Юрий Звенигородский. Великий князь Московский - Константин Ковалев-Случевский

Услышав такие слова, князь Юрий стал просить у Григория благословения и прощения. А затем собрал поклажу, свое войско и… покинул Москву, уступил власть снова Василию и отправился, видимо, в Галич (возможно, вместе с преподобным Григорием, хотя по другим источникам Юрий первоначально уехал в Звенигород или в Рузу). Однако есть версия, что когда Василий Васильевич вернулся в отданную ему назад столицу, то, встретив там преподобного, воздал ему почести, а затем только отпустил его обратно на Пельшму.

Как мы говорили, история эта необычна. И она хотя бы как-то объясняет тот факт — почему вдруг князь Юрий отказался от Московского престола, до этого потратив годы на его возвращение по завещанию. Если все было так, как это преподносит поздний вариант Жития старца Григория, то перед нами уникальная картина, иллюстрирующая необыкновенную духовную силу и понимание жизни самим князем Юрием Дмитриевичем.

Трудно найти в истории цивилизации подобные примеры добровольного оставления с таким трудом полученной власти. И, кстати, история эта напоминает и оставление богатств, боярского рода и привилегий самим преподобным Григорием. Только такой выдающийся духовный наставник и подвижник мог убедить князя Юрия совершить подобный поступок. Личный пример проповедника здесь имел важнейшее значение.

Так же смело обличал преподобный и сына Юрия — Дмитрия Шемяку. Не будем сейчас останавливаться на странном несоответствии в разных версиях дат — когда это происходило. Предположительно (по версиям Жития), в 1430 или 1431 году, хотя вдруг возникает и 1433-й, так как события совмещаются с приходом Григория в Москву к Юрию («в та же лета»). Путаница, да и только. Но о ней немного позднее.

Известно, что князь Дмитрий Юрьевич подошел с войском к Вологде и осадил ее. Тогда, в суровую зиму, некоторые жители укрывались в монастыре преподобного Григория на Пельшме. В какой-то момент, по Житию, старец пошел к городу, направился к Дмитрию Шемяке и заявил: «Князь! Ты совершаешь не те дела, которые тебе приличны, но дела язычников, идеже в стране людей, Бога не знающих. Ты — православный христианин, а свою Русь воюешь, и воинство твое предает православных горькой смерти. Одни убиты, другие умерли от голода и стужи, многие пропали без вести. Плачут христиане — нищие, сироты и вдовицы, вопиют они к Богу против обидящих, и скоро Господь отмстит за них».

Вот тогда-то разгневанный Дмитрий приказал сбросить Григория с высокого моста в ров — прямо на лед. Старец сильно ушибся, но чудом остался жив.

В итоге осада Вологды ничего не дала Дмитрию. И, как известно, он проиграл в большой междоусобной войне.

Но нам важно знать еще и следующее. Как мы уже говорили, рассказ об этом событии в разных редакциях Жития Григория Пельшемского разнится. Например, вторая (поздняя) редакция повествует, будто Григорий пришел вначале «во град», а затем пошел к Шемяке. Двусмысленность породила предположение (об этом писал еще Ключевский), что Шемяка взял-таки Вологду и что, как пишет историк, «святой приходил к князю во град».

Во всяком случае, предсказание преподобного Григория сбылось — кара Шемяку настигла.

Вернувшись в Пельшемский монастырь, преподобный сделал еще много важного в своей жизни. И скончался по предположениям, которые нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть — в 1449 году, в возрасте 127 лет (хотя называют и другие годы преставления, например, 1441 или 1442-й). Случай такого старчества и долголетия — совершенно уникальный в русской истории. Память его совершается в день кончины, 30 сентября (13 октября по новому стилю).

Известно множество чудес, связанных с его именем, что послужило основой для канонизации преподобного Григория в середине XVI столетия. Ныне он почитается как Пельшемский, Вологодский чудотворец.

На страшнем суде не поможет никто же кому.

Из галичских бояр вышел и еще один подвижник, которого почитают поныне в здешних местах и по всей России.  Речь о преподобном Иакове Железноборовском.

Известно, что происходил он из боярского рода Амосовых (Аносовых). Возможно даже, он был знаком не только с Авраамием Галичским, но и с преподобным Саввой Сторожевским еще в те времена, когда подвизался в Троицком монастыре у Сергия Радонежского.

В год 1392-й, когда преподобный Сергий преставился среди своих учеников и последователей, Иаков, получив благословение заведомо, отправился на отшельническое житье на север, почти одновременно с Кириллом, будущим Белозерским. Поселился он чуть восточнее — в лесных костромских чащах, в верстах тридцати от Галича, во владениях князя Юрия Дмитриевича, сына Дмитрия Донского.

Он обосновался на берегу реки Тебзы, рядом с местом, где она впадает в реку Кострому и где когда-то были известные рудники, в которых добывали железо, так нужное для производства сельскохозяйственных орудий и военного дела. Рядом располагалось село Железный Борок, название которого запечатлело одновременно и рудник, и дремучий лес, а затем осталось в имени старца.

В построенной им самим келье преподобный прожил уединенно почти два десятилетия, воздвигнув также довольно редкую для этих мест церковь во имя Рождества Иоанна Предтечи. Постепенно вокруг его обители взрастал большой монастырь.

В то время наступил период правления в Москве великого князя Василия Дмитриевича, старшего сына князя Дмитрия Донского. Но, несомненно, столь долго проживая рядом с Галичем, преподобный Иаков имел определенные связи с князем Юрием, который с особым вниманием относился ко всем подвижникам, которые обустраивали обители в его уделах.

Даже непростые отношения между братьями-князьями не остановили преподобного Иакова в неожиданном его хождении в стольный град Москву. Это было в 1415 году, когда супруга Василия 1 — великая княгиня Софья Витовтовна должна была родить очередного наследника (иные умирали в раннем возрасте) и в связи с этим находилась в недуге, фактически — при смерти. Положение было крайне тяжелым. И тогда великий князь Московский попросил старца Иакова Железноборовского помолиться о здравии супруги. Известны слова, которые преподобный произнес для посланников от Василия Дмитриевича: «Пусть молится Богу, Пречистой Матери Его и святому мученику Лонгину, а о княгине пусть не скорбит; будет она здорова и в нынешний же вечер родит ему наследника».

Далее события развивались так. В тот же день, к вечеру, в келью духовника великого князя, который проживал в Спасском монастыре Московского Кремля (теперь там собор Спаса на Бору), пришел какой-то человек и сказал: «Иди сейчас к великому князю и дай имя сыну его — Василий». После чего незнакомец быстро удалился.