Старс Unique - Алекс Кин

и не вздрагивая от громкого осуждающего шепота. Ах, если бы только я был куда смелее, чем есть на самом деле.

— Звучит очень поэтично. И, в целом, правдапободно. Как жаль, что вы бесхребетный слизняк, — вздохнул Григорий, глядя в сторону.

*Оставшееся время: 9 минут.*

— Смешно, что вы так выразились, ведь раньше я и был поэтом, — остальную часть высказывания дворецкий решил пропустить мимо ушей. — Не популярным, как вы можете судить. Только ей мои стихотворения и нравились. Сначала она была моим спонсором, покровителем, музой.

— Потом взяла в услужение, ведь вы не молодеете и все меньше слышите тот самый шепот.

— Вроде того, — поежился дворецкий. — Я бы убил ее, слышите. Тысячу раз бы заколол ножом, но только духу не хватило бы. А вы?

— Что, я?

— Знаете, кто это сделал?

— Есть идеи, но с вами делиться не стану. Вы натура слабая, тут же спугнете. Впрочем, без вас мне убийцу и не поймать. Поэтому придется вам мне помочь. Хоть с этим справитесь?

— Вы назвали меня бесхребетным, а теперь просите о помощи? — дворецкий расплылся в улыбке.

— О, да. Какова ирония, не правда ли? — сыщик позволил себе искреннюю улыбку. — Так что, согласны?

— Может, мне удастся побыть героем, хотя бы на мгновение.

— В этом я сильно сомневаюсь, но впрочем, смотря что считать за геройство?

Григорий довольно резво и ловко подхватил со стола увесистую цветочную вазу и врезал ей по голове дворецкого. Мужчина виновато улыбнулся, дернул плечами и завалился вниз.

— Алексий! — крикнула Маргарита Андреевна, первой подбегая к поверженному любовнику госпожи Ветровой. — Вы что творите?

— Ах, негодяй! Я была права все же, да? Ведь так? Так? — голосом победительницы в карты закричала Валентина Семеновна.

— Вы были правы, — мягко ответил запыхавшийся Григорий. — Он сознался в преступлении, сейчас подоспеют полицмейстеры и заберут его.

— О, Боже! — в комната воцарилась суматоху, а потому никто не заметил, как ужаснулся отец Никодим, глядя на происходящее. Никто, кроме сыщика.

— Что с ним теперь будет? — Савелий Викторович с интересом наблюдал, как Петр Олегович несколько раз увесисто пнул в бок несчастного дворецкого, проигнорировав крики фрейлины, а теперь связывал преступнику руки за спиной собственным поясом.

— Суд, потом колония и плаха, — буднично ответил Григорий, не сводя взгляда со святого отца. — Перед смертью позовут батюшку, чтобы он грехи отпустил и Богу помолился. Отведут на эшафот и голову порубят. Обычное дело.

— Обычное дело, — эхом отозвался Савелий Викторович. — А зачем он это? Ну, погубил госпожу Ветрову? Она с ним вроде неплохо обращались.

— Да они любовниками были, — вставила свои пять копеек Валентина Семеновна. — Об этом все судачили.

— Молчи, гадюка, — зашипела Маргарита Андреевна. — Молчи, о чем не знаешь ничего!

— Они были любовниками. Но госпожа Ветрова посмела постареть первой, — пояснил Григорий. — Алексий нашел для себя новую пассию — молодую фрейлину Маргариту Андреевну. Они встречались тайно, он писал ей стихи, а она согревала его холодными ночами. Все было прекрасно, пока они не узнали, что госпожа ничего не собирается им оставлять в завещании. Семьи у нее не было, если не считать вас и вашей маменьки, Ольга Михайловна.

— Меня? — молодая кузина.

— Ее? — все остальные.

— Именно вас. Вот у любовников и созрел план. Подменить завещание и убить старушку. Алексий заманил ее в эту комнату, а Маргарита Андреевна убила.

— Почему не наоборот? — поинтересовалась Анна Дмитриевна, молчавшая весь этот вечер.

— Простите, не понял вопроса, — повернулся к ней Григорий.

— Почему убила именно фрейлина, а не дворецкий?

— Он трусливый и глупый. Смалодушничал в последний момент, а его любовница взяла на себя тяжкий труд и…

Фрейлина разъяренно завопила и прыгнула на сыщика. Тот не успел среагировать — девушка повалила его на пол и вцепилась ногтями в лицо, мечтая разодрать глаза. Как самая настоящая дикая кошка шипела и била когтями проницательного следователя, а тот едва мог закрываться руками.

— Полно вам, хватит, — Петр Олегович поднял обезумевшую «кошку» за шкирку с такой силой, что девушка тут же обмякла. Аккуратно посадил на стул и пригрозил пальцем. — Даже вставать не думайте, поняли? — девушка в ответ только заплакала. — В порядке, господин сыщик?

— Бывало и похуже. Благодарю за помощь, — Григорий взялся за протянутую руку и, с трудом, поднялся. — Вас устраивает такая история, отец Никодим? Две невинных души в обмен на служение Богу?

— Вы о чем? — Савелий Викторович оттолкнул в сторону Петра Олеговича и с интересом уставился на сыщика. — Причем тут отец Никодим?

— Он свидетель. Вы все тут, отчасти, свидетели. Кто-то косвенный, кто-то настоящий. Но для правды мне необходимо вычислить, кто именно настоящий убийца и настоящий свидетель. От этого история верная и будет зависеть. Понимаете?

— Я права не имею, — сиплым голосом ответил отец Никодим. — Вы же понимаете, Григорий.

— Права вам государь вверяет, а перед Господом мы все равны. Полно вам ерничать. Здесь дело серьезное и кары никому не избежать. Мне необходимы слова ваши. Без них убийца свободной уйдет. Чем дольше вы молчите, тем больше шансов, что я не успею.

*Оставшееся время: 5 минут.*

— Вы же меня обвинили! И Алексия еще! — рявкнула Маргарита Андреевна. — Вы в своем уме вообще?

— Обвинил, но Алексий на это сам согласие дал.

— На то, чтобы вы его по башке вазой треснули? — поинтересовался Савелий Викторович.

— Естественно. Устроили вам шоу небольшое. Чтобы личность убийцы выяснить. Что в целом не сложно было с самого начала. Ведь среди нас только один человек совершил совершенно банальную и глупую ошибку, но интересно другое — почему с таким рвением отец Никодим продолжает его выгораживать. Знаете?

— Он сам замешан? — высказала единственную верную догадку Ольга Михайловна.

— Конечно, пускай и косвенно. Он знает убийцу. И покрывает, но мотивы его едва ли корыстны. Ведь он просто боится.

— Кого? — удивился Петр Олегович. — Вас?

— Не меня, настоящего убийцу, конечно же. Ту, кто через мгновение выхватит у вас саблю и попытается заколоть меня, но вы, конечно же, этому помешаете.

— Ничего не понимаю, — посетовал офицер.

— Вы готовы, отче? —