Никакой Золушки не будет! или Принц Крови в подарок (СИ) - Мария Вельская

 — Скоро будем на месте. Больше больно не будет, — пообещали мне на ушко.

Вскоре движение замедлилось. Мне было страшновато и в то же время – любопытно. Наверное, я не до конца понимала опасность, которой подверглась. О чем-то по-настоящему серьезном даже мысли не возникло. Как будто бы одно присутствие Ллиошэса Норитэли служило гарантией моей неприкосновенности.

Блеснул серебристый свет. И мы вышли прямо у дверей того самого главного зала в Храме силы. Того, где лежал саркофаг со спящим эмиссаром и стояла очень скромная статуя одного ужасно скромного эльфа крови – в полный рост. Висеть на ней было довольно удобно…

Что за глупые мысли?

 — Ну, здравствуй, Стужа, — шепнул холодный голос над моим ухом.

Меня поднесли прямо к саркофагу. И да, я самолично видела, как высунувшиеся было из каких-то щелей местные  охранные заклинания поджали «хвосты» и убрались обратно.

Уж они-то точно знали, что связываться с Вечным принцем – себя не любить.

Спустя несколько секунд передо мной возникло бледное совершенное лицо с серебряным изломом бровей, закрытыми глазами, тонкими губами и заостренным носом. Камень в груди Стужи все так же мерно мерцал, рана оставалась все такой же застывшей во времени. Но… как будто слегка затянувшейся по краям.

«Иди сюда, девочка»…

Его голос звучал отчетливо, как шуршание поземки по дорожке.

Меня сгрузили прямо на грудь эмиссару. И ревниво придержали когтями. Вернее, это я могу фантазировать о ревности, а что там испытывал Ллиошэс…

«Он не ревнует только потому, что видит все твои чувства насквозь, девочка. Довольно смешно, что вы столько всего чувствуете. И как это вас не утомляет?» — Прозвучал голос Стужи.

Все такой же холодный и лишенный даже проблеска эмоций.

«Не думал, что тот, о ком столько рассказывали мои собратья, станет столь мягкотелым… Он не скажет правды, но скажу я. Та магия была концентрированным ядом. Хуже проклятья, она была нацелена на одно – убивать. Но с отступницей-нечистью разберутся мои собратья. А теперь решай, девочка, хочешь ли ты жить – и все же принять мою силу – или предпочтешь гордо погибнуть?»

Нет, если вопрос стоит так…

Почему-то страха сейчас не было. Только какое-то смутное сожаление, что не успела  оторвать дурную голову Айшэл раньше, чем она натворила глупостей. Но кто же знал! Всякого я могла ожидать, за Моэри боялась, но кто знал, что за себя бояться надо было!

Глава 19.5.

— И чем мне грозит ваша сила? – Спросила мысленно.

 — Особенно ничем, — равнодушно бросил Спящий, — ты можешь принять её, а можешь и отвергнуть. Я не ведаю, как смертные примут мою магию. Но ты уже взяла частицу – и жива. Чем сильнее свяжу тебя с собой – тем быстрее проснусь. Ты, сама того не зная, приведешь ко мне того, кто меня пробудит. А следить за миром твоими глазами интересно…

 — И это все? – Как-то мне не верилось.

Эмиссар был холодным и жестким и лежать вот так на нем и пялиться на прозрачную мерцающую кожу было не очень уютно.

 — Что ещё тебе надо? – Возникло ощущение, что надо мной потешались. – Я не дам тебе великой силы, не превращу в монстра, не заставлю стать рабом моего народа. Зачем мне это? Скучно. Надоело. Решай живее. Да или нет.

 — Дайана, —  я не сразу поняла, что голос Ллиошэса звучит наяву, — не соглашайся ни на какие предложения этого... этой залежавшейся мумии.  Сам с ним поговорю… попозже.

Тонко-тонко зазвенели своды Храма.

— Решайся. Или мне надоест ждать. А потом станет поздно. Не так много у тебя времени. Да, деймар виртуозно вывел яд из твоей крови, но некоторые повреждения нельзя так просто залечить. Полежать в одном гробу – не совсем то лекарство, которое тебе требуется. – На полном серьезе заметил эмиссар. —  Сила снегов в твоей крови.

Выражение лица Спящего не изменилось. Но мне почему-то казалось, что он улыбается. Холодно. Криво. Как умеет. Нужно было бояться его. И я опасалась. И в то же время понимала – он кристально честен со мной. Да, кое-что утаивает. Но так ли много у меня вариантов?

Все. Хватит думать, Данка. Пора действовать. И уж чего-чего – а унывать в мои намерения точно не входит. Никоим образом. Поэтому возьми себя в руки, перестань мямлить и плыть по течению. Сильная мужская спина – это хорошо. Но лучше с некоторыми проблемами разбираться самой.

И я решительно шагнула вперед. Мысленно, конечно. В реальности так и осталась лежать на том же месте – сил совсем не было.

— Согласна.

— Коснись моего сердца, снежная. Тебе оно не причинит вреда…

Ллиошэс как будто что-то почувствовал – и попытался приподнять меня – как котенка за шкирку. Но… поздно. Пальцы – и правда все в каком-то серо-сизом налете, коснулись кристалла.  Крик застыл в горле. Выражение «разбить сердце» стало как никогда близким.

В меня хлынула стужа. И в этот момент я поняла, почему древнего эмиссара настолько боялись. Эта была чистая сила, лишенная эмоций. Лишь воля её владельца определяла, что хорошо, а что дурно, а возможности той силы были безграничны. Она мощным селевым потоком прожигала меня насквозь, не давая ни дернуться, ни сдвинуться, ни вскрикнуть.

В этот момент мы со Стужей были едины – и никому из живых я бы не посоветовала касаться вот так близко силы эмиссара. Его самого… существа, которое не было, конечно, божеством, но и не было смертным.

Я видела его как на ладони, а он видел меня. Его сила омывала меня насквозь, исцеляла, обжигала, леденила. И только горячие ладони Ллиошэса и тихий едва слышный шепот, угрожающий оставить ледяную мумию без рук, ног, головы и других полезных органов удерживал меня на поверхности.

Я поняла, о чем умолчал эмиссар Стужа. Его сила могла выморозить меня изнутри. Уничтожить все эмоции. Могла, но… улыбка малышки Май. Поддержка её родителей. Крепкие добрые руки мамы. Смех Алиски. Дружеские подначки Моэри и тихая помощь Мары. И Ллиошэс Норитэли… Вечный принц, которого я полюбила.

Разве можно было все это уничтожить?

И ярящаяся стихия притихла. Последний раз обожгла вены холодом – и отступила. Только на сердце навсегда свернулся плотный ледяной комочек.

— Славно…

Рана эмиссара затянулась до середины.

Хитрая древняя мумия – прав Ллиошэс. Ой, как прав! Он меня спас, разумеется. И в то же время