Мед и яд любви - Юрий Рюриков

Родители твердят детям об устроенном счастье, для них это обеспеченная жизнь. Какая мать захочет для своего ребенка скитания по квартирам, жизни на две небольшие зарплаты? Кто захочет, чтобы «любовная лодка разбилась о быт»? А если она не разобьется и все придет в порядок, тогда уже часто нечем любить. А от нелюбимого все равно уйдешь, не сможешь притворяться.

Так что же делать? Ждать, когда полюбишь уже устроенного человека, или плыть по течению? Жить потихоньку, воспитывать детей и не требовать от жизни ничего яркого, праздничного? Может быть, верно, что любовь стала редкостью? И стоит ли ее ждать, особенно если тебе уже давно не 18?» (Зоя М., Пермь, октябрь, 1978.)

По любви, по рассудку, по расчету.

Есть два брака, говорил полуиронически Унамуно, испанский писатель и философ XX века: брак индуктивный и брак дедуктивный. Индуктивный — «от частного к общему» — когда мужчина видит женщину и теряет голову: «сначала появляется невеста, потом мысль о женитьбе»; дедуктивный — «от общего к частному» — когда мужчина сначала решает, что надо жениться, а потом, не теряя головы, отыскивает себе невесту[136].

В начале 70-х годов З. Файнбург (Пермь) изучил 15 тысяч пар — рабочих, инженеров, техников, студентов, научных работников, служащих, учителей. Выяснилось, что 70–80 процентов людей женились по сердечному влечению, 15–20 процентов — по рассудку и от 3 до 10 процентов — по расчету[137].

Значит, сердечное влечение (симпатия, влюбленность, любовь) служит почвой женитьбы примерно в трех четвертях молодых семей. Четверть семей вырастает на другой почве — не сердечного, а больше головного выбора[138].

И тут начинаются неожиданности. Как ни странно, удаче брака далеко не всегда помогает, что он возник по сердечному влечению. И даже наоборот: среди таких браков больше несчастливых, чем среди браков по рассудку и по расчету.

У тех, кто женился по сердечному влечению, на каждые 10 удачных браков падает 10–11 неудачных[139], то есть половина таких браков удалась, половина нет.

У женившихся по рассудку на каждые 10 удачных пар приходится всего 4–5 неудачных: то есть неудач здесь в 2–2,5 раза меньше, чем у влюбленных, а удач в 2–2,5 раза больше.

И даже у женившихся по расчету на каждые 10 удачных судеб падает 7 неудачных: то есть удач тут в полтора раза больше, а неудач — в полтора раза меньше, чем у влюбленных.

Эти цифры переворачивают вверх дном наши сегодняшние представления о причинах семейного счастья и несчастья. Они заставляют по-новому задуматься над коренными опорами семейной морали.

Выходит, что чувство — совсем не гарантия семейного счастья: оно дает его только в половине случаев, а рассудок и даже расчет — гораздо чаще.

Так не вредит ли сердечная тяга женитьбе? Не лучше ли другой путь — спокойного, не замутненного чувством выбора? Не увеличит ли он сумму счастья у человечества, не убавит ли сумму несчастья? И не подходит ли он больше урбанизированному человеку с его рациональностью и приглушением чувств?

Наверно, не стоит вырабатывать всеобщих канонов: есть разные типы людей, и то, что подходит одним, может не подойти или меньше подойти другим.

Возможно, что у людей, которые женились по рассудку и по расчету, меньше душевная взыскательность и от этого больше уживчивость. Может быть, многим из них любовь оказалась почему-нибудь недоступной. Они нашли друг друга рассудком и живут рассудительно, как «прагмики» — в спокойствии и внимании друг к другу, с доброй заботой, но без полета на качелях эмоций. Их супружество, когда оно удачно, как бы сразу начинается со второй ступени чувств — ступени уже не бурного, а спокойного, привычного течения.

У людей более эмоциональных, из других психологических типов, выбором спутника правит не голова, а сердце — потребность в чувствах. Они стоят за «индуктивный» брак, и, судя по социальным исследованиям, их от 40 процентов до 70–80.

Правда, мы не знаем, насколько именно их подход зависит от законов человеческой психики, от основ нашего подсознания и сознания, а насколько — от привычной морали, для которой чувства — главный пропуск в брак. Эту сложную зависимость не исследовали нигде в мире — так же, как не исследовали, сколько именно браков заключается по любви, а сколько — по влюбленности и влечению.

Можно предположить, что среди неудачных «индуктивных» браков большинство — это браки по влечению и влюбленности, а браки по любви удаются, наверно, не реже, а то и чаще, чем браки по рассудку. Но чтобы убедиться, так это или нет, нужны глубокие психологические исследования.

Почти полтора века назад Бальзак написал «Воспоминания двух новобрачных» — повесть из писем двух подруг. Одна из них, Луиза, живет, руководствуясь страстью, другая, Рене — благоразумием. Луиза выходит замуж по страстной любви, губит своей страстью мужа, находит себе другого, но, мучаясь чудовищной ревностью, кончает самоубийством.

Рене выходит замуж «по рассудку» за доброго, но слабого человека. Сначала они далеки друг от друга, но понемногу у них рождается привязанность, сотканная из физических, душевных, материальных нитей, из родительской любви, из общего управления имением.

Это, пожалуй, первая в мире книга, которая рассказывает о том, что потом назовут совместимостью. Бальзак как бы говорит, что истинная основа супружества — это семейные узы и общие интересы, и рассказ об этой совместимости — его психологическое открытие. Хотя в жизни, как мы помним, сам он жаждал союза любви и общих интересов, искал абсолют — почти полное слияние двух душ — как основу близости.

Начальное чувство или характер?

Но любовь (или сердечное влечение) — чаще всего главная опора только в первые годы супружества. Потом у большинства ее заменяют или другие чувства, или привычки, или родительские обязанности, или покорность судьбе — или то и другое вместе.

Судьба брака — это исключительно важно — куда больше зависит не от чувства, с которым люди женятся, а от их характера — их доброты или недоброты, эгоизма или неэгоизма, радушия или равнодушия. Именно от характера, а не от чувства, зависит, как они поведут себя друг с другом, насколько они подойдут друг другу, то есть зависит и сама судьба их чувства.

Это, видимо, самый главный психологический закон, который правит судьбой современного брака, особенно у нынешнего горожанина с его индивидуализацией и приглушением чувств.

Начальное чувство — только одно звено в многозвенной семейной совместимости, и основным звеном оно служит только в майские времена супружества. Чем старше брак, тем больше центр его тяжести переходит на другие грани совместимости, которые больше зависят от характеров людей, от их личности.

У семейного обихода есть три главных стороны. Во-первых, это домашнее хозяйство, помощь друг другу в устройстве быта. Чтобы вести быт, не обязательны чувства: любящий лентяй или влюбленная белоручка справляются с хозяйством гораздо хуже не любящего, но работящего человека. Во-вторых, это воспитание детей, и для него тоже супружеские чувства не обязательны: важнее хорошие отношения отца и матери, их воспитательные способности и родительская любовь.

И только одна из основ семейной жизни — самая главная — совершенно невозможна без теплых чувств, сердечных влечений: это психологическая близость жены и мужа, самая душевная и «счастьеносная» основа семьи.

«Но если можно прожить без любви, и даже хорошо, то надо ли тратить столько сил, чтобы поддерживать любовь? В технике есть такое правило: если конструкция неустойчива, ее надо положить плашмя, не пытаться удерживать вертикально.

Может быть, надо так же действовать и с любовью? Не удерживать ее, раз она принципиально неустойчива, а тратить силы на другие опоры?» (Электросталь, ДК электрозавода имени Горького, октябрь, 1981.)

Верно, это хорошо для прагмиков и для немолодых и усталых людей. Но, увы, и люди другого склада часто укладывают свое чувство плашмя, на лопатки, и при этом плохо ищут другие опоры. Впрочем, равноценных опор, по-моему, нет: любовь пробуждает в нас особые психологические механизмы, которые, как ничто, могут уменьшать изъяны супружества.

Главный из них — двойная оптика любви — самая сильная защита от двойственности человеческой природы, от расслоения человека на свет и тень. Скрашивая недостатки и расцвечивая достоинства близкого, она как бы уничтожает эту двойственность, губительную для чувств — закрывает глаза на тень и оставляет почти один свет.

Среди внутренних механизмов любви это, может быть, единственный самоподдерживающий механизм любви, единственный самопродлитель ее жизни. Именно он — та самая внутренняя пружина, которая, как пружина часами, движет ходом любви…