогда «все понял», останется неизвестным. Доверие Снесарева к мемуарам кронпринца, написанным за него известным журналистом, несколько преувеличено.

211

Хотя немцы почти всегда полагали потери русских чудовищными, завышая их до 5 или 8 миллионов, как написано в мемуарах Гинденбурга, русская армия действительно была совершенно обескровлена почти бесплодными атаками августа-сентября 1916 г.

212

Трудно понять автора в этом месте. Русская артиллерия, не так-то много терявшая в командном составе, могла с течением времени только совершенствоваться в стрельбе. Не играли ли при этом наблюдении свою роль другие факторы; напр., тот, что стали лучше стрелять германские или австрийские батареи, почему и выравнивались с русскими, что давало картину, будто бы последние пошли назад; может быть, стали хуже снаряды и т. п. (Прим. пер.)

213

И также несомненно и Тирпиц, что видно из его «Воспоминаний». (Прим. пер.) Коалиция, сложившаяся к лету 1916 г. против Фалькенгайна, была слишком сильна. Кайзера склоняли к назначению Гинденбурга императрица, канцлер, боявшийся, что Фалькенгайн будет претендовать и на его место, ушедший со скандалом в отставку весной 1916 г. Тирпиц, имевший огромное влияние в правых кругах, консервативные политики рейхстага и др. Интрига развивалась более 2 месяцев. Вильгельм II упорно боролся за Фалькенгайна, так как понимал, что с приходом Гинденбурга, а точнее Людендорфа, он потеряет остатки возможности влиять на события, но кто-то должен был нести ответственность за катастрофические для Четверного союза итоги летней кампании 1916 г.